Иван Фадеев, 1950 г.

Предисловие Виталия Аронзона

Я познакомился с Иваном Фадеевым в Америке в 2007 году, когда наши семьи вселялись в дом в северо-восточной части Филадельфии (Nord-East), где проживало большое число эмигрантов из бывшего СССР – не Брайтон Бич, но русских бизнесов здесь было много, что  для жителей плохо владеющих английским языком создавало определённые удобства. В доме жили четыре семьи эмигрантов, не склонных к тесному общению, а мы, волей случая, познакомившись в день заезда в дом, начали общаться, помогая друг другу в освоении нового для нас района города.

Мы знали друг о друге очень мало: Фадеевы приехали в Америку ещё из Советской Латвии с двумя сыновьями в 1990 году, старший из которых вскоре умер, а младший через несколько лет вернулся в независимую Латвию. Расспрашивать не хотелось. Ясно было, что ситуация у семьи сложная. Через четыре года после нашего знакомства умерла Таисия, жена Ивана. Он остался один. Мы с женой ему очень сочувствовали. И однажды Иван, прочитав мой рассказ «Хроника одной жизни»[1], решил рассказать нам и свою историю, а потом по моему предложению кое-что написал.

Ниже в моём пересказе и литературной обработке изложено содержание записок Ивана Фадеева, дополненное подробностями, которые всплыли во время наших бесед. Это наш совместный проект. Рассказ интересен не только необычной биографией Ивана Фадеева и трансформацией его общественного и политического сознания во время жизненных перипетий, но и общественно-политическим фоном в Латвии, включая особенности быта и событий в буржуазной республике до и после узурпации власти Ульманисом, а также советскую оккупацию республики, создание советской республики, немецкую оккупацию, вновь создание советской республики и, наконец, создание независимой страны – Латвийская республика.

«Иваново детство»

В юго-западной части Даугавпилса, второго по величине города независимой ныне республиканской Латвии, расположен микрорайон Нидеркуны, который, как написано в Векипедии, не изменился за 150 лет и  до сих пор остаётся деревенским пригородом.

В 1925 году, Латвия была тогда независимой буржуазной республикой[2],  в семье строительного рабочего родился мальчик Ваня Фадеев. Он был предпоследним ребёнком. Детей было пятеро. Семья жила небогато в собственном небольшом доме на окраине посёлка, вблизи железнодорожной ветки и шоссейной дороги, уходящих в сторону Литвы.

В их местечко, так назвал Нидеркуны Иван в своём рассказе, по воскресеньям приезжали крестьяне из окрестных хуторов продавать свой товар. Мать Ивана покупала у них продукты, и однажды один хуторянин, заметив её шустрого семилетнего сына, спросил не порекомендует ли она какого-нибудь мальчика в помощь ему на хуторе в летние месяцы. Мол он ему даст возможность подработать, а мальчик поможет родителям с деньгами. Мама спросила Ваню, не хочет ли он поехать в деревню и за небольшую плату пасти трёх коров и пару овечек. Ваня быстро согласился, понимал, что родители нуждаются в деньгах и им надо помогать, хотя расставаться с друзьями и любимой рыбалкой не хотелось. На следующей встрече с крестьянином мать предложила ему взять Ваню с собой.

Крестьянин отвёз Ваню на хутор. Дом и хозяйственные постройки были старыми, в некоторых комнатах был глиняный пол. Хозяин отвел Ваню в комнату и бросил в угол старый  полушубок, сказав, что здесь он будет спать.

После первого выгона скота в поле Ване показалось, что с работой он справится. Но на второй день он так как устал от непривычного раннего выгона скота в поле, что вздремнул, когда  хозяйка доила коров. В течение двух месяцев жизнь и работа проходили спокойно, но однажды в особенно  жаркий день коровы стали разбегаться и убежали домой в хлев. Ваня также вернулся, а хозяин объяснил ему, что в жару насекомые очень злые и сильно жалят коров, поэтому коровы бегут домой. Ваня тоже захотел вернуться к себе домой и сбежал. На другой день за ним приехал его новый хозяин и отвёз обратно на хутор. Однако Ваня понял, что свобода лучше неволи.

Лето закончилось, и Ваня пошёл в школу, в подготовительный класс. Родителям помогал, подрабатывал у местного зажиточного еврея в садах, собирая урожай яблок и груш. Уля Векслер, так звали еврея, ласково называл его Примус, наверное потому, что маленький мальчик напоминал горелку примуса, когда сидел на верхушке дерева, сбивая плоды.

На мой вопрос о евреях в их местечке Иван ответил, что он знал три еврейских семьи. Население в Нидеркуны было преимущественно русское, но были и латыши, и поляки. Потом во время войны он, работая в городе, видел евреев с жёлтыми звёздами, которые шли по мостовой, так как им было запрещено ходить по тротуару. Он слышал, что евреев расстреливали в районе Погулянки. Сам он с евреями не сталкивался, кроме упомянутого Ули Векслера, который имел небольшой магазин и продавал продукты, позволяя делать покупки в кредит. Дом Ули находился рядом с домом русского священника, и они часто сидели вместе на лавочке перед магазином Векслера. Никакого антагонизма в отношении евреев Иван в посёлке не замечал. Почему их убивали немцы – тогда не понимал. О том, что коммунистов расстреливали знал – они были врагами немцев.

На следующее лето Ваня пошёл с тремя мальчиками из школы работать на торфяном болоте. Там взрослые мужчины специальной лопатой вырезали куски торфа кубической формы, а ребята складывали их в пирамиду для просушки. За работу получали неплохие деньги. Позже на другой работе Ваня понял, что это была лёгкая работа – настоящий трудовой отдых.

Работать не хотелось. Ваня любил кататься на велосипеде, засовывая одну ногу под раму, так как ноги с седла не доставали до педалей. Своего велосипеда не было, но родители платили соседу за пользование его велосипедом. Обидно было, что другие дети, дети зажиточных родителей, могли не работать. Особенно тяжёлой была работа детей на Кирпичном заводе. Надо было загружать в вагонетки раскалённый кирпич прямо из печи.

В третий класс Ваня пошёл в школу имени Райниса, занятия велись на латышском языке. На русский язык отводился один урок в неделю.

В буржуазной Латвии было много политических партий, но в семье Ивана мало интересовались политикой. В 1934 г. в Латвии произошёл переворот, в руках премьер-министра доктора Карлиса Улманиса  сосредоточилась абсолютная власть в стране, а в 1936 г. он объявил себя диктатором по истечение полномочий президента Квиесиса. Все политические партии были им расформированы. Коммунисты бежали из страны или перешли в подполье. В местечке Нидеркуны с населением всего в триста человек появилась подпольная ячейка коммунистической партии.

События в стране повлияли и на отношения в семье. У родителей Ивана были большие семьи. В семье отца, кроме него, было три  сына и одна дочь. Все родственники по отцу проживали в Нидеркунах. Один  из них был учителем начальный школы, а двое других занимались строительством,  имели добротные дома и жили довольно  хорошо. Отец отличался от братьев, был человеком замкнутым, склонным к одиночеству, редко ходил в гости, со всей семьёй встречался только по праздникам: на пасху, рождество. Был   строгим к детям, и Иван никогда не чувствовал ни малейшей ласки. Ему, как самому крепкому в семье отца, доставалось больше всех. Старший брат Женя был инвалид, жил с одним лёгким. Все заготовки к зиме: дрова, зерно на  мельницу – возил Иван. Отец Ивана был простым рабочим и к политическим событиям относился безразлично – работа есть, а это главное. Но два его брата были коммунистами и не приняли перемены в стране.

Семья матери была более зажиточная. В Нидеркуны она переехала из Вязьмы, когда в начале века в России были гонения на староверов. Таких семей в местечке было много.

У матери Ивана были три сестры и четыре брата. Отец был строительным подрядчиком, имел три дома, все его сыновья и отец Ивана работали у него. Политикой он не интересовался, но один из его сыновей был коммунистом.

При диктатуре ввели строгий языковый режим в школах, в учреждениях и ведомствах: разговоры велись только по-латышки. Возникало много неприятных проблем. К примеру, в Латгалии, а особенно в её главном городе Даугавпилсе население было наполовину русское. Латышский язык среди русского населения мало кто знал, даже ученики  начальных классов имели трудности. Пожилые люди не знали ни одного латышского слова, а тут появились разные новые законы, распоряжения и правила. Кирпичному заводу, где работали дети бедняков, запретили принимать на работу несовершеннолетних.

В 1939 г. в конце учебного года в школах установили строгую дисциплину. Запретили бегать по лестнице, подниматься и спускаться разрешали только шагом. Семьям, где было больше двух учеников, детям бесплатно выдавали форму. Однажды в Ванин класс вошла учительница с мужчиной, который рассказал детям про сельскую жизнь и предложил детям в летний период поработать в деревне в районе Смилтене. Ваня и его мальчик-сосед Миша дали согласие. Мальчикам пришлось работать на разных хуторах, расположенных близко друг от друга. Однако условия работы были разные.

Ванин хозяин был богат, имел большой кирпичный дом и хорошие помещения для скота. В подвале было много мясных изделий, в основном, копчёных. Ване разрешали спускаться в подвал и есть всё, что понравится. Хозяин его друга Миши был середняком. Миша плохо питался, но и мало работал. Каждое воскресение Миша был свободен, часто приходил к Ване, но всегда голодный. Ваня его подкармливал и давал что-нибудь с собой.

Жил Ваня в старой бане вместе со старшим братом хозяина Утисом, по-русски – Вошь, который с братом-хозяином никаких контактов не имел.

Однажды, это было в тёплый летний день, жена хозяина показывала Ване, как отличать сорняки от овощей, и рассказывала о своей  жизни  с мужем, который над ней издевался. Не успела хозяйка уйти в дом, как раздались выстрелы из автоматов и ружей. Оказалось, Красная армия оккупирует Латвию, а латышская армия оказывает сопротивление.

Закончилось ванино детство.

Юные годы

Советская оккупация началась 17 июня 1939 г. Ване было 14 лет. Ему было трудно понять её причины и осознать, как такое могло произойти. Президент страны Ульманис[3] выступил с обращением: «Оставайтесь на своих местах, а я остаюсь на своём». Он начал сотрудничать с новым просоветским правительством.

Через три дня после вступления советских войск хозяин хутора в Смилтене предложил Ване покинуть его дом раньше срока истечения договора. Он рассчитался с Ваней и отвёз его в город. Однако, чтобы покинуть район Смилтене требовалось получить разрешение от оккупационных властей, так как появился закон о фильтрации для покидающих город граждан. Город Смилтене был небольшой, и Ивану не составило труда найти учреждение по фильтрации. В одной из комнат к своему удивлению он увидел родную тетю, сестру матери. Её муж оказался подпольщиком, членом компартии и теперь сотрудничал с оккупационной властью. Жену он также привлёк к общественной работе. Ваня с помощью тёти получил нужную справку и уехал домой в Даугавпилс, в Нидеркуны.

Через Нидеркуны проходила железнодорожная ветка, которая уходила в сторону Литвы, а дальше в Германию. За железнодорожной веткой из дома Ивана была видна дорога в гору, которая также шла в Литву в г.Зарасай. Мимо дома Иван часто проходили колонны красноармейцев, они шли вдоль железнодорожных путей в направлении на Зарасай в Литву. Там также устанавливалась Советская власть. Солдаты выглядели сильно уставшими, оружие держалось не на ремнях, а на веревках, даже на проволоке. Можно было определить, что они прошли большой «боевой» путь.

Оккупационная советская власть установила свои порядки. Велась обширная пропаганда за присоединение к СССР. На военных машинах была установлена передвижная киноаппаратура и на площадях бесплатно показывали фильмы о жизни в СССР. Для жителей города и хуторян это был новинкой. Посещать кинотеатры не каждый мог, а здесь рассказывали и бесплатно показывали кино на понятном для многих русском языке. В 1940 году Латвия стала Советской республикой.

В низине у железной дороги стоял небольшой белый дом, который сделали Домом культуры. Здесь ребята могли участвовать в кружках самодеятельности: хоровом, драматическом, музыкальном и других. Это привлекало. Детям повезло с талантливым и умелым руководителем, собравшим хороший коллектив.

Иван любил петь в хоре и играть на губных гармошках.  Любовь к песням у него проявилась с младенчества. В то время, когда он пас коров, он пел коровам и считал, что им его пение нравится. Желание петь было огромное. Во время выступления Ивана в клубе слушатели ему дружно аплодировали. Руководители клуба собирались даже отправить Ивана в Москву для совершенствования голоса, но этому не суждено было случиться.

Участие в самодеятельности не было единственным занятием Ивана. Во время каникул 1940 и 1941 годов приходилось работать в городе с отцом, он был строителем-штукатуром. Иван всегда первым выходил из дома, пассажирского транспорта не было, добирался до работы пешком. Утром 26 июля 1941 г. Иван, как обычно, вышел на работу рано и к своему удивлению  увидел с уклона дороги идущие из Литвы танки с немецкими крестами. Иван быстро вернулся в дом и сказал, что увидел. Не успели дома обсудить увиденное Иваном, как у забора их огорода остановился танк и военный грузовик. Вся семья была в ужасе: что с ними будет?

Прошло несколько минут и в дверь постучались, вошёл немец с автоматом и сказал на ломанном русском языке: «Матка, яйка, масло есть?» Мать Ивана отказать побоялась и дала ему, что он просил. Немец поблагодарил и взамен дал упаковку сыра.

Поляна, на который обычно дети играли в футбол и баскетбол была заставлена военной техникой немцев. Это были первые дни войны на территории Латвии и началом её трехлетней немецкой оккупации.

Немецкая оккупация

Снова появились новые законы и порядки, была введена карточная система. В большинстве русское население боялось немцев. В семьях многих были родственниками, которые жили в России и служили в советских учреждениях и армии. Один Ванин дядя в начале войны погиб под Москвой, другие переехали в Ригу, и семья Ивана потеряла с ними связь .

Трудоспособное население обязано было работать. Знакомый сосед подсказал Ивану, что можно устроиться работать на Паровозо-Ремонтном Заводе (ПРЗ).Ивана взяли учеником слесаря для устранения неисправностей в ходовых частях паровозов. Надо было работать в специальных ямах под паровозом. С паровоза текли горячее масло, вода, сыпался горячий уголь. Работа была сменной, и в ночную смену приходилось часто выезжать аварийным поездом в направлении Полоцка, восстанавливать движение подорванных партизанами поездов. Иван продержался на этой работе три месяца, больше выдержать не смог. Он настолько был пропитан машинным маслом, что мать Ивана была не в силах ежедневно отмывать его от грязи.

Потеряв работу, Иван почти каждый день ходил рыбачить удочкой на реку и приходил всегда с хорошем уловом. Как-то в одном из магазинов города он встретил приятеля Яшу, который  жил в центре города и работал в немецком гараже по ремонту машин. Яша предложил Ивану поработать в гараже учеником автослесаря, поскольку Ивана интересовали автомобили. Иван с радостью согласился и на следующий день пришёл на работу в гараж.

Мастерские принадлежали немецкой фирме ВЕРМАХТ-ЛЮФТВАФЕ. Начинать Ивану пришлось с мойки машин, поступающих в ремонт. Через месяц ему доверили замену деталей. А это был уже успех, и он стал больше зарабатывать. Работая в гараже, Иван понемногу освоил немецкий язык, что потом помогло ему в его скитаниях.

В гараже ремонтировались автомобили, принадлежащие немецким учреждениям. После ремонта машина подвергалась тщательной проверке и при малейшей неисправности возвращалась в ремонт. Особой проверке подвергались тормоза.

Вокруг места, где за зданием мастерских под навесом находились автомобили, была дорожка для испытания машин после ремонта. Яша, Ванин друг, хороший водитель, показал ему, как можно быстро на дороге развернуть машину на180 градусов. У него это всегда хорошо получалось, хотя и было довольно рискованным делом. Иван водительских прав не имел, но управлял машиной уверенно. Однажды, в обеденный перерыв, он попробовал сделать такой разворот на мерседесе, принадлежавшим полицейскому управлению ЗИХЕР ПОЛИЦАЕ. Разворот получился, но он задел и повредил две отремонтированные машины. Никто, однако, этого не видел. Иван испугался, вернулся в мастерскую, приступил к работе, но дрожал от страха, думая, что когда обнаружат повреждённые машины, его расстреляют.

После обеда в мастерскую вбежал немец, который управлял мастерскими, его обычно называли «капитан», и приказал всем построиться. Рабочие построились, появился капитан, переводчик и офицер полиции, который должен был забрать отремонтированные машины. Прозвучал строгий вопрос, кто разбил две машины. Все молчали. Иван решил не признаваться: никто не видел и всех не расстреляют. Прозвучал повторно тот же вопрос, опять все промолчали.  Иван от страха держался на ногах из последних сил. Немцы между собой о чём-то переговорили и дали команду разойтись. На удивление все удачно закончилось. Разбитые машины обратно загнали в мастерские для восстановления.

Первое время Ивану приходилось ходить на работу пешком, это занимало много времени, и он купил старенький велосипед, отремонтировал его и стал на нём ездить. Однажды при возвращении домой Иван познакомился с девушкой.  Звали её Зина. Они понравилась друг другу и стали встречаться. Дружба  продолжалась несколько лет и имела серьёзные последствия.

На фронте

В 1944 году стали просачиваться сведения, что немецкие войска отступают по всему фронту. В какой-то день рабочим в гараже сообщили, что через два дня мастерские переведут в Германию, в Кёнигсберг. Стало ясно, что немцы бегут. Всем рабочим предложили  уехать с немцами. Кто-то согласился, кто-то промолчал, все получили зарплату и ушли. Был назначен день отъезда. Днём раньше до даты отъезда, выходя из магазина, Иван наткнулся на немца-«капитана» из автомастерских. Немец напомнил, что отъезд назначен на завтра в семь утра, опаздывать нельзя.

Придя домой, Иван рассказал родителям об обстановке: немцы не только хотели вывезти своих работников, но и старались, как можно больше молодёжи увезти в Германию. К счастью, к ним в этот день из деревни приехал знакомый хуторянин Потис. Мать Ивана была хорошей портнихой, обшивала деревенских, семью Потиса, а они взамен обеспечивали продуктами: молоком, сметаной и т. д. Потис предложил скрыться у него в деревне. Семья быстро собралась, взяли вещи первой необходимости и уехали в деревню с Потисом.

Беглецов поместили в сарае, где хранилось большое количество соломы. А они на всякий случай сами соорудили из соломы место для укрытия. На третий день жизни в сарае беглецы услышали немецкую речь, немцы были где-то возле них. Двое вооружённых немцев вошли в сарай, посмотрели вокруг, спросили хозяина есть ли молодые люди и ушли. Последние воинские части оставляли район без единого выстрела.

Через два дня на хуторе появились советские солдаты, офицер задал родителям Ивана несколько вопросов и сообщил, что они смело могут возвращаться домой. В доме было всё впорядке.

Опять сменялась власть, сменялось местное начальство. Производились аресты сотрудничавших с немцами. Коммунистов, вышедших из подполья, назначали на разные советские должности. В окрестных лесах много было людей, которые скрывались от  возмездия. Они совершали нападения на крестьян, опустошали сельские магазины и многое другое. Для борьбы с ними местная власть и милиция организовывали в местечке Нидеркуны отряд для уничтожения партизан с названием «Ястребки».

Иван некоторое время подрабатывал слесарем по ремонту автотранспорта и посещал вечернею школу, седьмой класс. Он также сумел сам изучить правила движения, и вскоре получил права  шофера третьего класса. Часто встречался с Зиной, приходилось бывать с ней на праздниках. Это была первая любовь. Иван был в любви не опытен, захвачен чувством к девушке, многого в её поведении не замечал, не понимал и не знал, как реагировать на её выходки. Но постепенно он разобрался в отношении Зины к нему. Она была «боевая» девчонка, у неё было много знакомых, которых Иван не знал. Зина любила садиться за руль автомобиля или мотоцикла. Поведением походила  больше на мальчишку. Летом 1944 го их встречи прекратились.

Иван и его брат получили  призывные  повестки в армию, но брата освободили от призыва, так как он имел инвалидность. Призвали примерно пятьдесят человек из местечка. Многие родители провожали колонну призывников. Иван знал сухость отца по отношению к нему и думал, что отец не придёт его проводить, но, оглянувшись, заметил отца. Они обнялись, и отец прошёл с колонной новобранцев несколько километров. Это была их последняя встреча. После войны мать рассказала Ивану, как погиб отец – его сбил грузовик на перекрёстке. Мать не стала судить водителя грузовика, помня, что и её сын шофер.

Колонне предстояло пройти около ста километров. В местечке Сецэ было два привала. Один привал пришёлся на ночь возле самого леса. Молодые ребята наломали хвойных веток и отдыхали на них как матрасах. Ивану этот поход достался очень тяжело: на подошвах появились мозоли.

Новым красноармейцам по прибытии в запасной стрелковый полк дали немного отдышаться, а после провели инструктаж по обращению с оружием. Когда с учением  было закончено, солдат распределили по взводам. Сосед Ивана по дому попал в связисты, а он – в разведчики.

Командир взвода разведчиков провёл инструктаж, и взвод сразу отправился в разведку за линию фронта. Иван  получил первое боевое крещение. Взвод в полночь взял в плен немецкого языка. Возвращаясь назад, все бойцы благополучно добрались до нейтральной полосы. А когда взвод пересекал нейтральную зону, то немцы внезапно их осветили ракетой. Последовал шквальный огонь. Иван был ранен в кисть правой руки и потерял сознание. В какое-то мгновение он осознал, что его куда-то тащат. Оказалось тащили немцы. Свои его бросили или были уничтожены. Захватившие Ивана немцы передали пленного другому немцу-солдату на мотоцикле с коляской, а он повелел Ивану бежать впереди мотоцикла и кричал всё время: «Шнеллер, шнеллер, шнеллер».

Солдат привёл Ивана в бункер, где один из сидящих офицеров  стал задавать ему вопросы на русском языке. Иван объяснил, что его сразу забрали в разведку после формирования воинской части из мобилизованных ребят и что ему нечего рассказать. Офицер спросил, где и когда его призвали, а после допроса Ивана под конвоем отвели в дом. Конвоиры вошли вместе с ним в комнату и доложили офицеру о доставке пленного. Ивана всё время не покидала мысль о расстреле. Теперь уже другой офицер допрашивал Ивана, но на латышском языке, который Иван хорошо знал. Когда закончился допрос, офицер к удивлению Ивана достал из под стола бутылку водки и два стаканчика. Налил водки себе и пленному и предложил выпить за случайную встречу с соотечественником. Он выпил, и Иван не отказался. К чему бы это? Затем Ивана отвели в сарай, куда его втолкнул конвоир. Там уже был один мальчуган. При разговоре он всё время плакал, Ивану пришлось его долго уговаривать, что никто пленных не убивает, но, если совершишь побег, то могут применить оружие, а так без причины расстреливать не станут.

Иван стал военнопленным. Начались перегоны советских военнопленных из одного места в другое . Немецкие войска отступали и вынуждены были переселять пленных. Была маленькая надежда выжить. Группу пленных, в которой был Иван, отправили в большой лагерь военнопленных на окраине Риги. Как долго Иван находился в лагере, он не помнит и ему вспоминать об этом тяжело.

Был летний день, когда прозвучала команда построиться по четыре человека. Куда будут переселять пленных никто не знал. Колонна была длинной. Места по пути следования колонны  Ивану были знакомы. Он понял, что путь лежит в Лиепаю, и не ошибся. Этап был трудным, тяжёлым и гибельном для пленных. Вторую половину пути двигались очень медленно с большими потерями. Колонну вели по проселочным дорогам и пленные — голодные, обессиленные – выскакивали из колонны на огороды за овощами. При случайном отставании от колонны  немцы применяли оружие на поражение, как за побег. Кто убирал трупы вслед за колонной, Иван не видел. С перевязанной рукой, с болью в ногах Иван двигался с большим трудом, а, видя гибель товарищей, забывал о своих болях. Надо было продолжать идти. Привалы были заранее выбраны  немцами и охранялись. Около недели пленных держали на территории печально известного концентрационного лагеря в Саласпилсе. Не убежишь. Кругом были болота. Одному соседу по колонне Иван рассказал о своей проблеме с ногами, а тот дал совет: во время привала поднимать ноги повыше. Так Иван и делал на каждом привале, немного помогло. Сколько дней длился поход не мог вспомнить, да и тогда дни не считал, но выжившие одолели более 200 км.

Большой лагерь для военнопленных был построен на пустыре, напротив кладбища. В настоящее время это Лаувмский жилой район Лиепаи. За этим лагерем было только Балтийское море. Что у пленных было впереди – останутся живыми до дня освобождения или умрут в лагере?

Плен, побег, свобода

Недалеко от лагеря находился торговый порт. Руководство лагеря набирало более молодых пленных для работы в порту. Ивана забрали в такую группу. По пути в порт он внимательно изучал дорогу, по который вели пленных. Ворота в порт находились напротив железнодорожного переезда, где стояли товарные вагоны. Иван старательно  осматривал подходы к вагонам. Надеялся спасти жизнь, убежав из лагеря.

Однажды латыш-конвоир спросил Ивана говорит ли он по-немецки. Он ответил, что говорит немного. Когда пленные возвратились с работы в лагерь, этот конвоир предложил Ивану работу в лагерной кухне. Отказать Иван побоялся, посчитав, что за отказ будет наказан.

На следующий день он пришёл на кухню и начал помогать поварам. На кухне был сильный запах порченной конины, привыкнуть к этому запаху было невозможно. Через три дня работы на этой кухне к Ивану близко подошёл тот же охранник и сказал ему, что тут очень плохо пахнет, и он может перевести его в другую кухню, которая обслуживала охрану и офицеров. Иван понял, как важно владеть нужным языком, кроме родного. В этом видел причину хорошего отношения к нему охранника. А как-только он узнал, где находится офицерская кухня, то сразу начал думать о побеге. Условия для побега были очень сложные и опасные.

Барак Ивана находился в первым ряду бараков, в метрах тридцати от новой кухни, где он начал работать. Отсюда у него был хороший обзора местности. Кухня располагалась посреди двух рядов проволочного ограждения. Для того, чтобы пройти к кухне надо было пройти через ворота основного внутреннего проволочного заграждения, а там в пяти метрах от ворот находился обыкновенный деревянный туалет. За туалетом у самого края проходящей мимо лагеря дороги был простой проволочной забор второго внешнего ограждения.

Иван приходил на кухню с утра пораньше. Часто жарил картошку с яйцами и, как обычно, готовил завтрак с кофе, хлебом и сыром. Через окно на кухне определил место, где легко можно проползти под проволокой. Обдумал, как легче ползти: на спине или на животе. Принял окончательное решение – только на спине. На спине Иван мог руками приподнять проволоку, чтобы не зацепиться одеждой.

Иван старался задерживаться на кухне подольше, чтобы наблюдать за движением солдат охраны, которые обходили лагерь между ограждениями днем и ночью. Риск быть замеченным при побеге был большой, смертельно опасный, но других вариантов выбраться из лагеря не было — только побег. День и время для побега Иван не мог окончательно определить. Ждал какого-то случая.

Однажды после ужина, когда было уже совсем темно, и все ушли из кухни, Иван решил бежать. Он задержался на кухне для уборки помещения, сознательно работая медленно. Наблюдал через окно за охраной. Две группы охранников, обходящих территорию лагеря навстречу друг другу, обычно встречались возле туалета и расходились каждый в свою сторону. Выбрав подходящий момент вне поля зрения охраны, Иван выскочил из кухни и быстро вбежал в туалет, а там замер в ожидании подходящего момента, чтобы добежать до внешнего ограждения. Дрожал от страха, молил бога, чтобы охранники при встрече не зашли в туалет — самый непредсказуемый случай в плане побега.

Две группы охранников при встрече у туалета остановились. Иван подумал, что пропал, но они разошлись. Беглец подполз на животе к ограждению, перевернулся на спину, приподнял руками проволоку и оказался позади забора на дороге напротив кладбища.

Иван не был верующим, но и не был атеистом, он считал, что, возможно, благодаря Богу преодолел опасности, находясь между жизнью и смертью. Иван был молод, только начал становиться на ноги во взрослой жизни, а тут пришлось выбирать: бороться за жизнь или сдаться. К счастью, он считал, что независимо от возраста человек должен искать и находить выход в любой ситуации, иногда и с большим риском.

Выбравшись на дорогу, Иван немного успокоился. Была ночь, вокруг тишина. Иван решил идти как можно быстрее и осторожнее в сторону от лагеря, уйти как можно дальше, пока неизвестно о его побеге. Подошёл к железнодорожному переезду. С левый стороны от переезда стоял одинокий товарный вагон. Вокруг полнейшая тишина. Иван решил посмотреть, какие имеются устройства под вагоном. Конструкция устраивала: можно спрятаться. Забрался под вагон. Сумел закрепиться под вагоном в лежачем положении. Не оставляла мысль: правильно ли он поступил, так как не знал сколько времени вагон будет стоять, когда его прицепят к паровозу или железнодорожному составу. Утешал себя, что вагон не будет стоять долго, но боялся, что вагон могут завезти в порт, А тогда ему –  «крышка».

Рассвело.Темнота рассеялась и восстановилось городское движение, но вагон был неподвижен. Долго ли он будет ещё стоять? Что делать, если он не тронется? На Иване была одежда, в которой появляться на улице было опасно. И все же вагон вздрогнул и двинулся с места, постепенно увеличивая скорость. Иван предполагал, что далеко вагон не увезут и решил оставить вагон при первый остановке. Тем более, что находиться долго под вагоном в неудобном положении сложно. Поезд начал снижать скорость и остановился.

Иван опустился на землю. Незаметно вылез и увидел надпись «Рава». Это был небольшой полустанок. Поезд начал движение и ушёл. Иван заметил мужчину и женщину, сидящих на скамейке возле вокзальной будки. Что делать, как поступить? На вид определил, что они русские. Подошёл к ним поближе и убедился,  что действительно русские, услышав их разговор. Выход был только один: подойти и сказать кто он и попросить помочь.

Они выслушали его и сказали, что недалеко отсюда есть хутор, где нужен помощник, и если он хочет, то они отведут его к хозяину. Иван, конечно, согласился. Его представили хозяину хутора, который был стар, болен, нуждался в помощи по хозяйству. На хуторе жили трое: он, жена и дочь. В Лиепае жил сын хозяина.

Иван поблагодарил своих спасителей за помощь, и они ушли. С хуторянами Иван быстро сдружился, он был им полезен, выполнял все основные работы на хуторе. Но для смелого проживания здесь Ивану нужны были документы, удостоверяющие личность. Для этого надо был пойти в сельсовет и придумать о себе легенду, чтобы походила на правду, почему он без документов. Придумал рассказ, что шёл к родным, документы потерял – война.

Как-только Иван открыл дверь в сельсовете, то сразу попал в объятия соученика по школе, друга и соседа по дому. В Нидеркуны было много ребят, с многими из которых у Ивана были хорошие отношения. А это был Витиньш из немецкой семьи. По призыву немецких властей немцы, живущие в Латвии, могли уехать на постоянное жительство в Германию. Родители Витиньша уехали в самом начале войны, а его временно оставили. Иван не стал задавать вопрос, почему Витиньш остался. После разговоров-воспоминаний Иван сумел объяснить, что ему надо для спокойствия изменить русскую фамилию на латышскую, а потому ему  нужна помощь Витиньша. Все формальности были сделаны на высшем уровне, и Иван стал Янис Лецкий. Это была фамилия мужа его старшей сестры.

Теперь Иван спокойно жил и работал на хуторе, домой не решался вернуться. Жили на хуторе довольно голодно, без мяса. А тут хозяин соседнего хутора предложил купить у него конину. Поначалу хозяин Ивана отказался, но Иван сумел уговорить его купить мясо. Иван приготовил котлеты, добавив специи, но во время жарки на сковородке появлялась неприятная пена. По вкусу  невозможно было определить из какого мяса сделаны котлеты. Конина ли это была?

Прошло какое-то время  и к хутору подъехал легковой мерседес. Вышли четыре немецких офицера, один из них поговорил с хозяином. После этого разговора шофер-солдат внёс в дом чемоданы. Немцы вселялись в их дом. Ивана переместили вместе с кроватью на кухню, а дочь осталась с родителями в одной комнате. Шофер вернулся к машине, поставив ее вплотную к сараю.

Немцы жили свой жизнью, никаких разговоров с обитателями хутора не вели. Иван мог  не волноваться, немцы были фронтовиками и к оккупационным властям никакого отношения не имели. Но без неприятностей не обошлось: Иван серьёзно заболел, температура была 39 градусов. Что делать? Хозяин попросил одного из офицеров оказать Ивану помощь, так как немец был военврач. Иван пожаловался на боль в горле, чтобы избежать осмотра со снятием одежды: на нём была лагерная одежда, прикрытая немецкой рабочей робой. Врач подошёл к кровати Ивана, посмотрел горло и дал таблетки. Через три дня Иван пришёл в норму. К немцам иногда приезжала легковушка и что-то привозила.

Однажды, когда хозяйка чем-то занималась на кухне и велела Ивану сходить на другой хутор к соседу за молоком, он вышел к дороге, ведущей в хутор,  и увидел группу пленных. Зима 1945 года было очень снежной, а хутор находился недалеко от перекрестка двух дорог. Пленные чистили дорогу от снега. Пройти рядом около них он не решался. Вернулся в дом хромая: мол на крылечке подскользнулся и неудачно упал, дойти не смог, извинился. Крыльцо действительно было скользким.

Офицеры-постояльцы часто уезжали, но всегда возвращались. Так они прожили всю зиму на хуторе. В конце февраля за немцами пришла машина. Офицеры быстро уселись в машину, сказав спасибо и до свидания, и уехали навсегда.

Курземское окружения немцев сжималось плотнее с каждым днем, отступать им было некуда. Пути отступления, кроме Лиепайского порта, были перекрыты. Иван и хозяева поняли, что немцы спешили в порт для отплытия в Германию.

Вскоре после их отъезда, во двор зашли несколько красноармейцев. Иван с хозяйкой вышел во двор для встречи с ними. Один из них подошёл к хозяйке и сорвал с её пальца обручальное кольцо. Иван возмутился, но солдат наставил на него автомат со словами: «Надоело жить?»

Внезапно появился офицер, и спросив, в чем дело, что-то сказал солдату, подошёл к хозяйке и вернул кольцо, извинился. В мае в Германии был подписан договор о капитуляции, а в Курземском кольце продолжалось сопротивление немецких войск. В лесах — и не только в Курземском районе, но и по всей Латвии, — скрывались немецкие военные части, полиция и чиновники, которые боялись возмездия.

До хутора дошёл слух, что из Лиепальского порта отошёл корабль с советскими военнопленными и затонул. Как это произошло Ивану и сейчас не известно. Однако он понял, что если бы не убежал лагеря, то ему была бы уготована та же учесть.

Машину-мерседес, оставленную немцами возле сарая, Иван на всякий случай накрыл соломой от посторонних глаз. Понемногу начал готовиться отъезду домой в Даугавпилс. Постарался осторожно поставить в известность хозяина. Ранее хозяин предлагал ему жениться на его дочери и остаться здесь навсегда. Конкретного ответа Иван не дал, не желая обидеть. Когда в районе была восстановлена Советская власть, Ивану пришлось придумать причину своего желания съездить домой, а потом якобы вернуться.

В сельском магазине приобрёл необходимую одежду и уехал в Лиепаю на вокзал. Но купить билет до Даугавпился не удалось, требовалась справка, кто он, как оказался в этом Курземском котле [4,5] и тому подобное. И снова ему повезло. В отделе фильтрации  его допрашивал майор. Иван ничего не сказал про мобилизацию, плен, побег, последующую жизнь на хуторе и смену фамилия. Назвался своим настоящим именем. Сказал, что скрылся из дома, боясь угона в Германию, и с тех пор скитался по стране до прихода советских войск. Когда майор узнал, что он из Даугавпилса, то вопросы изменились. Главной темой разговора была беседа о знакомых девушках, которых в свое время Иван также знал. Майор спрашивал не знает ли Иван, где они жили, но, возможно, это был проверочный вопрос. Иван действительно их знал. Майор велел выдать Ивану нужную справку и передал привет двум девушкам. Иван поблагодарил и вернулся на вокзал. Получил совершено бесплатно билеты от Лиепаи до Риги и Даугавпилса.

Встреча в родном доме была необыкновенно радостной. У родителей было извещение, что их сын пропал без вести. Никто не ожидал его возвращения, но отца уже не было, он погиб в зиму 1944-1945 годов, его на перекрестке сбила грузовая машина сразу насмерть.

Тюрьма

В конце 1946 года Иван устроился шофером в гараж железнодорожного управления. Потрёпанные в военный период машины были переданы в разные организации для дальнейшей эксплуатации. Шоферам приходилось больше их ремонтировать, чем на них ездить. Как-то встретил старого знакомого. При разговоре приятель упомянул,  что местный лесхоз, где он работает, скоро получит новые «форды» и будут нужны шофера для работы по вывозке из леса стройматериалов на станцию, заработок будет хорошим. Ивана это заинтересовало. Когда приятель сообщил, что автомашины прибывают, Иван пошёл к начальнику железнодорожного управления с заявлением об увольнении по собственному желанию. Начальник, не долго думая, изорвал заявление Ивана и отказался его уволить. Ивана, конечно, огорчил отказ. Однако, ему подсказали, что в случае отказа в увольнении,  работник должен отработать две недели после подачи заявления, а затем считать себя уволенным. Так Иван и сделал. После двух недель работы Иван ушёл из управления и оформился шофером лесхоза, получил новенький форд и сразу включился в работу.

В его обязанность входило вывозить из леса заготовленные материалы на вокзал для погрузки в вагоны. Машина была хорошая, на ней было приятно работать. Но радоваться пришлось не долго. При очередной доставке груза на вокзал к нему подошли два милиционера и арестовали и отвели в участок железнодорожной милиции.

При первым допросе Ивану объявили причину ареста: нарушение закона по статье 59 уголовного кодекса СССР – дезертирство – со сроком наказания до 5 лет. Суд организовали как показательный за самовольное оставление рабочего места. Иван получил наказание в виде двух лет лишения свободы. Фактически это было наказание за незнание, что железнодорожное управление находилось на военном положении.

Иван вновь оказался в условиях похожих на бывший плен. После суда его определили в местную тюрьму. Заключённых в камере было человек двадцать. Сидели по разным мелким причинам. Впоследствии он осознал, что эту школу прошёл, возможно, каждый третий человек в стране. Тюрьма не была каким-то особым местом, она была привычным местом для многих.

Из местной тюрьмы несколько человек, включая Ивана, посадили в специальной вагон с решётками и отправили в Ригу. А там распределили по лагерям, учитывая специальность заключённого. Ивана направили в район г. Елгава, в посёлок Ливберзи. Там был организован довольно большой тюремный лагерь, в котором были мужские и женские бараки, а также барак медицинской помощи.

Ивана определили в бригаду ремонтников сельской техники, особенно много повреждённых тракторов. Мастерская была в 15 минутах ходьбы от лагеря для заключённых. Рядом с мастерскими был дом, в котором жил полковник — начальник лагеря — с женой, детей Иван не видел. Прошёл год без каких-либо изменений: рано утром подъём, завтрак, работа. Так повелось изо дня в день.

По своей натуре Иван всегда работал добросовестно и в плену у немцев, и в советском лагере. Это в лагере заметили и однажды его вызвали к начальнику лагеря. Полковник попросил, а не приказал, отвезти его в город Елгаву. Иван был удивлен этой просьбе, так как видел, что начальник всегда сам управлял машиной, шофера он не имел.

Иван довёз полковника до назначенного места, а тот выйдя из машины, попросил его подождать. Ожидая начальника в машине, Иван не находил объяснения, почему ему разрешили одному остаться в машине, но доверие давало надежду на досрочное освобождение.

После возвращения из Елгавы полковник велел Ивану зайти в его дом. Жена начальника была очень любезной и добрый, так ему показалось. Она расспросила, каким образом он попал за решётку. Предложила  поесть и не прекращала расспрашивать. Иван был доволен проведённым днем. Остался приятный осадок от встречи с хорошими людьми, понимающими тех, кто попал в беду.

Вскоре его расконвоировали, а это означало, что он имеет право ходить без охраны. Поездки полковника с Иваном в роли шофера теперь происходили довольно часто. В лагерь к Ивану стала часто приезжать средняя родная сестра. Её посещения всегда приносили радость, и Иван получал гостинцы.

Во время одной из встреч с женой начальника, она сообщила Ивану, что поданы документы для его досрочного освобождения за хороший и добросовестный труд и поведение. Через месяц Ивана освободили, оформили все бумаги и отвезли в Елгаву для дальнейшего следования к месту жительства.

Дома после тюрьмы

По возвращению домой Иван начал жизнь заново, с первый страницы, с надеждой на успех. Пришлось работать во многих мелких и бесперспективных предприятиях: в Даугавпилсском районном потребобществе и даже в драматическом театре. Это был прекраснейший театр с тремя балконами и вращающейся сценой. Сначала Ивану казалось странным работать в большом коллективе, но ещё в юности у него проявилась тяга к исполнительскому искусству. Ему нравилось выступать, он имел хороший голос, и любил пение. Зрители всегда его хорошо принимали. Тогда пели в живую, без усилителей и даже без аккомпанемента. Работали в театре талантливые актеры, но посетителей было слишком мало, чтобы содержать театр. Аншлаг был только на премьеру, зарплату выдавали с большими перерывами, многие работники были вынуждены увольняться.

Иван перешёл на работу в авто-транспортную контору, которая объединяла пассажирский и грузовой автопарк. Работу он начал с такси, появились новые знакомые, но и старых он не забыл. Как в прошлом начал встречаться с Зиной, но теперь спокойно, по-взрослому. Посещал танцевальный зал, появились и новые знакомые девушки.

Стоянка такси была рядом с автобусной станцией. Как-то к такси подошла девушка и попросила отвезти ее в посёлок Свента к бабушке. Иван немного знал её и раньше. Звали девушку Таисия.

Шёл к концу 1949 год.  Иван начал заниматься в школе для повышения квалификации шоферов и при её окончании получил права водителя второго класса с правом управлять автобусом. Его перевели на автобус для обслуживания загородных маршрутов. Работал недолго на линиях Полоцк, Рига, Резекне. Потом ему предложили должность дежурного механика.

Как обычно Иван выполнял все работы, которые входили в его обязанность, добросовестно. Однажды,  под вечер, в гараже появился начальник конторы Григоренко. Он искал Ивана и нашёл его под автобусом, который Иван ремонтировал. Пожурил Ивана, что он делает не свою работу: таким ремонтом должны заниматься слесари. Иван объяснил, что много работы и без его помощи автобус к рейсу не подготовить, а технически грамотных работников в конторе мало. В стране сказывался послевоенный дефицит специалистов. В результате Григоренко отправил Ивана в Ригу для очередного повышения квалификации.

 

В Риге

Иван знал, что его старая знакомая Зина учится в кооперативном техникуме в Риге. Это радовало. Унего был и её адрес. Зина жила на улице Леона Паегля. В Риге также жили и многие родственники Ивана. У них можно было остановиться, но Ивану не хотелось никого стеснять. Можно было жить и в общежитии, но он снял угол за низкую плату у пожилой женщины. Близко от её квартиры находился техникум, где Ивану предстояло  учились. В классе было пятнадцать учащихся из разных городов Латвии. Иван после занятий иногда встречался с Зиной. Она его познакомила с хозяйкой своей квартиры, которую также снимала. Зина представила Ивана хозяйке, как своего друга.

Они действительно были друзья, кроме поцелуев ничего себе не позволяли. Комната,  которую занимала хозяйка,  была заставлена полками с книгами. Когда Зина знакомила Ивана с хозяйкой, то последняя лежала на кровати. Возле кровати стояла тумбочка, а на ней лежала пачка папирос. Их первый разговор коснулся вреда от курения. Хозяйка указала на пачку папирос и сказала, что тренирует волю:берёт папиросу, подержит в руке и кладёт на место. Она рассказала, что её муж был капитаном, офицером Латвийской армии. В компаниях её мужа жёны офицеров в большинстве курили, и она стала им подражать. Отсюда и её привычка курить. Ивану нравилось беседовать с ней и при других посещениях. Он понял, что хозяйке тоже нравилось говорить с ним. После одной из бесед она предложила Ивану временно пожить у неё. Обстановка была прекрасная: диван, на котором спала Зина, и раскладушка для Ивана, а в комнате был даже письменный стол. Но Иван отказался, он не мог себе позволить жить в одной комнате с Зиной.

Был выходной день, когда сокурсники Зины, устроили на квартире одной её соученицы вечер по поводу завершения учёбы. Зина пригласила Ивана, а он не захотел пойти, так как плохо себя чувствовал: начиналась ангина, была высокая температура. По настоянию Зины он всё таки пошёл  на вечеринку.

В комнате было примерно десять студентов. Ивану на вечеринке становилось все хуже и хуже. Зина это заметила и поняла, что он действительно серьёзно болен. Они вышли во двор, распрощались с поцелуем, и Иван ушел. Хозяйка Ивана сразу заметила, что у него жар и вызвала врача. Это была частая для Ивана болезнь — ангина. Тмпература прошла, болезнь отступила, и Иван снова вернулся к учёбе. Зина к этому времени, закончив техникум, уехала в Даугавписе.

Иван вспомнил, что освободилась Зинина комната, а её хозяйка предлагала пожить у неё. Иван решил временно пожить до завершения учёбы в Зининой комнате. Хозяйка дала согласие. Для Ивана это был отличный вариант. Ему никто не мешал изучать учебный материал и готовиться к сдаче экзамена. Иван сдал зачёты на «хорошо» и «отлично» и  возвратился домой.

Работа

Иван ввернулся к работе в автопарке. Его назначили старшим механиком с небольшим окладом, хотя работы было очень много. Иван руководил ремонтом машин для всего автопарка, но больше всего его внимания требовал пассажирский транспорт. Приходило много жалоб от пассажиров из-за аварийного состояния машин. В конечном итоге министерство транспорта  решило разделить автопарк на пассажирский и грузовой.

Иван начал встречаться с Таисией, которую ещё до отъезда в Ригу подвозил на такси в Свенте. Родители Таисии ещё в её детстве разошлись, и она жила у бабушки в Свенте. Позже Таисия поступила в училище для медсестер и успешно закончила. Иван и Таисия полюбили друг друга. В августе 1953 года в городском загсе Иван и Таисия оформили регистрацию брака.

Регистрация прозошла поспешно без заранее назначенной даты записи – так им захотелось. Но Иван давно обещал инженеру автопарка и двум коллега-ремонтникам отвезти их ловить раков ночью с фонариком. Иван был с детства большим любителем такой ловли и любой рыбалки и не мог решиться отказаться от такого удовольствия даже ради свадьбных торжеств идрузей не хотел подвести. Назначенный ранее день отъезда на ловлю раков пришёлся, к сожалению, на второй день его супружества. Таисия была недовольна. Иван её не послушался, получил путевой лист на своё имя и, поскольку раков нужно ловить ночью, ранним вечером уехал с друзьями в направлении на Зарасай, в Литве.

На шоссе он обогнал мотоцикл с коляской с двумя пассажирами. Мотоциклом управляла Зина. На место ловли приехали, когда было ещё светло, приготовили снасти и стали ждать темноты.

Лов оказался удачным. Ребята выпили по сто грамм, а Иван воздержался, так как надо было вести машин обратно. Немного подремали у костра и тронулись в обратный путь к дому. Проехали примерно полпути, когда увидели, что навстречу их машине едет тот же мотоцикл с коляской, которым опять управляла Зина. Когда машина и коляска сблизилась, то Зина резко вывернула руль влево, мотоцикл с коляской занесло. Иван сумел вывернуть руль вправо, но избежать столкновения не удалось. Мотоцикл ударился в левую сторону машины. От сильного удара Зину выбросило на дорогу. Сильный удар рулём при падении пришёлся в нижнею часть её живота. Она была в крови, но оказать ей нужную помощь участники аварии не могли. Я был в шоке, стоял на коленях, моля бога спасти её жизнь.

Примерно через десять минут появилась попутная машина. Зину уложили на сиденье на подосланную Иваном шубу и отправили в больницу. Прибытия дорожной инспекции не пришлось долго ждать, составили план аварии. Машина Ивана была прижата мотоциклом к обочине дороги.

У родных Зины были друзья из отдела милиции, которые пытались опротестовать схему аварии, чтобы посадить Ивана за решётку. Ивана до сих пор тревожат воспоминания об этом случае. Зина перенесла тяжелейшие операции и потеряла возможность материнства.

Иван обдумывал разные варианты, чтобы понять, почему она резко вывернула руль мотоцикла влево, сознательно совершив столкновение. Что заставило её это сделать? Иван решил, что возможно она это сделала из мести, что он женился на другой девушке, но эта версия для негобыстро отпала. Она не могла знать, что он будет управлять встречной машиной. Возможно, она хотела объехать какой-то предмет, лежащий на дороге. Прошло уже более шестидесяти лет с этого случая, но Иван так и не знает почему произошёл инцидент. Милиция не признала в Иване виновника аварии.

Через год после аварии главный инженер автопарка Долде переехал в Ригу, и Иван стал исполнять обязанности главного инженера. Автопарк строил восьми квартирный дом для сотрудников, и Иван был в очереди на получение квартиры. Хотя председатель месткома Ивану отказал в получении квартиры, он квартиру получил, благодаря настоянию и помощи начальника предприятия.

Об отказе в выделении квартиры Ивана предупредил друг его семьи, которому профсоюз хотел отдать квартиру. Начальник Ивана срочно отправил его в Ригу, в министерство. В министерстве Иван представился секретарю, и она доложила министру о его визите по квартирному вопросу. Министр объяснил Ивану, что профсоюз не имеет права отказать номенклатурному работнику. Ранее министр утверждал назначение Ивана на должность главного инженера, и его фамилия была ему знакома. Министр поинтересовался образованием Ивана и его партийностью. Иван был беспартийный и не имел высшего образования. Однко министр подтвердил его назначение, и Иван получил соответствующий документ и возвратился домой. К сожалению, другу семьи квартиру не дали, а отдали её Ивану.  В июне 1954 года  у Ивана и Таисии родился первый сын.

К несчастью, младенец дифтерией и, несмотря на лечение, не мог ходить. Обратились к врачу Белицкой, она поставила диагноз — миопатия. Мальчик с трудом передвигался на цыпочках. Когда сын достиг определённого возраста ему в Риге сделали операцию по удлинению сухожилий на обеих ногах. После операции мальчик начал учиться ходить с помощью родителей.

Начальник предприятия, уходя в отпуск, оставил Иваная управлять всем хозяйством. Ему было непривычно, что стали называть по имени и отчеству. Руководство было чуждым для него делом. Однажды секретарша сообщила, что к нему на приём просится женщина. Женщина пришла с просьбой оформить её внука учеником электрика по ремонту машин и добавила, что об этом просит и Зина. Иван решил, что просьбе Зины нельзя отказать и просьбу выполнил. Эта бабушка была первым его посетителем, с тех пор как он стал работать в должности начальника.

Когда живешь в маленьком городке или местечке, то тебя все знают и, конечно, перебирают косточки. Ивану расхотелось быть и начальником и главным инженером. Водители получали зарплату на много большую, чем он, а его семье остро нужны были деньги. Начальник предприятия его понял и попросил в министерстве прислать замену Ивану. Иван для себя отметил – нельзя пытаться перейти «из грязи в князи». Предприятие получило новые грузовые такси, и он перешёл на работу на эти машины. Покинул престижную должность и стал шофером с большим заработком. Иван навсегда остался благодарен своему руководителю за доверие и оказанную помощь.

Семейная жизнь

На грузовом такси работать было интересно, а главное, отсутствовал график выхода на работу. В зимний и весенний период  таксисты обслуживали районные перевозки пассажиров. А в период созревания овощей и фруктов местных крестьян. Приходилось отвозить их на рынок даже в Ленинград. Жена Таисия работала в местной поликлинике медсестрой.

Через год мы приобрели автомобиль Москвич, который списали за границей по правилу возврата машин, отработавших в европейских странах определённый для срок. Такие машины обычно имели большой пробег и приходилось иногда полностью заменять некоторые агрегаты, но эта была решаемая проблема.

В сентябре 1959 года Иван находился в Ленинграде, а при возвращении узнал, что жена родила второго сына, которого назвала Андрюшей. Шли годы, росли дети, но Ивана и Таисию не покидала мысль, как помочь старшему сыну, инвалиду первый группы. За прожитые годы у него было мало хорошего. Младшего Андрюшу интересовала музыка, вокал. Он также, как и Иван, любил петь. Таисия помогла старшему сыну Жене заработать дополнительные деньги к инвалидной пенсии, они взялись вязать хозяйственные сеточки для химкомбината.

В 1973 году семья обменяла квартиру и переехала в город Пярну в Эстонию. Ивана взяли на работу шофером первого класса для вождение всех типов автомашин. Позже появилась языковая проблема. Он не задумался об этом при переезде. Эстонского языка нион, ни Таисия не знали. Постепенно это стало их большой проблемой. Оставаться жить на всё время в Эстонии они не собирались, но было уже поздно изменять произошедшее. Старший сын понемногу начал самостоятельно ходить и устроился лифтером на заводе, рядом с которым они жили.

Андрюша ходил в школу и усиленно изучал эстонский язык. Ивану по работе приходилось часто обращаться с эстонцами. Когда он с ним говорил по-русски, они отвечали, что не знают русского языка, а когда я переходил на латышский, то потом оказывалось, что они понимают по-русски. Сказывалосьнедоверие ко всем выходцам из России, к жителям Прибалтики отношение было другое. У них была общая память и судьба. Обстановка действовала на нервы, и семья решила возвратиться в Латвию и   переехать в город Лиепая. Обмен квартир оказалсяудачным, и Иван с семьёй переехал в квартиру в южном районе Лиепаи. Процедура обмена заняла всего одну неделю. Ивана приняли водителем в автобусный парк на городские маршруты. Жену приняли в стоматологическую поликлинику. Женя устроился в фотоателье ретушёром.

Андрюша завершил среднее образование. Он также участвовал в представлениях музыкальной группы. Пробовал поступить на заочное отделение в институт, но требовался хорошей латышский язык, которого у него не было. Андрюша поступил в кулинарное училище, а по окончании получил квалификацию повара. Однако продолжал выступления в музыкальной группе и на конкурсе по вокалу занял первое место. Вскоре ему пришла повестка для призыва на военную службу. Андрюшу взяли для службы на морской флот и направилив Севастополь. Четыре года Андрей служил корабельным коком и пел в морском самодеятельном ансамбле. Участвовал в морских учебных походах по разным морям. Отслужил и возвратился домой. Андрей не сумел адаптироваться к гражданской жизни и решил поступить в рыболовецкий  флот. Пройдя все проверки для заграничного плавания, Андрей получил разрешение на работу и через пару недель улетел с командой моряков в заграничный порт для замены отслужившей команды.

Иван и Таисия решили подыскать заброшенный хутор для покупки. Долго искать не пришлось, удалось найти заброшенный хутор, в котором раньше жил отец председателя соседнего колхоза. Хутор находился в пятнадцати км от города. Оформили документы и начали приводить хутор в порядок, пришлось много потратить сил и средств для восстановления хутора. Летом стали там жить на хуторе и обрабатывали землю для посадок. Дом обустроили для жилья.

Таисия и Иванработали в огороде, когда во двор въехал легковой автомобиль, из машины вышли два человека, сотрудники КГБ. Они в грубом тоне заявили, что ихсын во время выхода в город с группой моряков отстал от них и попросил в полиции политического убежища в Испании. Родителей особисты посадили в свою машину и отвезли в город, домой. Провели обыск. Что искали было непонятно. После часто вызовали на допросы. Требовали, чтобы родители уговорили Андрея вернуться. Вёл дело капитан госбезопасности. Он всегда вел допрос грубо, на повышенном тоне. Однажды по дороге на Палангу машина, в которой ехал этот капитан, разбилась, и он погиб. Испания предоставила сыну временное убежище, а позже он получил убежище в США. Родителей Андрея остановили в покое. Дело происходило в 1984 году.

Эмиграция

Шли годы, переписка с Андреем проходила сравнительно регулярно. Первые месяцы его жизни за границей были тяжёлые, приходилось искать работу, но появились знакомства и жизнь становилось лучше и лучше. Другой сын Женя часто слушал «Голос Америки». Особенно его интересовали медицинские темы, такие сообщения он всегда внимательно слушал и верил  в достижения науки, верил в науку Америки и полагал, что в Америке ему помогут встать на ноги. У родителей появилось желание посетить младшего сына, приехать к нему на  короткое время в гости в Америку. Казалось, что с Перестройкой им не составит труда получить разрешение на гостевую пездку. Но трудности оказались большими. Оформили заявление в иммиграционный отдел. В назначенный день приехали в Ригу: Иван, Таисия, Женя и собака (овчарка), но начальник ОВИРа отказал им в гостевой визе на выезд. Вернулись домой, но решили, что должны добиться разрешения.

Придумали выйти на улицу с лозунгом «Отпустите нас в гости в Америку к сыну». Иван вначале был против, так как об этом обязательно узнают на работе, а этого мне не хотелось. Сын Женя заявил, что если родители  не поедут, то он поедет один. Женя не имел надежду, что его в Америке вылечат. Женя купил большие листы бумаги и написал три лозунга «ОТПУСТИТЕ НАС В ГОСТИ В АМЕРИКУ К СЫНУ».

Семья отправились снова в Ригу, чтобы сделать вторую попытку получить разрешение в ОВИРе. Машину оставили возле здания ОВИРа и вышли на улицу с лозунгами в руках. Мимо них проходили люди, останавливались, вступали в разговоры. Долго  стоять с лозунгами не пришлось, из ОВИРа вышел офицер в звании полковника и приказал срочно убрать плакаты, а затем пригласил демонстрантов пройти с ним в здание. Сын остался на улице, а Иван с Таисией пошли с полковником. Начальник ОВИРа объяснил, что у него нет права дать им разрешение. Ответ протестующих не устроил, и они продолжили стоять на улице с лозунгами. Через несколько минут приехала милиция, посадили всех в машину, отвезли в отделение, продержали  в милиции три часа. Задержанные протестовали, заявляли, что их сын инвалид первый группы, и милиция не имеет права их задерживать. Они ничего не нарушали. Капитан, который писал протокол о нарушении общественного порядка был довольно доброжелательным и вскоре их отпустил.

Разговор с полковником не заставил семью отказаться от борьбы за выезд. Сын изготовил новые плакаты, и они решили снова, в третий раз, посетить ОВИР. Все сделали, как и в предыдущую поездку, только теперь взяли на поводке собаку-овчарку. В Риге власти вызвали  студентов из ближайшего техникума, примерно двадцать человек, которые должны были выступить против демонстрантов. Студенты их окружили, размахивали руками, но тронуть  их боялись из-за овчарки, они только выкрикивали оскорбительные слова в их адрес. В ОВИРе семья снова получила отказ и уехала домой. Обдумывали, что дальше делать, как выступать с протестом дальше.

Через месяц услышали звонок в дверь, вошёл почтальон и вручил письмо, это было в марте 1988 года. Семью приглашали в управление иммиграции. В назначенный день они прибыли в Ригу. А там произошло то, что они представить не могли. У них отняли паспорта и другие документы, лишили гражданства Советской Латвии и вручили визы на выезд в Израиль. Покинуть страну они были обязаны в течение месяца.

Никому из семьи не приходило в голову, почему их выселяют в Израиль. Потом, сидя в самолёте, решили, что когда прибудут в Израиль обратятся в посольство США, расскажут о своей ситуации и попросят разрешения на въезд в Америку.

Началось предотъездное тяжёлое время. Машину, дачу, много хороших вещей пришлось бросить. Что-то продали по дешовке, мебель подарили родственникам. Было известно, что деньги в рублях брать с собой нельзя, а таможенный закон разрешал взять мизерную сумму в валюте. Но, как говорится в пословице, не стоит плакать о разбитом горшке и прокисшем молоке.

В визе значилось, что Иван — глава семьи и с ним два человека: виза МИ 694025 выдана 30 марта1988 года. Требовалось покинуть страну до 25 июля1988 года. Пункт назначения – Израиль.

Из Риги эмигранты приехали в Москву, а 6 апреля 1988 года вылетели из Москвы в Вену. В Вене получили временное жильё в местечке Габлице. Из Вены эмигрантов из СССР направляли на постоянное жительство в другие страны. Здесь Ивану с ссемьёй пришлось пройти новые испытания, чтобы получить помощь на время оформления документов. В Риге в ОВИРе знали, что их Израиль не примет. Израиль принимал в страну только евреев. А Иван, не будучи связан с еврейскими организациями в Латвии, не имел представления о порядках  при выезде на ПМЖ в Израиль и переоформлении в Вене на эмиграцию в другую страну.

Сначала Иван пишёл на прием в ХИАС, простоял в очереди всего несколько минут и узнал, что принимают только евреев. Что-то надо было срочно решать. Пошёл в СОХНУТ, но и там также получил отказ. Эмигранты, узнававшие о его положении посоветовали обратиться в Толстовский Фонд, который, казалось, мог бы принять русского с семьёй, но и там отказали за неимением средств. Следующим был отдел помощи политическим беженцам, но и там был отказ.

Иван позвонил сыну в США. Андрей связался по поводу эмиграции родителей с католиками. А Иван посетил в Вене баптистов, которые согласились мне помочь, если откажет католическая церковь.

Иван попросил политическое убежище в США. Другого выхода не было. В ОВИРе, конечно, знали, что предстоит пройти семье Ивана в Вене, им отомстили за протест в Риге.

И вот последняя попытка: Иван обратился в посольство США. В посольстве пришли втроем, рассказали обо всём, что происходило с ними. Интервьюир спросил: не избивали ли ихс в Риге студенты техникума. Иван ответил, что не избивали, так как боялись овчарки. Если бы Иван подтвердил, что их избивали, то вопросов бы больше не было, и они бы получили  визу.

Посольство направило Женю, инвалида первый группы, в больницу для подтверждения диагноза и, естественно, диагноз подтвердился. От католического прихода был получен положительный ответ, и семье назначали дату и время вылета в США. Самолет с опозданием прибыл в Филадельфию. На выходе для Жени была подана коляска. Встречали эмигрантоа Андрей и его американские друзья. Встреча была радостной.

В течение первой недели в Филадельфии  Семья Ивана получила государственную помощь: деньги и продуктовые талоны. Затем начались поиски жилья. Теперь у них появилась возможность снять дешёвый апартамент. Больной сын стал посещать врачей, но никто не обещал выздоровления. Медики предложили поставить ему пейсмекер, и Женя он дал согласие. Но через месяц ему стало плохо, и он в больнице умер. Это была первая потеря в семье.

Шли годы, жизнь улучшилась, но с возрастом появились болезни. Заболела Таисия, поставили смертельный диагноз — рак. В течение месяца после установления диагноза Таисия ушла из жизни. Это случилось 2 января 2010 года.

Иван и Таисия в Америке в 1993 году.

На этом завершился рассказ Ивана. Такая жизнь, такая судьба.

Филадельфия,

США

2014 г.

© Иван Фадеев, Виталий Аронзон

[1] Виталий Аронзон. Хроника одной жизни. Заметки по еврейской истории. №127

[2] Википедия: 11 августа 1920 года — в Риге был подписан мирный договор между Россией и Латвией, в котором признается независимость Латвийской Республики,что на основе правовых норм того времени привело к появлению Латвийской Республики как субъекта международного права.

[3] См. Википедия. Ульманис «21 июля 1940 года ушёл в отставку, обратился к советскому правительству с просьбой о пенсии и выезде в Швейцарию. 22 июля 1940 года депортирован в административном порядке через Москву в Ворошиловск (Ставрополь), куда попал 29 июля. 4 июля 1941 года был арестован. 1 августа 1942 года переправлен в город Красноводск (ныне Туркменбашы) в Туркмении. Рассказывают, что в дороге подхватил дизентерию и умер 20 сентября 1942 года. Похоронен на местном кладбище, но могила не найдена.17 октября 1991 года в «Известиях» появилось сообщение о пересмотре ряда дел советского периода за отсутствием состава преступления в действиях фигурантов. В числе других было пересмотрено и дело Ульманиса. Однако, и в этот период попытки найти могилу Ульманиса и вернуть тело президента на родину оказались безуспешными».

[4] Википедия: «Курля́ндский котёл (также Курляндский загон, Курляндская крепость или блока́да Курля́ндской группиро́вки войск) сложился осенью 1944 года, когда западная часть Латвии (исторически известная как Курляндия) оставалась под оккупацией германских войск (остатки группы армий «Север»), но они оказались зажаты между двумя советскими фронтами по линии Тукумс — Лиепая. Это окружение не являлось «котлом» в полной мере — немецкая группировка не была полностью блокирована с моря и потому имела достаточно свободное сообщение с основными силами Вермахта.

Вплоть до капитуляции Германии 9 мая 1945 года велись ожесточённые бои (некоторые населенные пункты переходили из рук в руки по несколько раз) с целью ликвидации «котла», но продвинуть линию фронта удалось лишь на несколько километров вглубь. Боевые действия прекратились только 15 мая 1945 года (см. сводки Совинформбюро), уже после капитуляции Берлина».

[5] Александр Гурин.Параллели истории.«Курземская крепость» или «Курляндский котел»?

http://pctvl.lv/?lang=ru&mode=parallels&submode=&page_id=10309