Тревожный аромат исходит из Кёльна

Тревожный аромат исходит из Кёльна
http://www.gatestoneinstitute.org/7285/scent-of-cologne
Денис МакЕон (MacEoin)
Перевод с английского Игоря Файвушовича

Что ужасает столько сторонних наблюдателей, – это то, что ущерб, наносимый европейским обществам, воспринимается открытыми глазами и слышащими ушами, и что многие уроки ещё не извлечены.

Массовые сексуальные домогательства в канун Нового года и многие – в течение года минувшего, совершенно очевидно – являются делом рук (рук ли? – И.Ф.) одиночек, главным образом, молодых людей. В толчее люди могут более легко проявлять антиобщественные тенденции, но эти мужчины из Северной Африки и Ближнего Востока, кажется, привносят с собой социальные отношения, которые затрудняют их соответствие европейским понятиям того, что является преступным, а что – законным.

Мусульмане ненавидят собрания, на которых во многих британских университетах дана воля свободно обращаться к студентам. Этот двойной стандарт – таков, что тем же самым университетам запрещено обсуждать спорные, но важные вопросы или выступление кого-либо, поддерживающего Государство Израиль. А если выступления фактически не запрещены, то появляются орды идеологически «вдохновлённых» студентов и посторонних, которые прерывают лекции криками, гоготом и угрозами.

Город Кёльн, всё ещё известный своей душистой водой, с недавнего кануна Нового года, стал известен прежде всего грабежами и преступлениями на сексуальной почве, совершёнными многочисленными иммигрантами из Северной Африки, Ближнего Востока и других стран. События того вечера, когда сотни женщин подверглись нападениям, сексуальным домогательствам и даже изнасилованиям со стороны тысяч вновь прибывших-мигрантов, которые не удалось пресечь полиции, распространились по всему миру в течение нескольких дней, если не часов.

Сначала, полиция преуменьшила серьёзность этих инцидентов, но к 10-му января, по сообщению Би-Би-Си, число уголовных дел увеличилось до 516, 40% которых были связаны с сексуальными домогательствами. По данным немецкой полиции, – «Большинство подозреваемых составляют просители убежища и незаконные мигранты из Северной Африки». Это было подтверждено министерством внутренних дел Германии, которое заявило, что почти все подозреваемые – мигранты.

Конечно, Кёльн стал самым известным городом, подвергшимся такому испытанию: согласно «Washington Post», – «никакой другой город не был поражен тяжелее, чем Кёльн, где банды, главным образом, молодых людей, как предполагается, «охотились» на женщин, окружая их перед приставанием, нападением и ограблением». Меньшее число инцидентов произошло в других немецких городах, таких как Гамбург, Штутгарт и Франкфурт.

В городе тринадцатого века Билефельде, предполагается, что более 500 лиц, ищущих убежища, напали на ночной клуб «the Elephant» («Слон») и изнасиловали там нескольких женщин. Подобные случаи в тот же вечер произошли в Австрии, Швейцарии, Финляндии и Швеции.

Постоянные читатели статей таких авторов, как Сорен Кёрн или Ингрид Карлквист, опубликованных в «the Gatestone Institute», будут полностью осведомлены о полной капитуляции ряда европейских стран перед лицом неконтролируемой иммиграции. Это включает в себя не только массовые волны иммиграции в 2015 году, но истинный коллапс законности и правопорядка, порождённый прежним притоком мусульманских мигрантов, в частности в Германию, Великобританию и Францию. Это усугубляется проблемой, которая, в то время как многие пришельцы первого поколения постепенно нашли способы своей интеграции в жизнь общества, заключается в том, что существует некая тенденция среди детей третьего поколения – требовать для себя права и уступки сверх предоставляемых другим гражданам.

Во Франции, по оценкам, существуют 750 «urbaines sensibles» («чувствительных городских зон»); многие города в Европе имеют такие зоны высокой мусульманской исключительности, что они стали закрытыми для полиции, пожарных, социальных работников и других. Согласно одному отчёту,– «Это – больше не Норвегия или Европа, за исключением случаев, когда нужно собрать деньги на нужды мусульман. Полиция в основном самоустраняется. В начале 2010 года газета «Aftenposten» подтвердила, что в этом регионе есть шариатские патрули, а гей-пары подвергаются нападению и выдворению. Иммигрантка Фатима Тетуани говорит, что «Grønland» (квартал в 5 мин.ходьбы от центра Осло – Википедия) – более мусульманский, чем Марокко».

Три месяца назад, полицейский в отставке, старший суперинтендант Торстен Элофссон из Мальмё, третьего по величине шведского города, заявил, что уровень преступности в этом городе стремительно вырос из-за влияния неконтролируемой иммиграции и наличия зон, запретных для немусульман. Французский город Марсель, с 30% -40%-м мусульманским населением, был объявлен «самым опасным городом в Европе» из-за повышения уровня экстремального насилия, беспорядков и изнасилований.

Что ужасает столько сторонних наблюдателей, – это то, что ущерб, наносимый европейским обществам, воспринимается открытыми глазами и слышащими ушами, и что многие уроки ещё не извлечены, и не только в прошлом году, но в течение десятилетий. Что же, спрашивают многие из нас, могло побудить столько европейских лидеров, среди которых – канцлер Германии Ангела Меркель, настаивать на том, чтобы распростереть объятия навстречу миллионам потенциальных иммигрантов, не обязывая их проверками, регистрациями в точке входа или другими юридическими процедурами?

Вся ситуация была спровоцирована, конечно, ошеломляющим распадом Сирии в течение стольких многих лет. Этот распад привёл к побегу из Сирии очень большого числа истинных беженцев, многие из которых рискуют своей жизнью, чтобы перевезти своих детей через Средиземное море в надежде найти безопасность в странах Европейского Союза.

Если мы проанализируем то, что произошло, мы не можем сделать ничего лучшего, чем начать с этого факта. Во всём этом существует ирония колоссальных размеров. Радушие по отношению к людям, которые опасаются за свои жизни и жизни своих детей, является сильной чертой западной цивилизации. В отличие от многих других культур, иудео-христианской культуре и культуре пост-просвещения Запада свойственна глубоко укоренившаяся приверженность правам человека, и эти права не ограничиваются лишь ими самими, а распространяются на всё человечество. И иудаизм, и христианство, преисполнены чувства человеческого братства, и это привело к современным идеалам прав женщин, людей всех рас, гомосексуалистов, инвалидов, религиозных меньшинств и жертв насилия. Нигде, пожалуй, это не так ярко выражено, как в Соединённых Штатах, стране, которая была построена на спинах иммигрантов.

Имея это в виду, и помня о Холокосте и неспособности Европы его предотвратить, для европейских стран, в первую очередь, стало неизбежным приветствовать бедных, голодных и пострадавших в Сирии и других странах.

Но здесь кроется ирония. Наше неразборчивое радушие приводит нас к приёму людей, многие из которых, кажется, призваны привести нас к внутреннему краху. Этот крах сейчас может быть далеко не тотальным, но есть серьёзные опасения того, как Европа будет выглядеть в будущем, и, конечно же, к концу этого века. Политики, церковные лидеры и боссы благотворительных организаций видят лишь одну сторону этого уравнения.

В настоящее время не может быть «столкновения цивилизаций», но культурные столкновения влияют на дебаты, даже если многие достойные люди и организации предпочитают закрывать глаза на их последствия.

На протяжении всей истории случались столкновения культур, но в последние двести лет, они выросли в размерах и интенсивности. Во времена великих исламских империй, столкновения между мусульманскими господствующими классами и религиозными меньшинствами, как правило, сдерживались посредством давления исламских законов. Западные имперские державы также управляются с помощью комбинации силы, законодательства и бюрократической администрации.

Современные демократии, однако, не склонны контролировать поведение отдельных лиц и групп. Они предпочитают давать гражданам свободу действий и выступлений в рамках закона. Общества стали многонациональными, с терпимостью к различиям в источнике самосознания. Расизм, к счастью, уступил место в большинстве стран взаимному признанию. В Америке, Ирландии, Польше и Италии католики угомонились в течение одного или двух поколений, чтобы стать лояльными гражданами с минимумом различимых культурных черт.

Это – положительная сторона мультикультурализма. Наличие различных кухонь, музыки и искусства, конечно, обогащает общество, но есть также и негативная сторона. И здесь на первый план выходит эта ирония. Большой ценностью Запада является то, что люди могут, в рамках приличия, одеваться, как им заблагорассудится. За исключением Франции, где мусульманские женщины могут свободно носить хиджабы и другие покрывала. Увеличение числа завуалированных женщин, скажем, в Великобритании, стало отправной точкой, учитывая, что ношение хиджаба в настоящее время связано с мусульманской самоидентификацией. Другие, однако, считают хиджаб и другие виды вуалей символами угнетения женщин. В таких странах, как Саудовская Аравия или Иран, «неправильно» завуалированные женщины могут быть оштрафованы, выпороты или, в некоторых случаях, казнены из-за обвинения в проституции. Во многих случаях, прохожие могут напасть на них, как это было в прошлом году в нападениях с обливанием кислотой бандами Ансар-Хезболлы в Иране.

В западных странах, свобода слова и волеизъявления считается неизбежной ценностью общественной жизни, с открытой полемикой и обсуждениями и рассматривается как жизненная необходимость открытого общества (по определению, например, сэра Карла Поппера). Но, как показали события, произошедшие в Европе и Соединённых Штатах, свобода такого рода является проклятием для всех правоверных мусульман. Романы были запрещены; на их авторов и переводчиков совершены нападения, их пороли и убивали; карикатуры привели к беспорядкам, режиссёр фильм был убит ударом ножа в сердце – и всё – только из-за того, что что-то было сказано или нарисовано так, что якобы обидело некоторых мусульман. Между тем, мусульманские радикалы пользуются своей свободой писать, публиковать и размещать в Интернете огромное количество ненависти, которая зачастую включает в себя отрицание прав на западные ценности, не только для них самих, но и для всех. То, что соус для гусыни, не стало соусом для гуся.

В то время как делаются серьёзные попытки удалить из Интернета исламистские веб-сайты, связанные с террористами, есть ещё сотни, если не тысячи веб-сайтов, которые представляют нетеррористическую форму экстремизма. Как недавно сообщила лондонская газета «Daily Mail», апологетам мусульманской ненависти предоставлена полная свобода действий в выступлениях перед студентами во многих британских университетах. Двойные стандарты и лицемерие заключаются в том, что те же самые университеты запретили выступления по спорным, но важным проблемам, таким лекторам, как феминистка Жермен Грир, историк Дэвид Старки, или просто любого оратора, который поддерживает Государство Израиль. И если эти ораторы на самом деле ещё не запрещены, то орды идеологически «вдохновлённых» студентов и посторонних будут появляться, чтобы сорвать их лекции с криками, воплями и угрозами. Это произошло 19 января, когда толпа антиизраильских активистов в Королевском колледже в Лондоне, напала на выступающего Ами Аялона, в настоящее время активиста мирного процесса, а также на бывшего главу израильской секретной службы Шин-Бет и главнокомандующего военно-морского флота. Эта встреча была прервана протестующими, как считается, из студенческой группы «KCL» (студенческая кампания за солидарность с палестинцами – Википедия), которые бросали стулья, разбили окна и выключили пожарную сигнализацию.

Не все из этих запретов дошли до мусульман, но среди участников антиизраильских кампаний – было большое число мусульман. Тот, кто выступает против столкновения между экстремистским исламом и европейской культурой, неизбежно будет осуждён как «расист» или «исламофоб». Такова нелиберальная «либеральная» культура, которая выражает даже самую мягкую обеспокоенность оппозицией к таким «праведным» тенденциям наших моральных опекунов, как весьма консервативной христианки из Великобритании, нетерпимой Мэри Уайтхаус.

Ирония нынешней ситуации не относится только к нашей терпимости исламской нетерпимости, но к более грубому столкновению культур, основанных на ожиданиях и социальных традициях. Когда евреи, ирландцы, поляки и латиноамериканские католики сначала были вброшены в американский котёл вместе с консервативными протестантами, боль интеграции уменьшилась, потому что у них в целом были аналогичные отношения к моральным и социальным ценностям. Если отставить в сторону их религиозные взгляды, то это были люди, воспитанные в иудео-христианской традиции, стремящиеся или знакомые с демократией, уважением женщин (если ещё не верили в сексуальное равенство), и в целом – не склонные к преступлениям (если мы игнорируем правонарушителей в каждой этнической группе). Поиск точек соприкосновения не всегда был лёгким, особенно для евреев, но была основа для создания лояльности, не в последнюю очередь – понятие, касающееся граждан новой страны, в которой, в принципе, были возможности для всех.

Иммигранты, наводняющие в настоящее время Европу, часто могут чувствовать то же самое, но события в новогоднюю ночь, заснятые в «частично доступных зонах», и общие антизападные настроения, предполагают, что многие из беженцев питают такие чувства, которые действительно являются чуждыми и часто противоречат современным западным нормам. Лишь около половины из недавних иммигрантов составляют сирийские беженцы, доведённые до отчаяния, чтобы убежать от ландшафта разрушенных городов и повседневной войны.

В октябре прошлого года, «the New York Times» писала:
– «Группы помощи беженцам сообщают о хаотическом характере трафика мигрантов, оставившего их без полной картины нынешней волны людей, достигших Европы. Агентство по приёму беженцев ООН считает, что чуть более половины из них являются сирийцами, далее следуют небольшие группы из Афганистана, Эритреи, Ирака и других стран. 69% составляют мужчины, 13% – женщины и 18% – дети».

Крупнейшей группой, возможно, являются молодые люди, готовые к приключениям, но крайне плохо информированные о том, к чему это может привести. Среди десятков опрошенных молодых людей, в последнее время, в Турции и Греции, лишь немногие говорили на иностранных языках, больше – на родном языке, и большинство – мало что знали о странах, в которых они надеялись обрести свой новый дом. Некоторые были удивлены, узнав, что пиво и свинина занимают видное место в немецкой кухне.

В течение 2015 года, в ЕС пришли ходатайства о предоставлении убежища, в общей сложности, из тридцати стран, с сирийцами, афганцев и иракцев во главе списка. Эритрейцы также составляли значительную часть. Несмотря на заявления о том, что подавляющее большинство из них являются экономическими мигрантами, не все являются военными беженцами, и «the Economist» вылил ушат холодной воды на это в своей статье под названием «Сколько мигрантов в Европу являются беженцами?» Тем не менее, официальная статистика обычно не включает незаконных беженцев. В условиях хаоса 2015 года нелегалам стало въезжать гораздо легче, и известно, что людей со скрытыми целями, подавляющее большинство.

Массовые сексуальные нападения в новогоднюю ночь, а также и в течение года минувшего, это – явно работа одиночек, в основном молодых мужчин. В толпе люди могут более легко поддаваться антиобщественным тенденциям, но эти мужчины из Северной Африки и Ближнего Востока, похоже, приносят с собой социальные отношения, которые затрудняют для них соответствие европейским понятиям, что – законно, а что – преступно. В Северной Африке и на Ближнем Востоке, секс вне брака является опасным для обоих партнёров, особенно в обществах, где происходят убийства из-за потери чести. Открытые романтические отношения, обычные во всех западных странах, не являются открытыми для арабских мужчин, и они могут осуществляться лишь в Иране через учреждения временного брака (mut’a). Для сексуального удовлетворения в европейских обществах брак или альтернативные варианты имеют важное значение. В 2007 году Навтей Диллон из Института Брукингса, писал:

– «Брак, центральное событие ближневосточной жизни, находится в кризисе. Причина: новое поколение молодых мужчин не могут позволить себе жениться, – факт, которому суждено усугубить многие социальные и политические проблемы этого региона.

Чуть больше, чем десять лет назад, 63% ближневосточных мужчин старше 20 лет состояли в браке. Сегодня этот показатель составляет чуть более 50%. Иран замыкает этот список с 38%, а страны Магриба между Левантом и Марокко – имеют лишь ненамного лучший показатель. В отличие от Азии, которая лидирует в этой брачной гонке с 77% женатых мужчин в возрасте от 25 до 29 лет, а затем идут Латинская Америка с 69% и Африка – с 66%.

Последствия этих тенденций являются весьма существенными. В большинстве арабских стран, жизнь холостяка лишена экономических и социальных возможностей. Брак остается путём к взрослой жизни, социальному статусу и законным половым отношениям. В отличие от американцев и европейцев, большинство арабских мужчин в возрасте старше 20 лет не остаются холостяками по желанию. Они вынуждены жениться по разным обстоятельствам.

Иногда молодые люди в Северной Африке пристают к западным женщинам, туристам или эмигрантам, испытывая сексуальный голод, и желая обрести «общечеловеческие права». Местные студенты марокканского университета (женщины, а также и мужчины) как-то рассказали автору этих строк, что был недостаток мужчин в Европе после Второй мировой войны было недостаточно мужчин, и что, как следствие, отчаянные европейские женщины рванули в Африку в поисках «настоящих» мужчин, которые могли бы удовлетворить их страсти. Утверждая, что это ерунда, я быстро осознал, что они искренне верили в это. Любая западная женщина, которую когда-либо преследовали в этих странах мужчины, может легко подтвердить, каким неприятным может быть такое нежелательное внимание. Часть этой неприятности связана с тем, что если западная женщина пыталась подать жалобу в полицию, она почти наверняка будет считаться виноватой, то ли, из-за одежды определённым образом, то ли просто как выступающая в качестве независимого лица.

Вот почему мужчины, прибывающие непосредственно из стран с совершенно другим набором сексуальных нравов, и, оказавшихся на улицах со скудно одетыми (для них!) и привлекательными молодыми женщинами, они поступают так, как они поступили в канун Нового года. Хотя изнасилования женщин имеют место в Северной Африке и на Ближнем Востоке, они – редки. Полагая, что западные женщины счастливы быть изнасилованными или обласканными ими, и что, как немусульманки, они могут рассматриваться как участницы «честной игры», это – зелёный свет для мужчин, воспитанных в пуританских исламских обществах.

К счастью, последние события стали чем-то вроде будильника. Норвегия уже предоставляет классы для обучения беженцев норвежским культурным нормам, в том числе – сексуальным нравам. Датский парламент обсудил те же самые мероприятия, а Бельгия недавно объявила, что она сделает занятия на тему «уважение к женщинам» обязательными для всех неевропейских мигрантов и беженцев. Последует ли этому Германия? Или политкорректность настаивает, чтобы это было бы презрением к автономии и культурным правам небелых людей?

Денис MacEoin преподавал в университете города Фес (Марокко) с 1979 по 1980 годы. В настоящее время является почётным старшим научным сотрудником Института «Gatestone».