Инна Ослон. На «Сплетенье ног» М. Тартаковского

Я бы не стала сравнивать этот литературный труд с набоковской «Лолитой». Но раз автору так хочется…

«Лолита» — про любовь. «Сплетенье ног» — про секс, вернее, не про сам секс, а про навязчивые мысли о сексе на фоне общественно-политической обстановки. Про то, что тревожит автора с подросткового возраста и до глубокой старости.

«Лолита» — о другом. «Сплетенье ног», как ни крути, о себе.

«Лолита» — напряженное чтение. «Сплетенье ног» — веселенькое. Потому что знаешь автора или само по себе? Трудно сказать.

Язык «Лолиты» — необычный, выстраданный в каждом мазке, заставляющий бесконечно перечитывать. На один проходной (по сюжету) абзац у автора ушел месяц. Впрочем, в этой книге нет проходных абзацев. «Сплетенье ног» написано хорошим литературным языком грамотного человека, в меру метафоричным.

«Лолита» в какой-то мере перевернула мир. «Сплетенье ног» не перевернуло. Поэтому оставим «Лолиту» в покое.

В «Предуведомлении» автор кокетливо пишет: «Давно ли вы занимались сексом? То-то же!». Этим он намекает на свой сексуальный гигантизм со сравнению с хлюпиками-читателями. Не смешна ли такая самоуверенность?

Самоуверенность проявляется и в другом. «У нас в русском языке, таком богатом, что все кругом завидуют, со всеми его аллитерациями и ассонансами, нет на этот случай достаточного запаса приличных синонимов и эпитетов, какой есть, может быть, в других языках — западноевропейских или центральноафриканских, откуда, может быть, стоило бы что-то позаимствовапть, как у нас в свое время позаимствовали «колхоз», «чекист», «партком», «спутник» и «гласность»».

Я ни разу не встречала человека (хотя знакома со многими переводчиками), который бы завидовал богатству русского языка. А ведь эти люди «кругом». Или любого чужого языка, справедливости ради. Неловко напоминать бывшему студенту Литературного института, что аллитерации и ассонансы – это литературные приемы, а не свойства самого языка. Скажите мне, в каких странах вовсю употребляют заимствованные «колхоз», «чекист» и «партком», и я туда не поеду.

Но вернемся к основному тексту. У М. Тартаковского художественный талант есть. В его тексте ощущается свежесть, без которой нет литературы. Я ведь прочитала весь текст, не бросила, а это говорит в пользу автора. Не всякому автору удается поддерживать мой интерес до самого конца.

Построение книги несколько несуразное, но, может быть, так было задумано. Подробно изложена общественная обстановка, как будто она главная составляющая в отношениях мужчины и женщины. Я думаю, автор просто увлекся.

К.Л., главный герой, – не очень выразительная фигура, хотя о нем долго и много рассказывается. Он появляется в романе законченным, а ведь он уже долго живет на свете.

Люба – не девушка со своим внутренним миром, мечтами и внешними обстоятельствами, а кукла. Она скорее тело с действующими половыми органами, чем личность. Кукла не может сказать «нет». Почему она пошла к нему домой? Под каким предлогом? Из каких побуждений. Ее ведь к нему не тянуло. В эту любовную сцену я не верю. И в «бросился раздевать ее» не верю.

Выполнив свою сексуально-просветительскую роль, Люба исчезает, чтобы через много лет появиться в роли вдовы, тоже какой-то марионеточной (ее ведут, почти несут). Мы не узнаем, были ли у героев дети и внуки. Рассказчик полагает, что наверняка были, но не интересуется. Выполнили роль рупора его идей – и ладно. И это друг? Приятель? Знакомый?

Любопытство рассказчика, он же автор, к альковным подробностям в одной из сцен в спальне героя выглядит как-то гм… нездорово. Кому що, а курці просо.

 Главные герои недостаточно убедительны. На их фоне Платон Касьянович, не главный герой, – почти удача.

Если бы не дурацкое пародийное название, если бы не шибанутость автора сексуальной темой, то могло бы получиться интереснее. Такие пары встречаются, но чувства их либо сложнее, либо проще (например, девица хочет обеспеченного мужа).