Инна Беленькая

ДРЕВНИЕ АРХАИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ТЕЛЕ
В КОНТЕКСТЕ ФРАЗЕОЛОГИИ ТАНАХа.

«В каждой культуре люди кодируют свой опыт
категориями своей языковой системы,
постигая реальность лишь в том объеме,
в каком она представлена в этом коде»

Дороти Ли (Lee, 1950)

Язык человека неотделим от культуры и отображает в своей структуре и семантике основные параметры мира (время, пространство), восприятие человеком окружающего, духовное содержание личности.
Главное отличие языков состоит не столько «в отличии звуков и знаков», но «в различиях самих мировидений», как писал В.Гумбольдт, понимая под этим неразрывную связь между языком и мышлением, или «взаимообусловленную зависимость мысли и слова» [1].
В разные времена был свой способ мыслить и чувствовать. В мифотворческую эпоху существовали не только иные значения, но совершенно иные основы словотворчества и словоупотребления. Это был способ мышления, при котором «действующие силы, как естественные, так и сверхъестественные не могли представляться в какой-либо иной форме, кроме персонифицированной и более или менее антропоморфной», писал Макс Мюллер [2]. Особенности древнего мышления откладывали свой отпечаток и на древнее языкотворчество, нерасторжимо связанного с его характером и отличительными свойствами. Язык и миф зарождались одновременно, были параллельными явлениями и связывались друг с другом, как форма и содержание.
Почти любое слово для древнего человека имело особую мифологическую глубину, было окружено мифическими смыслами, было сакральным. Этим объясняется феномен необычайной сложности и глубины архаической семантики с ее культурно-избыточными смыслами.

Как выражение этого своеобразного мировосприятия и мироощущения, осмысления человеком мироустройства нужно рассматривать образование устойчивых оборотов речи или фразеологизмов, в которые облекалась древняя языковая мысль. По словам Мюллера, для древнего человечества было невозможным «выражать абстрактные понятия иначе, как только при помощи метафор и гипербол, если принять во внимание, что словарь древних религий составлен из одних метафор» [3].
Фразеологические речевые обороты являются составной частью древнееврейской литературы, и, вплетаясь в художественную ткань древних текстов, определяют их неповторимое своеобразие.

Большая группа библейских фразеологизмов давно вошла в обиход нашей речи. Многие из этих фразеологизмов несут мировоззренческий характер.
Но не меньшую группу ярко образных речевых оборотов в текстах Священного Писания составляют те, в которых нашло отражение видение человеком самого себя. Среди них немалое место занимают такие устойчивые единицы языка, которые связаны с тем, как понимали в древности строение человеческого организма.
О скрытом смысле человеческого тела и его органов, как внешних, так и внутренних, задумывались все мыслители древности. «Человеческое тело воспринимали как некую философскую криптограмму, в нем видели материализованную тайну божественного и космического бытия» [4].
Космос и земную природу в древности представляли в облике человека. И, наоборот, человеческое тело в мифическом сознании заключало в себе всю Вселенную. По древней мысли, человека питают те же силы, что одухотворяют Вселенную, он переживает ту же внутреннюю борьбу, что сотрясает Вселенную.
Глубокая аналогия макрокосма и микрокосма – человека в том или ином виде присутствует во всех религиях. В представлении древних мыслителей, человек создан по подобию большого мира, но он его уменьшенный вариант, а составные части Адама подобны составным частям большого мира.
В Талмуде говорится: «Сотворен был только один человек. Это должно служить указанием, что тот, кто губит хотя бы одну человеческую душу, разрушает целый мир, и тот, кто спасает одну душу, спасает целый мир» [трактат Санхедрин, 37].

Всем органам человеческого организма в мифологическом сознании приписывались душевные качества и умственные способности. Центральное место в мистике, в религии и в поэзии всех народов занимало понятие «сердца».
В древнем представлении сердце – это центр жизни вообще, физической и психической, духовной и душевной, центр личности, средоточие эмоций, разума и воли человека.
В древнеегипетских мифах божество создает мир языком и сердцем. Мыслительные функции человека также отводились сердцу. Гиппократ помещал интеллект человека в левом желудочке сердца. Одиссей размышлял и принимал решения «в милом сердце». В Илиаде глупый человек называется человеком с «неумным сердцем». Герои Гомера и Гесиода постоянно «думают сердцем», и когда они едят и пьют, насыщают не желудок, а свое сердце.
Сердце – это жизнь и потому подкрепляется пищей: «…а я возьму кусок хлеба, и вы подкрепите сердце ваше», говорит Авраам трем мужам [Берешит,18:5].
Исследуя понятие сердца в индийской и христианской мистике, философ Б.П.Вышеславцев писал: «Индусские мистики помещали дух человека, его истинное Я в сердце, а не в голове. И в Библии сердце встречается на каждом шагу. «Говорить в сердце» — значит, на библейском языке — думать . Сердцу приписываются самые разнообразные чувства, проносящиеся в душе: оно «смущается», «устрашается», «печалится», «радуется», «веселится», «сокрушается», «мучается», «скорбит», «питается наслаждением», «расслабляется», «содрогается»[5].

Но сердце – не только вместилище чувств. Намерения человека, его замыслы и устремления исходят из сердца. В ТАНАХе говорится: « Сердце мудрого (влечет) его вправо, а сердце глупца – влево» [Коэлет 10:2].
И ни с чем другим, как с сердцем человека, Господь устанавливает свою связь: «…ведь (суть) не в том, что видит человек, ибо человек видит глазами, а Господь видит то, что в сердце» [1Цар. 16:7].

Далее мы приводим отрывки из ТАНАХа в переводе М.Ковсана [6], а также комментарии к ним, в которых параллельно переводу дается текст в его первоначальном дословном значении. Благодаря этому раскрываются особенности архаической семантики и древнего языкотворчества, и получает объяснение образование тех устойчивых выражений и словосочетаний, которые обнаруживаются в танахических текстах. В плане языковедения это придает переводам р.Ковсана неизмеримую ценность.
В ТАНАХе сердцу отводятся все функции сознания: мышление, разум, знание, мудрость.
В значении ума, мудрости:

Потому, слушайте, сердце имеющие:
упаси Бога — от злодеяния,
и Всемогущего – от беззаконья [Иов 34:10]

Сердце имеющие: אַנְשֵׁי לֵבָב буквально: люди сердца, т.е. мудрые люди.

В значении «знания»:
Отвергающий поучение – душу свою презирает,
слушающий назидание – знание обретает [Мишлей 15:32].

В оригинале знание לֵּב, что дословно: сердце.

Сердце – это еще средоточие совести. Совесть — есть закон, написанный в сердце. Пророк Иеремия говорит:

Грех Иеѓуды железным резцом, острием алмаза записан
на скрижали сердца, жертвенника рогах [Ирмеяѓу 17:1].

Согласно М. Ковсану, в эпоху пророков у сердца носили таблички из золота или драгоценных камней с различными надписями, из чего возникла знаменитая идиома, метафора совести: скрижаль сердца [Мишлей 7:2,3].

В древнем представлении физическая жизнь всецело определяется состоянием духа или сердцем, которое является его вместилищем. Именно сердце отвечает за физическое здоровье.

Здоровое тело – спокойное сердце,
гниль костей – зависть [Мишлей 14:30]

Здоровое тело – спокойное сердце חַיֵּי בְשָׂרִים, לֵב מַרְפֵּא В исходном значении: жизнь тела – сердце врачующее. Нельзя не сказать, что эти представления древности находятся в полном согласии с современными медицинскими воззрениями на главенствующую роль психики или духа человека в происхождении тех или иных заболеваний.

Помимо этого представляет интерес, что слово «сердце» в танахических текстах часто идет в соединении со словом «почки». Сердце и почки считались органами «ответственными» за мысль. В древности «почки» понимались как «сосуд» ( כלי сосуд и почки כליות – слова одного корня ), вмещающий душевные ощущения и вместе с сердцем служили «метафорическим замещением слов «душа», «дух», «разум», «чувства» и т.п.» ( М. Ковсан). Это следует из стихов ТАНАХа:

Ты всего меня создал,
соткал меня в чреве матери [Теѓилим 139:13]

Ты всего меня создал כִּי-אַתָּה, קָנִיתָ כִלְיוֹתָי дословно переводится: Ибо Ты создал почки мои.
*
Благословляю Господа, наставлявшего,
ночами душу терзавшего [Теѓилим 16:7]

Душу כִלְיוֹתָי в оригинале: почки мои.
*
Возрадуются почки мои,
когда уста твои говорить будут прямо [Мишлей 23:16]
טז וְתַעְלֹזְנָה כִלְיוֹתָי— בְּדַבֵּר שְׂפָתֶיךָ, מֵישָׁרִים

Здесь почки כִלְיוֹתָי употребляются в значении органа чувств.

Помимо слова «сердце» образование многих фразеологических сочетаний в ТАНАХе связано со словом «кости». Мифическое сознание вкладывало в это понятие совсем иной смысл, чем это представляется нашему сознанию.
Древние люди верили в невидимую связь между костями и жизнью, их взаимное влияние. В мифическом понимании смерть человека не приводит к его полному уничтожению. Напротив, он продолжает жить, т.е. быть сопричастным существованию всей группы. Животные и люди возрождаются, начиная именно с костей.
Римский ученый Варрон утверждал, что именно в костях пребывает магическая сила. В костях человека сосредоточены его жизненные силы, положительные и отрицательные качества. Согласно М.Элиаде, по древним представлениям, кость символизирует первичный корень животной жизни, матрицу, из которой постоянно обновляется жизнь. Как и людям, им предстоит возродиться [7].
Подобные представления проникли и в более поздние предания и религиозные верования. Человек, брошенный в гробницу пророка Элиши и коснувшийся его костей, оживает (Цари 2 13:21).
Об этом повествует и знаменитое видение Иезекииля. Пророк стоял посреди долины, полной иссохшихся костей. Повинуясь велению Господа, он заговорил:

Повелел — я пророчил,
пророчил — и гром, грохот — и к кости кость, сблизились кости.

Видел: жилы на них, плоть наросла, сверху кожей покрылись —
духа в них нет

Повелел — Я пророчил,
дух вошел — ожили, на ноги встали, войско большое, огромное [Иехезкэль 37:7-10].

Это олицетворение кости с самой сущностью человека иврит отражает в полной мере. Слова «кость» и «суть» в нем тождественны и обозначаются одинаково – «эцэм».
И это явствует из следующих строчек:

Все существо мое скажет:
Господь, кто подобен Тебе? [Теѓилим 35:10]

Все существо мое כָּל עַצְמוֹתַי в буквальном переводе: все кости мои.

Вполне естественно, что эмоции, будь то радость, или ярость, по древним представлениям, воздействовали на кости, поскольку они воплощали физическое существо человека:

Радо сердце – и телу благо,
дух удрученный кость иссушает.
לֵב שָׂמֵחַ, יֵיטִיב גֵּהָה; וְרוּחַ נְכֵאָה, תְּיַבֶּשׁ-גָּרֶם [Мишлей 17:22]
*
Свет очей радует сердце,
Добрая весть утучняет кость [Мишлей 15:30]

*

Помилуй, Господь, увядаю, Господи, излечи —
кости мои трепещут [Теѓилим 6:3]

Кости мои трепещут כִּי נִבְהֲלוּ עֲצָמָי — в переносном значении я весь трепещу.

Аналогично этому следующие стихи:

Страх крикнул – и я задрожал,
плоть моя содрогнулась [Иов, гл.4:14]

Плоть моя содрогнулась וְרֹב עַצְמוֹתַי הִפְחִיד, что в оригинале: и большинство костей моих испугало.

Не меньше в танахических текстах и фразеологических оборотов со словом «рука».
Известно, что рука является одним из древнейших петроглифов на Земле. Изображение или окрашенные отпечатки человеческой руки появляются в пещерной живописи еще эпохи палеолита.
Издавна считалось, что рука в той или иной степени наделена магической силой. В разных мифологиях Боги своими руками, которых могло быть более двух, творят мир. От солнечного диска, который олицетворяет древнеегипетского бога Атона, во все стороны расходятся лучи – руки. Они держат магический крест с петелькой («анх») – символ света и жизни. Древнеегипетская идеограмма правой руки выражала активность, левой — воспринималась как женское самооплодотворяющееся начало. Соединенные руки означали солидарность и братство, а затягивающие узел – разногласие.
Если сердце и почки в древнем сознании воплощали мудрость и разум, а кости – сущность, то рука – это воплощение деяния, активного проявления, причем, в первую очередь, не человека, но Господа.
Рукой сильной, дланью простертой [Слова, Дварим 4:34] Господь выводит евреев из Египта. По словам М.Ковсана, эта идиома (полностью или в «укороченном» виде) является лейтмотивом Исхода, Господней мощи и воли, и проникает во многие тексты ТАНАХа.
Всевышний в ТАНАХе многообразен, но прежде всего, Он – Творец. В танахических текстах подчеркивается, что руки Бога создали мир, в них заключена жизненная сила:

Чтобы видели, знали, разумели, постигли: это рука Господа создала,
Святой Израиля сотворил [Иешаяѓу 41:2]
*

Это рука Моя сотворила, всё таким стало, — слово Господа [там же.66:2].

О вере в спасительную силу руки Господа говорит следующий стих:

Буду в беде — оживишь, на вражеский гнев руку прострешь, Своей десницей спасешь [Теѓилим 138:7]
Руку прострешь, десницей меня спасешь תשלח ידך ןתןשיעני ימינך

Как пишет М.Ковсан, это одно из устойчивых словосочетаний (в различных вариациях) Теѓилим.

К таким же устойчивым речевым оборотам, принимающим идиоматический характер, нужно отнести следующие строки, в которых концепт «рука» входит в различные семантические отношения с языковыми единицами. Об этом убедительно свидетельствуют комментарии М.Ковсана, раскрывающие дословное значение этих словосочетаний.

Клянусь: не быть чистым злодею,
а семя праведников спасется [Мишлей гл.11,21]

Клянусь: יָד לְיָד в оригинале: рука в руку, что в древнем сознании было тождественно принятию клятвы.

*

Стал Ты жестоким,
с великой силой возненавидел меня [Иов30:21].

С великой силой возненавидел меня בְּעֹצֶם יָדְךָ תִשְׂטְמֵנִי, что дословно: с мощью рук Твоих возненавидел меня. В этом словосочетании «рука» служит выражением действенной силы чувств, эмоций.
*

В это время Господь говорил в руку Иешаяѓу сына Амоца, сказав: Иди, сними вретище с чресл и обувь с ног [Иешаяѓу 20:2].

Говорил в руку: דִּבֶּר בְּיַד — также характерный речевой оборот. Иными словами, Господь говорил (через пророка) народу, как следует из комментария М.Ковсана. Очевидно, что магия руки лежит в основе образования такого устойчивого словосочетания.

В заключение надо сказать, что приведенные фразеологические сочетания далеко не исчерпывают всех представлений древности, касающихся восприятия человеком строения своего организма. «Символика человеческого тела складывалась на протяжении веков, и в ней отражены многие достижения философской и религиозной антропологии, забвение которой нанесло бы существенный вред нашей современной культуре»[8].
Мы затронули лишь небольшую часть переводов М.Ковсана, в которых отражены древние представления о человеческом теле. Эти переводы представляют богатый материал в плане исследования особенностей древнего мышления и архаической семантики, которые получают свое оформление в виде устойчивых речевых оборотов и словосочетаний. Раскрывая исходное значение слова, р. Ковсан подходит к нему не как к отдельной лексической единице, а рассматривает его в контексте всех возможных фразовых окружений и национально-культурном контексте.
Фразеологизмы были и остаются на протяжении всей истории языка. Как специфический взгляд на мир фразеология — это «остов» ментальности народа. Наличие специфических для национального языка языковых средств и способов наименований, с точки зрения науки — это знаки «языка» культуры, дающие ориентиры в духовно – нравственный мир человека. По существу, это говорит о нерасторжимой связи между языком и мышлением.
Приведенные фразеологические обороты позволяют видеть, что древнее языкотворчество уходит своими корнями в мифотворческую эпоху со своим особым способом мировосприятия и мироощущения. Особенности древней архаической семантики нельзя не учитывать при исследовании древнего словообразования, о чем мы писали ранее в наших статьях. Но в силу исторически сложившейся автономии лингвистики как науки, этот вопрос выходит за рамки интересов лингвистов. Однако, по мнению некоторых ученых, «лингвистическое мышление… насыщено и пропитано мифическим мышлением» [9]. Эти слова звучат неожиданным и настоящим откровением и вселяют надежду на синтез лингвистики с другими науками, в частности, с психологией, рассматривающей речь и мышление в единстве и неотделимости друг от друга.

Л И Т Е Р А Т У Р А
1. Гумбольдт В. избранные труды по языкознанию, М.: Прогресс, 2000, с.319
2. Мюллер М. Введение в науку о религии: Кн. Классики мирового религиоведения. Изд. «Канон+», 1996, стр.56

3. Мюллер М. От слова к вере: кн. История религии.- М.: Эксмо, 2000, с. 98.

4. Касперавичус Микалоюс. Мистическая анатомия, — М.: Современник, 1998 , с.4

5. Вышеславцев Б.П. Сердце в христианской и индийской мистике. Вопросы философии, 1990 номер 4, с. 63-65

6. Книги ТАНАХа в переводе и с комментариями р.М.Ковсана: Теѓилим (Псалмы), Иов, Мишлей (Притчи), Эклесиаст (Свитки Когелет). Статьи в сетевом журнале «Заметки по еврейской истории». berkovich-zametki.com/Zheitk0.php копия
7. Элиаде М. История веры и религиозных идей. Т.1. От каменного века до элевсинских мистерий. Перев. с фр. – М.: Изд. «Критерион», 2001.- 464с. Стр.18-21.
8. Касперавичус Микалоюс. Мистическая анатомия, — М.: Современник, 1998 , с.245
9. Фразеология в контексте культуры.- М.: «Языки русской культуры», Москва 1999, — 336 с. Стр. 159.