Автор: Акцентное моделирование урока литературы в старших классах по стихотворению О.Э. Мандельштама «ВЕК», 1923 г.
Студент IV / V курса ОЗО филологического факультета ЧГПУ – Геннадий Лазаревич Швец /гр. «В»/.
Объём: 6 печ. стр. (одна сторон) на пишмашинке «Башкирия».
/…/ – Не лжёт единственно пиит,
Который изнемог до тла.
Живёт он, словно как горит, –
И плоть его уж сожжена.
Как каторжен пиитов труд –
Не до цветов. Но ты цвети!
«Агент гармонии»… и тут
Высоким будь и всех прости.
Г. Швец. Прожитая жизнь.
Копейск, июнь-93.
Для того чтобы раскрыть тему данной работы, уместно, на мой взгляд, процитировать первый абзац «Заметок о поэзии» Осипа Эмильевича Мандельштама / II, 260 – 265/. Весьма-весьма примечательно, что статью эту, полную глубинного миропонимания, Поэт написал в знакомом 1923 году, т.е. одновременно с созданием стихотворения «Век». Известная формула «Ничего случайного не бывает» вновь подтвердила свою репутацию.
«Современная русская поэзия не свалилась с неба, а была предсказана всем поэтическим прошлым нашей страны, – разве щёлканьем и цоканьем Языкова не предсказан Пастернак, и разве одного этого примера не достаточно, чтоб показать, как поэтические батареи разговаривают друг с другом перекидным огнём, мало не смущаясь равнодушием разделяющего их времени. В поэзии всегда война. И только в эпохи общественного идиотизма наступает мир или перемирие. Корневоды, как полководцы, ополчаются друг на друга. Корни слов воюют в темноте, отымая друг у друга пищу и земные соки. Борьба русской, то есть мирской бесписьменной речи, домашнего корнесловья, языка мирян, с письменной речью монахов, с церковно-славянской, враждебной, византийской грамотой – сказывается до сих пор. /…/».
Итак, Поэту оставалось жить пятнадцать-шестнадцать лет. Много это или мало для избранного человека, имевшего личностный «мандельштамп» (так остроумно определил вечный след Поэта Илья Сельвинский)?!
Я полагаю – много. Много потому что такое временнОе горение никак не тождественно чисто арифметическим показателям. Ведь себе Поэт не принадлежал, он был глобальной частью нашей отечественной культуры.
Из вышеуказанного отрывка, на мой взгляд, необходимо вычленить ключевую фразу. Вот она:
«И только в эпохи общественного идиотизма наступает мир или перемирие…».
Интересно проследить, как эта сентенция нашла своё преломление в авторском стихотворении «Век». В связи с тем что поэтическое слово всегда материально, Мандельштам извлёк ту самую материю, позволившую смягчить удар от октябрьского переворота 1917 года.
Впервые данное стихотворение опубликовано в альманахе / журнале «Россия» 1922 года (книга 4, декабрь). И почти одновременно – в «Красной нови» 1923 года (книга 1 с небольшими разночтениями или опечатками).
Весьма показательны, я полагаю, два критических отклика на «Век» известных деятелей той эпохи С. Маковского и Вл. Маркова, правильно оценивших масштабность мандельштамовской натуры:
«…Вот уже совсем «программное» стихотворение… – «Век». Начинается совсем недвусмысленно и вообще поддаётся расшифровке» (С. Маковский. Портреты, 394 с.).
«В поздних стихах его – не только более сложная образность и даже какая-то зашифрованность; в них также впервые намечается трагическое личное отношение к эпохе; это уже не «шум времени», одинаково внятный Мандельштаму как в древней Трое, так и в Феодосии конца гражданской войны. Напечатать стихотворение «Век» было смелостью; и только близорукостью цензуры, воспитанной, очевидно, на «понятной» поэзии, можно объяснить, что оно попало на страницы советского журнала» (Вл. Марков. Приглушённые голоса, 15 с.).
Комментаторско-исследовательский термин «расшифровка» следует обязательно запомнить в связи с выдающимся почерком мастера и просто… человека, который, как ни парадоксально, был вынужден так писать, чтобы… стать понятым после физической кончины. Впрочем, если последняя взяла верх над оргАном Поэта.
Знакомство с «Веком» Осипа Эмильевича продолжим с выразительного чтения этого стихотворения.
Поскольку стихотворение насчитывает четыре восьмистрочные строфы, к доске (или преподавательскому столу) выходят четверо старшеклассников (-иц). Разумеется, если данное стихотворение будут читать девушки, здесь уместна поправка: «…выходят четыре старшеклассницы».
Чтецы – независимо от пола – должны обладать определёнными навыками декламации в её первом толковании, т.е. приемлемо и выразительно произносить текст в соответствии с правилами русской пунктуации.
Внимание!.. Слово – поэзии!..
Век мой, зверь мой, кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?
Кровь-строительница хлещет
Горлом из земных вещей,
Захребетник лишь трепещет
На пороге новых дней.
Тварь, покуда жизнь хватает,
Донести хребет должна,
И невидимым играет
Позвоночником волна.
Словно нежный хрящ ребёнка –
Век младенческий земли.
Снова в жертву, как ягнёнка,
Темя жизни принесли.
Чтобы вырвать век из плена,
Чтобы новый мир начать,
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать.
Это век волну колышет
Человеческой тоской,
И в траве гадюка дышит
Мерой века золотой.
И ещё набухнут почки,
Брызнет зелени побег,
Но разбит твой позвоночник,
Мой прекрасный жалкий век.
И с бессмысленной улыбкой
Вспять глядишь, жесток и слаб,
Словно зверь, когда-то гибкий,
На следы своих же лап.
Чувствуете?! Какая полифония звуков, выражающих душу Поэта!
Н-нет, н-нет, это ужЕ не волна, а интеллигентное желание склеить «двух столетий позвонки». Почему? Да потому что:
а) Р / родина – именно так! – всё же одна;
б) жить надо здесь, именуя себя гражданином – без кавычек;
в) слово «век» подразумевает другое слово «революция» – только в этом случае данное произведение поддаётся хоть частичной расшифровке.
Да-да, Поэт по-прежнему далёк от малодушия перед лицом испытаний («Захребетник лишь трепещет на пороге новых дней»), но он знает, что отплытие в моря неведомого будущего не состоялось и не состоится. Ведь «разбит твой позвоночник, мой прекрасный жалкий век». Ведь «снова в жертву, как ягнёнка, темя жизни принесли». Насилие и жестокость погубили революцию – она стала реакцией, а её жестокость – признаком бессилия. Именно в этом контексте становятся понятными, с болью в сердце, завершающие четыре строки проникновенного произведения. Назад, вспять к XIXвеку, к наивной вере т.н. шестидесятников во всемогущество материалистической науки.
Тем не менее Поэт видит выход из создавшегося положения – в мужестве того, «кто сумеет заглянуть в твои /века/ зрачки» – в лицо страшной правды банкротства революции, стоявшей метафорически «десяти небес». Выход также в жертвенности того, кто «своею кровью склеит двух столетий позвонки». Ассоциативный ряд, таким образом, своеобразно замкнулся. Не правда ли? Только тогда будет достигнута всеумиряющая мандельштамовская гармония, которая отнюдь не кажется недостижимой высотой историософского и метафизического прозрения:
Чтобы вырвать век из плен,
Чтобы новый мир начать,
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать…
Остаётся задать известный риторический вопрос, требующий личностного ответа каждого из нас наедине с собой: где та самая чудотворная флейта на пороге XXI столетия?! Я полагаю, она – в нас. Беда в том, что мы не хотим (или не можем) ЕЁ слышать…
Какие же вопросы можно поставить перед учащимися, чтобы такое этапное – в самом широком смысле – полотно не прошло мимо молодых сердец, сумев зажечь их??
1. Какова форма стихосложения «Века», чем обусловлена ритмичность стиха?
2. Назовите, пожалуйста, изобразительно-выразительные средства художественной речи, которыми владеет Осип Мандельштам.
3. Проследите, пожалуйста, за тем, как на нашем уровне сознания / подсознания возникает Образ зверя / животного. Почему Поэт вынужден был прибегнуть к данной ассоциации? Чувствуете ли Вы всю силу воплощения анатомии этого зверя в контексте личной авторской позиции?
4. Пессимистичен ли Мандельштам в зачине и концовке стихотворения?
5. Как понимается / не понимается Вами двустишие: «Снова в жертву, как ягнёнка, //Темя жизни принесли»? Какая книга является здесь первоисточником? Вы согласны с концепцией автора?
6. Что изложил Мандельштам в строках из третьей строфы: «Это век волну колышет //Человеческой тоской, //И в траве гадюка дышит //Мерой века золотой»?
7. Можно ли сказать, опираясь на разбираемое сейчас стихотворение, как воспринимал Поэт Октябрь 1917 года?
8. Ваша точка зрения на следующие поразительные строки: «И с бессмысленной улыбкой //Вспять глядишь, жесток и слаб, //Словно зверь, когда-то гибкий, // На следы своих же лап»?? Какие чувства переполняют Вашу душу: ирония, ностальгия, жалость, боль, опустошение, гражданская решительность, авторский выбор, мужественного цельность несгоревшего Поэта?..
9. Понравился ли Вам мандельштамовский «Век»? Сможет ли он волновать молодые – и зрелые! – умы в Третьем тысячелетии от Р.Х.?
Глубоко заблуждается тот, кто думает о некоторой тщетности аллегорий Осипа Эмильевича Мандельштама. Наивным Поэт не был, поскольку его дарование запрещало даже грани какого-то поверхностного «вольнодышАния» (если Русский язык позволит эту словоформу). Главная сила подобных стихов в словесном запечатлении воздуха эпохи, того, что сам он называл «шумом времени». Настоящий Художник слова рождается прежде всего для этого. Он призван Всевышним – другого не дано.
«Век», вполне естественно, служит необходимым плацдармом для написания оды «1 января 1924» – потрясающей попытки регистрации такого шума. Она построена симфоничски – на повторении одних и тех же мотивов в постоянно обновляющемся контексте.
С темой гибели века сплетается тема потерянности Поэта в чужом мире, в бесконечной поездке зимней ночью на извозчике, когда он силится запахнуть ветхую полость саней:
Мне хочется бежать от моего порога.
Куда? На улице темно,
И, словно сыплют соль мощёною дорогой,
Белеет совесть предо мной.
Да-да, налицо другое стихотворение, которое не значится для разбора. Для разбора, конечно же, на этом уроке. Однако. Чтобы воочию увидеть нерасторжимую связь творчества, давайте вспомним словарное толкование определения «совесть».
Совесть, по своей сути, – чувство нравственной ответственности за своё поведение перед окружающими людьми, обществом. Мандельштам обладал категорией совести, ни на йоту не изменив себе и своему предназначению.
Имманентной категорией совести тесно связаны не только вышеназванные произведения, но и все стихи Осипа Эмильевича…
Когда Вас, уважаемые старшеклассники Российской Федерации, одолевают тяжелейшие вопросы: «Кто мы?.. откуда мы?.. почему мы такие?», – пожалуйста, приходите за ответами к Мандельштаму. Он всё знает, он убедителен, он жив и после 1938 года. Убеждён, к нескрываемому сожалению, в следующем: за шесть истекших десятилетий Мандельштама прочли и признали на Западе; Россия лишь нашла в нём непродажную опору, благодаря которой «воистину признан масштаб для преодоленья по образу Лика» /строка из моего стихотворения/.
11 октября 1998 года.