Антисоветские мемуары

Это книга воспоминаний советского ученого, доктора физмат-наук, член-корра Академии Наук СССР, а «по совместительству» генерал-лейтенанта войск ПВО — Кисунько Григория Васильевича.
«Секретная зона, Исповедь Генерального Конструктора».

Вот хотя бы такой отрывок:

»
На этот раз я тоже принес бутылку коньяку, закуску, расположился с дядей на кухне, спросил:

– Ну, как там у вас? Надолго к нам?

– У нас – как и у вас. А здесь я вроде бы уже справил свои дела. Завтра – на поезд и домой. Приезжал посмотреть на мертвого вождя. Давка была невообразимая. Но я все же прорвался.

– Зачем было так спешить? Приехал бы позднее, увидел в Мавзолее.

– Уж очень мне хотелось поскорее увидеть этого изверга в гробу. Да, племяшок, теперь это можно говорить. Пока что беспартийным, как я. Но придет время, и об этом будут говорить все. Ты думаешь – я один был такой в этой давке? Его ненавидел весь народ, кроме разве что подлецов и дурачков. Его ненавидели, но молчали, боялись и даже делали одураченный вид, – потому что были задавлены энкавэдэшниками. Учти, что теперь все пойдет по-другому. И еще тебе мой совет: ты там где-то близко по работе с Берия и его сыном, – старайся держаться от них подальше и вообще будь поаккуратнее.
»
….

»
Вспоминая отца и этих людей, я думал о том, что всегда буду хранить священную память о тех поколениях, которые в годы моих детства и юности возводили заводы, голодали, надрывались в работе, ютились в холостяцких и семейных бараках, в наспех, словно бы между делом слепленных халупах рабочих поселков. Я вспоминал мариупольских портовых грузчиков, которые, подтянув пояса на голодных животах, разгружали иностранные пароходы, привозившие станки для строящихся заводов, и загружали эти пароходы отборной украинской пшеницей. А в это время те, кто ее вырастил, умирали от голода, как и зэки-землекопы «Азовстали», которые прямо в котлованах падали и больше не поднимались
»
….

»
Доклад Серго (это сын Лаврентия Берии прим. мое) мне понравился. Речь шла о принципиально новой системе оружия, состоявшей из самолета-носителя и запускаемых с него самолетов-снарядов, наводимых по радио на морские корабли. На мой вопрос о фазирующем кольце Серго ответил, что это деталь, которую он сейчас не помнит. (не помнить что-то из своего проекта может только тот, кто над ним не работал! прим. мое) Других вопросов не было, и Серго, вяло повернувшись налево кругом, вышел из помещения. После этого начальник академии обратился к нам с речью:

– Товарищи, мы имеем дело не с обычным дипломным проектом и не с обыкновенным, а весьма талантливым выпускником нашей академии, которому мы будем иметь удовольствие присудить звание инженера по радиолокации. Нам следует особо высказать рекомендации о практическом воплощении доложенного проекта. Может быть, надо подумать о создании при нашей академии специального НИИ или КБ под руководством автора проекта.

– А что тут думать? Об этом мамином сыночке уже давно без нас все продумали и решили. И никакой он не талантливый. Разве не ясно, что проект ему писали, вероятно, десятки, если не добрая сотня специалистов? Короче говоря, давайте признаем проект выдающимся, выдадим автору диплом с отличием и на этом кончим всю эту комедию. Это сказал генерал-майор инженерно-технической службы Н. С. Бесчастнов, автор одного из известнейших в те годы учебников по радиопередающим устройствам, начальник кафедры.
»
….

Ну и конечно, нашелся среди членов комиссии один мерзавец, который донес куда следует эту реплику  Бесчастных.

»
А через два-три месяца после «шутки» Бесчастнова в академии начались события, о связи которых с этой «шуткой» я боялся признаться даже самому себе. Бесчастнов был исключен из партии как бывший троцкист и уволен из армии без пенсии. Причем он долго не мог устроиться на работу, пока его не взял к себе в НИИ член-корреспондент АН СССР В. Н. Вологдин. Далее был арестован как чей-то шпион генерал, начальник кафедры телефонии, арестован полковник Кособоков – «английский шпион», передававший сведения англичанам при занятиях со слушателями на военных радиостанциях. Начальник кафедры военных радиостанций за притупление бдительности был исключен из партии и демобилизован. Был арестован полковник – преподаватель тактики авиации, оказавшийся «американским шпионом». Начальника академии вызвали в Москву, и никто не знал, что с ним.
»

…

и т.д.

Надо сказать, что отца автора этой книги, крестьянина из Луганской деревни, расстреляли в 38-м.

«Поезд лязгнул вагонными сцепками, двинулся с места и начал набирать скорость. В тамбуре вагона рядом с усатым стоял мой отец, и мне, когда я отвечал на прощальные взмахи отцовской руки, вдруг показалось, что отец уезжает не в Мариуполь, а куда-то далеко-далеко, откуда – нет возврата. Меня охватила какая-то смутная тревога, и я жадно всматривался вслед удаляющемуся поезду, и даже когда он скрылся – я долго стоял на перроне, будто бы ожидая возвращения поезда и возвращения той минуты, когда мы прощались с отцом. Ни отец, ни я не знали, что это наше прощание было прощанием навсегда.»

В своих воспоминаниях Григорий Васильевич окрыл для меня очень много ученых и инженеров, с кем ему приходилось встречаться или работать, судьбу которых не обошли сталинские репрессии и унижения . Кого-то расстреяли, кто-то прошел Гулаг.

Кого-то органы и общая совковая бессердечность довели до инфаркта, как инженера Вольмана:

«В этот день я впервые услышал короткое и резкое, как звук выстрела, слово: «Инфаркт». Да, именно как выстрел, которым жестокие бездушные люди (а точнее – нелюди) убили учёного из плеяды создателей первых отечественных радиолокаторов РУС-2. Хотя, похоже, что целились не в него.»
…
Точно таким же образом они угробили и знаменитого конструктора Семена Лавочкина, да-да, того самого, на самолетах которого в войну летал сам Кожедуб. Лавочкина после разноса «наверху» послали с больным сердцем персонально исправлять недостатки его системы на полигон Сары-Шаган (Казахстан), где он и умер от «сердечной недостаточности».

Это уже из книги Виктора Снитковского «Чистое небо»:

«Cистемы ПВО и противоракетной обороны создавались также, под руководством известного во время войны с фашистской Германией авиаконструктора Семена Алексеевича Лавочкина (Система Даль»). Сначала в качестве мишеней использовались старые бомбардировщики ТУ-4, затем новые ИЛ-28. Около трех десятков радиоуправляемых самолетов-мишений ИЛ-28 «пали» безрезультатно из-за неудачных стрельб на первом этапе испытаний. То есть, после неудачной ракетной атаки эти самолеты сбивали самолетами истребителями, управляемыми летчиками. Ракета с головкой наведения, изготовленной по выкраденным в Англии чертежам, проходила в 10-15 км от самолета. Авторы локатора наведения и их министр Калмыков насмерть стояли, доказывая, что их локатор работает идеально. В итоге, до простоты наглый Калмыков сумел подставить «хитрого еврея» Лавочкина и, таким образом, прикрыл неудачу радиолокатора наведения, разработанного и изготовленного в его министерстве. После очередного неудачного пуска ракеты ПВО Лавочкину вкатили партийный выговор на Президиуме ЦК КПСС. От тяжело больного специалиста потребовали немедленно вылететь на полигон в казахстанской пустыне. Вскоре выявилось, что наведение ракеты без того локатора, но с помощью кинотеодолитов и радиокоманд от них, происходит успешно. Стало понятно, что «врет» калмыковский локатор, а не изделие Лавочкина. Но издерганное сердце Лавочкина не выдержало и он скончался от инфаркта прямо на полигоне.
»

Тяжелая книга. Но необходимая нынешнему поколению, которому в голову вбивают как молотом, что Сталин создал всю нашу науку и технику, мол без него бы ничего не было. Вопрос в другом, чтобы было в нашей стране, если бы этого усатого ублюдка шлепнули царские жандармы где-нить в Сибири «при попытке к бегству».  Стольких ученых и талантливых инженеров загубить! Умы непостижимо. Причем, ученых с мировым именем. От Вавилова и Баженова до Туполева и Королева. Людей бесконечно далеких от всякой политики, людей, чья жизнь была посвящена исключительно научным и конструкторским изысканиям.

Вот, например, Кошляков Николай Сергеевич:

«Арестован в блокадном Ленинграде в конце 1941 года по делу «Союза старой русской интеллигенции» (обвиняемым по этому делу проходил также математик А. М. Журавский) 13 января 1942 года военным трибуналом Ленинградского фронта приговорён к расстрелу, заменённому Президиумом Верховного Совета СССР на 10 лет заключения. Находился в лагере, но по состоянию здоровья был освобождён от общих работ (на лесоповале). Сын Н. С. Кошлякова сумел передать ему вместе с личными вещами оттиски ранее опубликованных им работ, а также второй том «Курса современного анализа» Уиттекера и Ватсона, что позволило ему заниматься математическими исследованиями, находясь в заключении. Писал выкладки на листе фанеры, периодически соскрёбывая написанное куском стекла. Выполненная им работа «Исследование одного класса трансцендентных функций, определяемых обобщённым уравнением Римана» поступила без указания имени автора на отзыв вМатематический институт АН СССР, и была издана в 1949 году в виде монографии под псевдонимом Н. С. Сергеев. Одна его работа, считавшаяся им очень важной, пропала при пересылке, и впоследствии сам Н. С. не смог восстановить «содержавшихся в ней тонких рассуждений».»

В блокадном Ленинграде и выжить-то было большой проблемой, но органам НКВД делать было нечего, как «старую интеллигенцию» репрессировать по надуманным обвинениям. Кстати, ни один НКВДшник не умер от голода в Ленинграде. И даже не похудел. Эту братию всегда хорошо кормили. Читайте Солсбери «900 дней».

И вот даже в лагере математик пытался что-то творить. Даже в невыносимых условиях.

Вспоминается реплика, сказанная  только что выпущенным из тюрьмы НКВД, одного из выдающихся физиков 20-го века Ландау: «В тюрьме я научился считать тензоры в уме….»

Вот такие вот «отличные условия» были созданы «отцом народов»  для поднятия советской науки на мировой уровень!