ДЕГРАДАЦИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ — 8

Страсти по Сэю

Они разгорелись потому, что впоследствии именно «закон рынков» Сэя  оказался в центре теоретических дискуссий о способности свободного рынка к самокорректировке без вмешательства государства.  Это всегда нужно иметь в виду.

Выступления Мальтуса (и Сисмонди) против Закона Сэя оказались лишь началом поистине векового спора.  Правда, когда доводы названных авторов серьезные экономисты признали несостоятельными, полемика  утихла, и Закон Сэя стал полноправным элементом экономической теории.

Но этатисты всегда были в наличии, только не всегда бывали у них лидеры с весомым научным авторитетом.  И вот, лет через сто после Милля явился Кейнс.  Он повторил доводы Сисмонди и Мальтуса, добавил свои и сделал все это на современном ему научном жаргоне.

«Кейнс отважно напал на классическую теорию своего собственного изготовления», — сказал позже Джеймс Бьюкенен.

«Сегодня кажется, что Закон Сэя мало что значит для экономистов, — пишет наш современник из Австралии  Стивен Кейтс. – Что бы он ни означал, мы, экономисты, знаем о нем (или думаем, что знаем) только одно: что он был полностью отвергнут Кейнсом в его “Общей теории”.  Знание смыслового содержания этой древней доктрины кажется не имеющим какой-либо современной значимости».[1]  Цель его статьи, указал Кейтс, было показать, что «исчезновение ведущих принципов, лежащих в основе Закона Сэя, нанесло тяжелейший вред нашему пониманию экономических процессов.  Исчезновение Закона Сэя из концептуального инструментария экономистов есть фактически самое долговечное наследие Кейнса».

Классики никак не полагали недостаток совокупного спроса причиной спадов и рецессий, так что теория Кейнса оказалась в прямом противоречии с Законом Сэя.  И если до Кейнса идею о решающей роли совокупного спроса мало кто  разделял, то после выхода «Общей теории» эта идея стала мэйнстримом.

Довольно рано стали появляться статьи и книги с основательной критикой теории Кейнса, и с тех пор не так уж мало было написано такого рода работ.  Естественно, критика Кейнса могла проводиться только с опорой на теорию классиков. Однако масса экономистов, не имея свого представления о классической теории, приняла за истину то, что сказал Кейнс, и это дало им иммунитет к такой критике.

Классическую теорию Кейнс назвал «доктриной Рикардо», что было неточно.  Но более существенно то, что Закон Рынков просто исчез вследствие публикации одной-единственной книги.  Множество аспектов теории Кейнса обсуждались и вызывали споры, но отношение к Закону Сэя – практически никогда.  Он ушел по-английски, тихо и незаметно.  Напрочь выпал из науки.

В 1942 г. известный ученый Оскар Ланге вдруг написал статью о Законе Сэя.  Он совершенно верно указал, что отношение к этому закону есть центральный момент в споре Кейнса и сторонников классической теории.  Сам же этот закон Ланге представил так же, как это сделал Кейнс.   После чего он открыл своим читателям, что закон Сэя  выполняется только в бартерной экономике.  Деньги роли не играют, и таким образом, общий уровень цен, естественно, определить невозможно, хотя относительные цены – вполне.  Если принять Закон Сэя, невозможно построить теорию денег, заключил Ланге.

Тем не менее, возвращение Закона Сэя в научный обиход состоялось.  Статья Ланге инициировала десятилетнюю дискуссию, конец которой положила в 1952 году статья Гэри Беккера и Уильяма Баумола «Классическая экономическая теория: итоги нашей дискуссии».  Там были поставлены точки над ё по поводу взглядов классиков на возможность спадов и рецессий.  В статье Баумола от 1977 г. разъяснялась сущность Закона Сэя и наконец-то (словами упомянутого выше австралийца Кейтса), «классики были избавлены от имиджа дураков, каким наградил их Кейнс».

Во всей этой скучной истории интересен такой момент: почти никто из ее участников  не заявил открытым текстом, что Кейнс был неправ.  Американский экономист и публицист Генри Хэзлитт (1894 — 1993) как-то заметил, что подчас экономисты могут много верного писать по разным вопросам, но как только доходит до Кейнса, их охватывает странный паралич.

Приверженность к кейнсианству есть нечто большее, чем научная позиция.  Это своего рода ментальность.  И вот, в современной влиятельной книге мы читаем о  «тенденции к депрессии, присущей современному индустриальному обществу ».[2]

Читатель должен вспомнить, что Закон Сэя действует в условиях свободного рынка, и согласиться, что, в условиях активного вмешательства государства, рынок больше не является свободным.  Механизм цен нарушается, отчего рыночное саморегулирование не может действовать.

Другая картина наблюдается там и тогда, где и когда существовали условия естественной свободы.  Такие периоды исторически засвидетельствованы в Европе и Азии, в особенности, «экономическое чудо» в Западной Германии Аденауэра (1948 г. и далее), опять же «экономическое чудо» во Франции Де Голля, конца 50 – начала 60-х годов, а также еще ряд «экономических чудес» на нашем глобусе (Сингапур, Южная Корея…).  Об этом не может быть двух мнений…  хотелось бы написать.  Но печальная истина в том, что имеются два мнения.  И ничего не значит, что одно из них глупое.

Я высоко уважаю Блауга и многим обязан его книгам.  Но в данном случае, говоря о том, что «тенденция к депрессии» является «внутренне присущей» современному обществу, он, не задумываясь, повторяет великую ложь, сотворенную социалистами и этатистами других мастей ради оправдания государственной интервенции в работу рынка.  Объективные свидетельства говорят совсем другое.  Практически все серьезные экономические спады ХХ века, включая Великий Обвал 1929-32 годов и последовавшую затем Великую Депрессию, явились результатом неуклюжего вмешательства государства в экономику (с самыми благими намерениями).  Все это было показано беспристрастными и основательными  исследованиями.

 

 

[1] Steven Kates. “On the Meaning of Say’s Law”.  Eastern Economic Journal, Vol.23, No 2, 1997.

[2] Марк Блауг. «Экономическая мысль в ретроспективе».  М., ДЕЛО, 1994, с. 162.