Автор: Как отлично он справляется с работой.
Автомобильная сирена поднимает нас ото сна.
Затем его стаккато разгоняет маленьких птиц,
севших на провода возле него.
Наверное, он понял, что ключ к успеху
имитация, а не новизна.
Когда кошка взбиралась на дерево,
чтобы схватить птенца,
пересмешник разбудил нас,
выбрав именно нас для отпора.
Две недели он будоражил нас:
я открывала дверь сначала обманутая
мягким воркованием голубя,
затем привлеченная воинственным криком
более крупного животного.
Он слетел с расколотого карниза,
чтобы выклевать мне глаза и вырвать
ребенка из моих рук, чтобы защитить его,
как он думал
Закрытые зеркала
После похорон их покрывают черной тканью.
Иногда их драпируют платками с зубчатой каймой.
Часто применяют отходы материала из шерстяных,
льняных и синтетических тканей.
Годится все, что может закрыть зеркало
самой причудливой формы.
Хотя угол зеркала может остаться открытым,
как иногда остаются открытыми взгляду
лодыжки женщины, несмотря на длинную юбку.
Скорбящий должен избегать суеты во время Шивы,
внутренне сосредотачиваясь,
однако ребенком я всегда задавалась вопросом,
как мне убежать от призраков,
ведь не для мертвых же все это придумано.
Покажу это на примере своей семьи.
В моем поколении не было бабушек и дедушек,
они исчезли, эти великие тети,
говорившие на идише.
Нам, детям, редко говорили об этом.
Моя мама умерла молодой.
С ребенком на руках я не могла правильно справить Шиву,
полностью закрыть зеркало темной тканью.
Из-за этого мама часто возвращалась ко мне.
Даже врачи не могли объяснить происходившее:
каждый раз, когда я смотрела в зеркало,
мама отвечала мне взглядом.
Я никогда не могла сказать,
пытается ли она что-то сказать мне
или попросить у меня ребенка.
Диббуки и демоны
Все так стабильно,
как будто солнце остановилось:
у настольного приемника
вилка всегда слева,
ручка настройки — справа.
Вот коробка печенья
с шоколадной глазурью.
Она всегда украшена цветочками.
Беспокойство видно лишь
в глазах моей подруги.
Она быстро бегает по маленькой кухне
от раковины к плите.
Сломанные жалюзи окна
похожи на ее потухшее
от истощения лицо.
К ее дочери не подступиться.
Кипящий чайник свистит,
как каркают вороны,
сидящие на каменной стенке.
Я знаю каково это –
жить с подростком:
постоянное презрение,
бросаемое через комнату,
хлопанье дверью,
снисходительность —
матери годны лишь для этого.
И все-таки, мне повезло с дочерью:
она приносит домой стопки книг,
она озабочена только своим внешним видом
и одеждой, не требуя большего.
Ее маленькие пальчики берут
из коробки только сережки,
а не металлические ложки,
хотя из ее глаз извергается
обжигающее пламя
гнева диббуков и демонов.
Двери и арки
Некоторые гадают о будущем по воде,
другие проверяют страсть
по горящим углям.
Я делаю это
с помощью дверей и арок
на картине в зале
картинной галереи на 5-ой улице.
Каждую неделю я подхожу
к небольшой картине,
это также необходимо
как проявить уважение
к тете Фане из Бруклина
в наши летние каникулы.
На щетине травы,
в самом углу картины
открывается маленькое окошко.
Шипы выступают из холста,
пятнами прорисована виноградная лоза.
Она взбирается по планкам забора.
Небольшие намеки на ягоды.
Они, как прыщики на подбородках школьников,
пойманных за украденный пенсовый леденец.
Вы можете арестовать меня как злоумышленника:
Я крадусь через все изображение комнаты
от самой ее прихожей.
Но я ничего не беру и никого не тревожу.
Такая деликатность редка в этом городе,
где скандал прячется за благопристойностью.
Так в коробке моих семейных сокровищ
спрятаны узлы талита моего отца.
Попробуйте их распутать!
Болото
Мы мешаем здесь.
Хотя мы ещё маленькие, мы хотим делать всё сами.
Мы устраиваем в лодке места для сиденья
и для упора наших пяток.
Мы распластываемся на воде, желая
скользить по ней, как на крыльях Большой Птицы.
Однако опасайтесь попасть в западню тростников,
плывя в грязной воде.
Болото загорается, здесь будут
эльфы, пучки огня,
факелы, освещающие сельскими жителями
наш поход в поместье.
Хотя мы прочитали слишком много сказок
но многое из этого верно:
я слышу голоса,
звуки трещотки или удары по рельсу.
Иногда спасённый ребенок, выловленный из воды,
подаёт тоненький голосок,
идущий вверх в солоноватом свете утра.
Пучок сорной травы
A weed is a plant whose virtues have not yet been discovered.
Сорная трава это растение, чьи достоинства уже не обнаружить.
Ralph Waldo Emerson
Позови это утро для славы,
и улыбок людей, думающих о фиолетовых лучах солнца,
протянутых поперек поля, словно лестница.
Я исполнена ненависти к астме, с которой жила 20 лет.
Опытный садовник, предостерегает меня, что сорняки
могут наслать 1000 бед на цветочную клумбу,
испортив ухоженный сад.
Я также борюсь за жизнь, как этот вредный сорняк.
Сорняк душит мой кустарник роз, австралийский сорт.
Щупальца сорняка обвиваются
вокруг ветвей апельсинового дерева.
Каждый месяц я борюсь с сорняком, тащу его щупальца
рву побеги, вырываю корни.
Я громко кричу на него, пугая небеса и соседей,
но комок вредных растений увертывается.
Я мечтаю о гербицидах, чтобы покончить навсегда с сорняками,
но их коричневые туловища вьются своими ветвями, как титаны.
Их тела съеживаются и изгибаются.
Я заставляю сорняки страдать, но они, защищаясь как я,
живут и умирают с этим.
Годы сытые и годы тощие
Хотя еще рано,
однако непривычные овощи
и ворчание пустого желудка будят.
Я иду вниз по аллее,
а в городе уже властвует жара.
Я покупаю цыплячьи грудки.
Мои красивые руки (пальцы невозможно длинны)
слишком слабы для усилий,
чтобы почистить эти розовые тельца,
весящие половину фунта, для обеда.
В эти часы в детстве я ела суп.
Это были горшки горячего борща —
несмотря на жару середины августа.
Я помню лавровый лист на дне тарелки,
и голубцы, эти маленькие голуби,
завернутые в крылья капустных листов,
наполненных мягким рисом в томате.
Позже я променяла тушеные овощи
иммигрантской кухни, на другие, сырые,
разных сортов и цветов. Я восприняла это изменение
с верностью новообращенного.
В Америке в пище больше красоты, чем пользы.
Потом я перестала говорить на идиш,
и стала, как американцы,
пить молоко три раза в неделю.
Перед грозой
Мой маленький, дырявый автомобиль
гремит словно банка, привязанная
разбуженной фурией
к идущему впереди оранжевому джипу.
Размах облаков темнеющего неба
на другой стороне дороги.
Небеса сейчас раскроются передо мной.
Возвышается стена каньона,
молния скатывается со склонов скал,
на склонах растут маленькие желуди,
ростки их побегов периодически покачиваются.
Я не верю в свое воскресение,
если что-нибудь случится сейчас,
когда я сверну за угол.
Брат изогнулся своим молодым телом,
он смотрит в окно, не участвуя в беседе.
У мамы — туфли и сумочка подходят по цвету —
лицо перед болезнью яркое (затем оно потеряло свой цвет).
Отец наклонился вперед и просит меня спускаться помедленней.
Краснохвостый ястреб летает петлями, предупреждая о грозе.
Это заставляет меня держаться ближе к краю
дороги, которая расширяется.