Автор: 
Наверху знали все. Из рассекреченных документов 1928-1930 годов
Удивительно, но до сих пор в интернете находится много наивных людей, которые считают, что в руководстве партии и правительства при Сталине многого не знали. Поэтому я и решил в очередной раз ознакомить почтенную публику с рядом рассекреченных материалов, которые показывают, что наверху были полностью информированы обо всех тонкостях жизни и работы в стране.
Из политической сводки Секретариата СНК СССР по приему заявлений и жалоб с 28 декабря 1928 по 20 января 1929 года:
«Искривление налоговой политики на местах происходит вследствие:
- Поверхностного определения доходности крестьянского хозяйство.
- Стремления увеличить местный бюджет, с каковой целью, например, в Вологодской губернии, в одном из районов, было установлено ШЕСТЬ социальных групп крестьянских хозяйств (бедняки, маломощные середняки, просто середняки, выше середняка, зажиточные и кулаки), причем в ТРИ последние группы было отнесено 28% всех хозяйств.
- Слабости подбора работников низового советского аппарата и засорения последнего чуждыми элементами, допускающими те или иные извращения.
Рабочий вятской (правильно, Слободской – А.Р.) спичечной фабрики «Белка» пишет о высокой цене на муку (4 рубля), о плохом качестве хлеба в кооперативе (имеются случаи заболеваний на этой почве), отсутствии сахара, и делает вывод, что рабочему жить стало очень трудно.
В связи с продовольственными затруднениями участились письма требования расширения частной торговли и предложения не вывозить хлеб за границу».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.7, л.5).
Из политической сводки с 20 января по 20 февраля 1929 года.
«Судя по обращениям, поступившим до издания нового закона о едином сельскохозяйственном налоге, наблюдается недовольство политикой советской власти по вопросам сельского хозяйства среди крестьян-середняков и, в особенности зажиточных.
Несмотря на это, крестьяне ждут от правительства мероприятий, облегчающих развитие сельского хозяйства. На почве недовольства и недорода, в некоторых районах среди молодежи , живущей вблизи от железной дороги и городов, появляется стремление бросать свое хозяйство и уходить на заработки. Этому способствует также и то, что в деревнях укрепляется мнение о более обеспеченной жизни рабочего.
У крестьян, также, имеется очень сильное недовольство карательной политикой.
Крестьяне считают, что хулиганы, воры и громилы наказываются недостаточно строго и притом очень скоро выпускаются на свободу. Борьба с ворами, благодаря этому, осложняется, так как воры по выходе на свободу мстят крестьянам. Крестьяне требуют более суровых репрессий к ворам и хулиганам.
Трудный для понимания язык законов вызывает нарекания рабочих и крестьян, которые указывают на то, что законы рабоче-крестьянского правительства должны быть написаны более простым и понятным языком.
Рабочий Авференков из Минска предлагает прекратить постройку здания правительства в Белоруссии. На ассигнованные на это деньги предлагает улучшать и строить новые дороги, имеющие большое значение как в мирное время, так и в особенности в военное время».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.7, л.11-12).
Из информационной сводки за июнь 1929 года:
«Продовольственные затруднения и недочеты бытового обслуживания в значительной степени способствуют невысокому уровню трудовой дисциплины.
Пьянство усиливается. Расходы на спиртные напитки, по данным рабочих бюджетов, растут. По мнению Лобова (1), чистка и самокритика при неправильном их применении заставляют порой ценных технических и хозяйственных работников уходить от производственной работы, поскольку они опасаются применять крутые меры по поднятию трудовой дисциплины».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.7, л.40).
Из информационной сводки за декабрь 1929 года:
«У нас на одно хозяйство приходится в среднем 7-8 голов домашней птицы, а в Дании и США до 100 голов.
Плотность птичьего поголовья на 1 квадратный километр у нас 10 штук, а в Дании – 465 штук.
Яйценоскость нашей курицы составляет 60 штук в год, а в США – 100 штук в год и в Дании – 150 штук в год.
Стоимость всей валовой продукции птицеводства СССР составляет 230 миллионов рублей, тогда как в США – 1,5 миллиарда рублей.
Производство отстает еще от довоенного уровня.
В 1913 году поголовье домашней птицы составляло 200 миллионов штук, а в 1928 году – 144 миллиона штук.
Участие обобществленного сектора в развитии птицеводства ничтожно. До сих пор не более 80-100 колхозов занимается промысловым птицеводством».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.7, л.81-82).
Из информационной сводки от июня 1930 года:
«Вследствие низкой зарплаты в милиции наблюдается отход лучших и оседание наиболее слабых и чуждых нам элементов. Между тем, особенных надежд на быстрый рост зарплаты работников милиции возлагать не приходится. Разрыв между зарплатой квалифицированного рабочего и милиционера будет, вероятно, еще долго сохраняться. Поэтому квалифицированный рабочий в милицию не пойдет.
Нужно также создать вокруг милиции атмосферу морального доверия, ибо еще до сих пор на милицию смотрят, как на полицию».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.7, л.123).
Из специальной сводки Вятского ОГПУ от 1 января 1930 года:
«Недостаток питания в Спасской столовой (меховая фабрика «Белка» города Слободского) со стороны рабочих вызывает большое недовольство. Рабочему на обед дают 200 г хлеба. Этой порции далеко не хватает. Суп дается жидкий и, кроме того, иногда с «примесями». Например, работница Дарья Журавлева обнаружила в супе мышиный помет».
В частной беседе группа рабочих чугунно-литейного завода «Вятский металлист» (город Вятка) говорила: «До чего дошла наша кооперация. На беконной фабрике свиней кормят печеньем и пряниками, а рабочим так нет ничего. У крестьян отобрали хлеб и картошку и все сгноили. А весной все непомерно вздорожает и будет настоящий голод».
Работница кожевенного завода №3 Матросова 15 декабря говорила: «Рабочих так зажали, что пикнуть нельзя. Мы на удочку попадаем, что всегда молчим. Теперь норму увеличивают и расценки снижают. На собраниях поднимали руки и кричали – хорошо живется рабочему, ни в чем не нуждаемся, а в результате совсем заморили. Питаемся только хлебом и водой. Ничего нельзя стало говорить. Везде шпики. Налету ловят».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.3-5).
Из специальной сводки Вятского ОГПУ от 8 января 1930 года:
«Зажиточный крестьянин деревни Пешковы Белохолуницкого района Василий Григорьевич Тарасов говорил: «Не надо нам коммуну, а имеющийся колхоз надо распустить. Вся эта коллективизация – крепостное право для крестьянина. Советская власть изо дня в день разоряет нас налогами. Жить стало невозможно с этими колхозами».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.24).
Из специальной сводки Вятского ОГПУ от 23 января 1930 года:
«На верхнем рынке города Вятки приезжающие туда крестьяне говорят, что городское население живет в лучших условиях в смысле снабжения промышленными товарами: «У нас продукты берут за бесценок, а за промтовары с нас дерут невыносимо. Только все рабочих снабжают. А мы на них работаем как крепостные. Кончится ли скоро ихняя власть?».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.51).
Из специальной сводки Вятского ОГПУ от 27 января 1930 года:
«Студент первого курса общественно-экономического отделения Вятского педагогического института Афанасий Кодачигов говорит: «В Самарской губернии животноводство сильно упало, лошадей сократилось до 72%, свиней – до 50%. И это за первый год пятилетки. А к концу второго года мы будем иметь сокращение всего стада на 50%. По окончании пятилетки крестьяне все будут люмпен-пролетариями. Во всем виновата политика советской власти. Крестьян силой гонят в колхозы, берут с них пять различных видов налогов:
- Единый сельскохозяйственный налог.
- Самообложение.
- Хлебозаготовки.
- Трудовая гужевая повинность.
- Косвенные налоги (вино).
Настоящий военный феодализм.
О своем хозяйстве Кодачигов сказал: «Наше хозяйство приспособилось к советской системе. Раньше имели трех коров, а теперь, на 10 человек семейства, имеем одну, но хорошую. И считаемся бедняками».
Свои антисоветские настроения и взгляды консервативная часть интеллигенции проводит и в работе, как общественной, так и производственной, отстаивая на практике хуторскую систему землепользования».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.67-68).
«Преподаватель мелиоративного техникума Николай Иванович Зубарев, находясь в командировке в деревне Кучумовщина Трехреченского сельсовета Вятского района по разбивке хуторов, как инженер-землемер проповедовал населению данной деревне СТОЛЫПИНЩИНУ: «Зачем уничтожать хутора, они у вас имеются в отдатенности от деревни, пускай остаются» — говорил он. И помог своими наставлениями отстоять хутора в суде».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.69).
Из специальной сводки Вятского ОГПУ от 1 февраля 1930 года:
«Бухгалтер беконной фабрики города Вятки Колотов ведет среди рабочих агитацию: «В СССР все хорошее мясо отправляется в Италию. Итальянцы над нами же и смеются – русские продают мясо, а сами с голоду умирают. Действительно оно так и делается. Испорченное мясо выпускают на местный рынок, а хорошее – на экспорт. На таком обмане власть не может долго существовать».
«22 января в городском театре среди присутствующих шла беседа о продовольственных затруднениях. Один из разговаривающих рассказал: «Члены коммуны «Искра», не разбираясь, варили и ели конину. В результате 23 человека заболели сапом и их расстреляли».
«1 января 1930 года помощник заведующей магазином инвалидной кооперации Леушина перед закрытием магазина напилась до бессознательного состояния. При обыске у нее обнаружили в кармане бутылку «Спотыкача». Присутствующие покупатели сильно возмущались таким поведением члена партии».
«В мануфактурном магазине №38 (город Вятка) среди покупателей 16 января шел такой разговор: «Частника выжили с рынка, так теперь сами стали спекулировать. По членским книжкам ничего не дают, а по повышенным ценам, сколько хочешь – любое бери».
«В составе Слободского горсовета есть чуждый элемент:
- Пупышева Павла Вячеславовна, член горсовета. Имеет собственный двухэтажный дом. Отец ее до революции имел кожевенное заведение и пользовался наемным трудом. После смерти отца она занялась портняжным ремеслом, каковым занимается и в настоящее время. Настроение ее характеризуется тем, что она борется против закрытия церквей, выступая с этим вопросом даже в горсовете.
- Долгих Глафира Алексеевна, 33 лет. До революции служила в селе Коса Слободского уезда школьным работником. После революции приехала в город Слободской, где работала воспитателем в различных детских домах. В первые годы революции она состояла в кружке евангелистов. Имеет связь с политическим ссыльным Павловым, с воспитателем Лопаткиной, дочерью кулака и воспитателем Каленик, дочерью белого офицера. В настоящее время работает воспитателем в детском городке. В частных разговорах высказывает такой взгляд: «Члены партии посажены везде, хотя и не могут работать, а беспартийных ни во что не ставят».
- Бакулев Николай Ильич, 29 лет. Происходит из деревни Баули Слободского района. До революции служил приказчиком в мануфактурном магазине купца Кардакова в Вятке. С 1918 по 1921 год служил в РККА. С 1922 по 1924 год работал в Стуловском волостном исполнительном комитете Слободского уезда, был снят с работы и отдан под суд за халатность. После этого служил председателем Успенского кредитного товарищества, откуда был снят за пьянство и отдан под суд за растрату.
- Бушмелев Павел Степанович. До революции работал в канцелярии Вятского губернского присутствия. С 1924 по 1926 год заведовал Слободским домом крестьянина, где вел себя с крестьянами бюрократически. Работая в Доме крестьянина, сумел купить себе большой двухэтажный дом. В настоящее время исключен из членов ВКП(б).
- Розов Александр Платонович. До революции работал в Петрограде слесарем. В 1918 году приехал в Слободской, командированный как член партии, и назначен заведующим Слободским уездным отделом народного образования. За систематическое пьянство исключен из членов партии и снят с работы.
- Касьянов Василий Афанасьевич, 40 лет. Женился на дочери деревенского кустаря села Успенского и получил в приданое двухэтажный полукаменный дом и кожевенный завод. В 1927 году он все свое хозяйство в селе Успенское ликвидировал и переехал в город Слободской, где построил дом и завел шикарную обстановку.
- Шаповаленко Георгий Александрович, 26 лет. До революции служил уездным чиновником в городе Слободском. В настоящее время член коллегии защитников.
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.89-91, 99).
Из внеочередного донесения Вятского ОГПУ от 15 февраля 1930 года:
«В селе Волково Слободского района, по заявлению батрака, церковного сторожа, об антисоветской агитации церковного притча, старшим милиционером участка, членом партии Рычковым были арестованы все служители культа села Волково и и направлены в Слободской районный административный отдел, которым на них было заведено уголовное дело по статье 58-10.
Никто из них не был допрошен, никому не предъявлено обвинение, а, между тем, они содержались под стражей. Начальник районного административного отдела, допустивший это безобразие, на требование Слободского ОГПУ передать это дело ему, предложил уничтожить дело, а арестованных выпустить. Чтобы никому за это не попало. В настоящее время дело передано в Слободское ОГПУ и все арестованные освобождены».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.136).
Из специальной сводки Вятского ОГПУ от 6 марта 1930 года:
«Шофер пожарной команды кожевенного района им. Коминтерна 21 февраля в группе рабочих говорил: «Деньги платили в кооперацию, а толку нет. Все коммунисты разворовывают. Отдаешь последнее, сам голодом сидишь, все надеешься, что лучше будет, а выходит все хуже и хуже. Обождите, все руководители уйдут из управления. Вон Троцкий ушел, Бухарин и Томский ушли, а за ними и Калинин пойдет. Разве чего хорошего достигнешь, если жидов допустили к управлению государством (так в документе – А.Р.)».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.192).
Из специальной сводки Вятского ОГПУ от 9 марта 1930 года:
«Учитель школы II ступени города Халтурина Н.Ф. Трапезников, проводя собрание по коллективизации в деревне Торопово Тороповского сельского совета, стучал кулаком по столу и кричал: «Если не пойдете в коммуну, так всех вас вышлют на Соловки».
«Лишенец Михаил Степанович Шутов (город Слободской) в частной беседе говорил: «Что делают с народом на лесозаготовках – настоящее издевательство. Заставят валить лес, а потом его не примут и за невыполнение нормы судят (лес получили, а платить никому не нужно – А.Р)».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.238, 240).
Из специальной сводки Вятского ОГПУ от 21 марта 1930 года:
«Группа крестьян в селе Спасо-Талица Халтуринского района вела такой разговор: «Америка за нашу религию заступилась. Все церкви вновь будут открыты. Всех попов вернут с лесозаготовок обратно. Заграничные государства знают, что здесь в СССР происходит грабеж. И они предъявили СССР ультиматум – прекратить эти безобразия. Где еще такое издевательство есть, как у нас в СССР?».
«За день проверки имущества церкви в селе Тохтино Халтуринского района в ней перебывало до 100 женщин из разных деревень. Некоторые плачут и заявляют: «Зачем вы вмешиваетесь в церковные дела, раз церковь отделена от государства. В пятницу, 7 марта, в церковь пришло говеть до 800 человек и большинство из них женщины».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.263-264).
Из специальной сводки Вятского ОГПУ от 30 мая 1930 года:
«Члены коллегии защитников города Вятки Васнецов и Лешко 20 мая в здании окружного суда, отказываясь от ведения дел, говорили: «Наши кассации бывают бесполезны, так как нас считают чуждыми и не верят нам. Никакие наши резонные доказательства суд не принимает во внимание. По нашему мнению, не такой должен быть пролетарский суд, каким его мыслят некоторые юристы. Ко всем должно быть одинаковое отношение».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.369).
Из докладной записки Вятского ОГПУ о ходе переселения в Синегорский район высланного кулачества от 6 апреля 1930 года:
«Первая партия кулачества была направлена к месту расселения из города Слободского в Синегорский район 25 марта в 6 часов вечера и размещена на 586 подводах. Вторая партия – 27 марта – на 546 подводах. Обе партии сопровождались вооруженной охраной».
Жена бывшего исправника Ю.М. Левашева говорила на площади города Слободского: «Теперь власть поступает хуже аракчеевщины. Раньше производили переселения, так не дробили семей, давали приют и деньги на обзаведение. Теперь власть мужей разделяет с женами, детей с материями. В общем, не разбираются ни с чем, оставляя за собой кровавый след и трупы».
(ГАКО, ф. Р-877, оп.2, д.10, л.409).
Примечание:
- Лобов Семен Семенович(1888-30.10.1937),
Родился в дер. Песьково Юхновского района Калужской области. Русский.
Образование низшее.
В 1917 года член Петербургского комитета партии.
С 1918 года в органах ВЧК: зам. председателя Петроградской ЧК, председатель Саратовской, Башкирской ЧК, нарком внутренних дел Башкирской АССР, уполномоченный ВЧК на Кавказе.
С 1921 года на хозяйственной работе.
С 1924 года член Президиума ВСНХ СССР.
В 1926-1930 годах председатель ВСНХ РСФСР, начальник Главэнерго, зам. председателя ВСНХ СССР.
С 1930 года зам. наркома снабжения СССР.
В 1932-1936 годах нарком лесной промышленности СССР.
В 1936-1937 годах нарком пищевой промышленности РСФСР.
Член ВЦИК и ЦИК СССР.
На июньском (1937 года) Пленуме ЦК исключен из состава членов ЦК и из партии.
Репрессирован: 29 октября 1937 года военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к расстрелу, расстрелян 30 октября этого же года.
Реабилитирован военной коллегией Верховного суда СССР 14 марта 1956 года.
Полная версия:
Александр Рашковский, краевед, 24 февраля 2015 года.