Сергей Чевычелов. Стрел же наших, Тя терзающих, ужасаемся

Отрывок из неопубликованной повести о смерти Сталина

4 марта 1953 года в Мюнхене был убит секретарь и телохранитель уже покойного Льва Троцкого Вольфганг Залус. Вот что сообщалось Президиуму ЦК КПСС об этом убийстве в рапорте министра МГБ   С.Д. Игнатьева от 08.03.1953, N 951/И:

«Ликвидация Залуса осуществлена через агента МГБ, немца по национальности, всыпавшего ему 13 февраля с.г. специальный препарат, вызывающий смерть через 10–12 дней. Вскоре после этого Залус заболел и в одном из госпиталей Мюнхена 4 марта с.г. умер. При проверке через различные источники выяснено, что отравление Залуса не вызвало у противника каких-либо подозрений. Врачи констатировали, что его смерть наступила в результате воспаления легких».

(ЦОА МБРФ, ф. 4ос, оп. 11, ед. хр. 29, л. 214).

Именно на такой яд с отсроченным действием и замаскированный под естественную смертельную болезнь намекают сторонники версии отравления Сталина. Ну что же, попробуем кратко осветить все яды, применяемые в Стране Советов для политических убийств.

Первая токсикологическая лаборатория после Окябрьского переворота была создана в 1921 году при председателе совнаркома В..И. Ленине и называлась она «Специальный кабинет». Руководителем этой лаборатории был профессор Игнатий Николаевич Казаков, который благодаря разработанному им методу лечения гидролизатами эндокринных желез животных пользовался огромной популярностью у новой советской элиты. Михаил Булгаков довольно правдиво отобразил его в образе профессора Преображенского в «Собачьем сердце». Игнатий Казаков сделал головокружительную карьеру после того как вылечил Сталина от псориаза. Но, в декабре 1937 года блестящий профессор был арестован по делу антисоветского «право-троцкистского блока» вместе с А. И. Рыковым, Н. И. Бухариным, Н. Н. Крестинским, Х. Г. Раковским и другими. Всего 21 обвиняемый. В частности, И.Н. Казакову, так же как и бывшему наркому внутренних дел Г. Г. Ягоде, врачам Л.Г. Левину и Д.Д. Плетневу, секретарю Горького П.П. Крючкову преимущественно вменялось убийство Максима Горького и его сына. Игнатий Казаков вместе с другими осуждёнными, кроме Ягоды, был расстрелян и похоронен 15 марта 1938 года на спецобъекте «Коммунарка» Московской области.  В материалах процесса антисоветского «право-троцкистского блока», пожалуй, впервые в советских архивах появляется яд, как средство политического убийств. Обвиняемый П.П. Буланов, секретарь Г.Г. Ягоды, признался, что вместе с сструдником НКВД Саволайненом в присутствии самого Ягоды  опрыскивал из пульверизатора ковер, гардины и мягкую обивку мебели в кабинете Николая Ежова, сменившего на посту  наркома НКВД,  ядом, приготовленным из ртути и серной кислоты. По словам  Буланова, кроме  ртути и кислоты, 28 сентября 1936 года  «Ягода вынул из своего шкафчика, где у него находилось много каких-то вещей, в частности, пузырьков, и передал мне две ампулы, по внешнему виду нерусского производства, сказав мне при этом: это — яды, которые нужно разбрызгивать одновременно с ртутным раствором. Что это было, как это называлось, я не знаю. Я это передал Саволайнену, и тот разбрызгал вместе с ртутным раствором». На вечернем заседании суда 8 марта Павел Буланов также показал, что примерно с 1934  года Г.Г. Ягода занимался организацией токсикологической лаборатории. Было на самом деле покушение на убийство наркома НКВД Ежова или не было, навряд ли мы когда-нибудь узнаем. Тогда злодейский план сорвался из-за того, что Ежов надышался ядовитых испарений, почувствовал недомогание и поднял тревогу. Но, уже из более позднего судебного процесса над самим Ежовым мы узнаем, что последний сам все подстроил, в том числе и обрызгивание ядом кабинета и последующую экспертизу, которая определила наличие отравляющих веществ не только в гардинах, ковре и мебели, но и в моче наркома.

В 1926 году  по указанию председателя ОГПУ В.Р. Менжинского была создана специальная лаборатория, которая стала частью  Особой группы,  возглавляемой бывшим эсером-боевиком, а с 1927 года большевиком,  Яковом  Серебрянским («группа Яши»). Вероятно, уже при  наркоме Г.Г. Ягоде  специальная лаборатория состояла из двух групп:  химической и химико-бактериологической. Естественно, следы работы специальной токсикологической лаборатории  отыскать весьма трудно.  И все-таки пара примеров деятельности «группы Яши» имеется.

Сменивший Ягоду на посту наркома НКВД Ежов

образовал в декабре 1936 года так называемое Управление специальных операций, подчинявшееся непосредственно ему и предназначенное для выполнения за  рубежом секретных  поручений Сталина. Подвижные группы этого Управления выезжали в разные страны для убийства троцкистов, живущих за рубежом, и сотрудников НКВД, отказавшихся вернуться в СССР. Последних было немного, и невозвращенцами они стали после того, как узнали о массовой чистке чекистов, как живущих в Москве, так и вернувшихся на родину. Первой жертвой нового подразделения НКВД стал Игнатий Рейсс, настоящее имя — Натан Маркович Порецкий, сотрудник иностранного отдела НКВД, проживающий на то время в Париже. В 1925  году Игнатий Рейсс участвовал в убийстве резидента военной разведки комбрига Владимира Нестеровича, который был отравлен в ресторане немецкого города Майнц. Теперь Рейсс чувствовал дыхание сталинских убийц за спиной. В 1937 году Рейсс получил директиву вернуться в Москву. В ответ он направил письмо в адрес ЦК ВКП(б), передав  его через    советское полпредство в Париже. Рейсс информировал ЦК о том, что он порывает со сталинской контрреволюцией и «возвращается на свободу». Из того же письма следовало, что под свободой он понимает «возврат к Ленину, его учению и его делу». Сталин, узнав о письме Рейсса,  решил  пресечь этот опасный  преценднт, которому могли последовать и другие сотрудники, работавшие за рубежом. Он дал указание Ежову уничтожить предателя вместе с женой и ребенком. Эта операция была поручена подвижной группе С.М. Шпигельгласа, заместителю начальника Иностранного отдела НКВД. На след Рейсса вышли с помощью друга семьи Рейссов, некоей Гертруды Шильдбах. Тело Игнатия Рейсса с двенадцатью пулями нашел ранним утром 5 сентября 1937 года житель квартала Шамбланд в городке Пюи под Лозанной. В руке убитый сжимал клок седых женских волос. Как потом выяснилось, это были волосы Гертруды Шильдбах.

Эге, озадачится читатель. Понятно, зачем надо отступление про яды. Если Сталина отравили, то проверенным и потому надежным ядом. Но, пули-то здесь при чем? Наберись терпения, дорогой читатель. Далее — только про яды.

В отеле, где останавливались убийцы Рейсса, среди вещей Гертруды Шильдбах швейцарские полицейские нашли коробку шоколадных конфет, в начинке которых содержалась смертельная доза стрихнина. Конфеты очевидно предназначались для сына Рейсса. Кто знает, не хватило времени у Шильдбах, или совесть ей не позволила скормить отравленные конфеты ребёнку, который привык доверчиво играть с ней.

К началу 1938 года, пожалуй, единственным из командного состава НКВД,  уцелевшим  после смещения Генриха Ягоды, остался начальник Иностранного отдела НКВД  Абрам Слуцкий. Считают, что не трогали его, чтобы не вспугнуть вызванных из-за рубежа чекистов. Однако, к тому времени вызваны и расстреляны были уже почти все (один из невернувшихся, Александр Орлов, упоминает только о четырех невозвращенцах). 17 февраля 1938 года  заместитель наркома  внутренних дел СССР  М.П. Фриновский позвонил заместителю Слуцкого Шпигельгласу: «Зайдите ко мне!» Зайдя в кабинет Фриновского, Сергей Шпигельглас увидел Слуцкого, бессильно сползавшего с кресла. На столе перед ним стояли стакан чая и тарелка с печеньем.  Слуцкий был мёртв. Специфические  синюшные пятна на лице покойного подсказали Шпигельгласу, как и впоследствии другим сотрудникам НКВД, видевшим мертвого Слуцкого и знакомым с основами судебной медицины, причину смерти — отравление цианистым калием. Лучше было не задавать вопросов, и Шпигельглас предложил позвать врача. На что Фриновский ответил, что врач только что был и медицина тут не поможет. «Сердечный приступ», — небрежно добавил он…

Когда на  посту наркома  НКВД Ежова сменил Лаврентий Берия, секретная токсикологическая лаборатория была реорганизвана (впоследсвии именовалась  «камера», «лаборатория Х», «лаборатори 12»). Теперь  она располагалась на первом этаже здания в Варсонофьевском переулке рядом с внутренней тюрьмой НКВД. Помещение лаборатории было разделено на пять комнат, двери которых со специальными «глазками» выходили в просторную приемную, в которой постоянно находился кто-то из сотрудников. Лаборатория подчинялась непосредсвенно Берии и его заместителю Меркулову, была особо засекречена даже для начальников других отделов НКВД, и руководил этой секретной лабораторией  Майрановский Григорий Моисеевич, перешедший под крышу НКВД вместе со   своей исследовательской группой из Института биохимии Академии  наук. Каждый день в лабораторию приводили заключенных, приговоренных к расстрелу. Избежавший расстрела, а расстреливали здесь же рядом во дворе тюрьмы, в одной из камер спецлаборатории превращался в подопытного «пациента», которого «доктор» Майрановский участливо распрашивал о самочувствии и давал лекарство. Если «пациент»  не умирал сразу после «медосмотра», за его мучениями наблюдали через «глазок» в двери иногда до двух недель, а потом убивали.  Основная цель токсикологической лаборатории Майрановского заключалась в поиске и изготовлении ядов, которые нельзя было бы определить при вскрытии и действие которых маскировалось бы под естественную причину смерти..  Майрановсий начал свои научные эксперименты с иприта. Вероятно, он проводил опыты с безвкусными производными иприта раньше, чем это начали делать в Германии в концлагере Эаксенгаузен в 1939 году. Яд смешивался с пищей или расворялся в воде, предлагался в виде лекарства внутрь или в инъекции. Смазывали или обрызгивали ипритом различные участки кожи жертвы. Свой опыт работы с ипритом  советский «доктор Смерть» обобщил в диссертации на соискание степени доктора биологических наук «Биологическая активность продуктов взаимодействия  иприта с тканями кожи при поверхностных аппликациях», которую ВАК утвердил в 1943 году с присвоением соискателю ученого звания профессора. Однако,  иприт обнаруживался при вскрытии отравленных, и Майрановский перешел к другим ядам. Не менее чем на 10 подопытных уголовниках и политических испытывался каждый яд: дигитоксин, таллий, колхицин, азотнокислый натрий, аконитин, стрихнин. Изучалась и надежность яда. Если обреченный, за которым наблюдали сквозь «глазок» в двери камеры, получив дозу яда,  незапланированно долго извивался в мучительных судорогах, вводили другой, предположительно более сильный препарат.

Для поставленной перед лабораторией задачи  дигитоксин оказался неподходящим. Помимо симптомов типичного сердечного приступа, таких как нарушения ритма и дискомфорт в области сердца и, что немаловажно, картины острой сердечной недостаточности на вскрытии, дигитоксин давал и ненужные  признаки общего отравления:  боли в животе, рвота, понос, нарушения зрения при сохраненном сознании и свободном дыхании.

То же и для таллия.. После  однократного попадания смертельной дозы  сульфата таллия в организм первые признаки отравления появляются не менее чем через 12 часов: рвота, кровавый понос, чувство тревоги, галлюцинации, судороги, кома, смерть. Помимо того, что таллий можно обнаружить после вскрытия, он еще вызывает ряд характерных изменений в тканях отравленного организма, например, специфические изменения в волосах и так называемая «таллиевая клетка» в ганглиозной ткани.

Другие из указанных ядов наряду  с признаками общего отравления имеют еще симптомы, характерные для конкретного яда. Например, для колхицина специфичны жжение и зуд во рту и в глотке, нарушения глотаниия, снижение температуры тела, выпадение волос; для азотнокислого натрия: посинение кожных покровов, особенно между носом и губами, посинение ногтей; для аконитина: сильное возбуждение нервной системы сменяющееся ее угнетением, мышечная слабость и сухость слизистых оболочек, редкий пульс и частое дыхание; для стрихнина: генерализованне судороги, вызывающие боль в шее, спине и конечностях при полном сохранении сознания.

Больше года ушло на испытание рицина — яда, который с большим трудом определяется в организме жертвы после смерти. Рицин — это токсин, получаемый из жмыха семян касторовых бобов клещевины. Вначале рицин давали подопытным с питьем  или пищей.  Симптомы отравления появлялись в среднем через 15 часов, иногда через 3 суток: нарушалось зрение из-за кровоизлияния в сетчатку глаза, потом присоединялись тошнота, рвота, сильные боли в животе, кровотечение из заднего прохода, коллапс и смерть.через 6-8 дней из-за полиорганной недостточности. Потом  стали разрабатываться и другие способы введения яда.   Специльными пулями с полостью для яда стреляли в затылок приговоренному к высшей мере. Этим в основном занимался начальник 4-го спецотдела (отдела лабораторий) НКВД М.П. Филимонов, фармацевт по образованию, кандидат медицинских наук.

Поскольку среди версий отравления Сталина присутствует и так называемый парентеральный способ введения яда посредством, например , укола, будет интересно рассмотреть клинику отравления рицином после ввода яда под кожу. Такая возможность представляется при ознакомлении с обстоятельсвами убийства болгарского писателя-диссидента Георгия Маркова.  7 сентября 1978 года Марков проходил через    скопление людей на автобусной остановке на мосту Ватерлоо в Лондоне и вдруг почувствовал  укол в ноге. Оглянувшись, он увидел человека, поднимающего с земли зонтик. Почти сразу возникла боль в бедре, которая продолжалась около 5 часов. В период от 15 до 24 часов с момента укола у Маркова резко повысилась температура, появились приступы мучительной тошноты, началась рвота. Через 36 часов после укола или выстрела Марков был доставлен в больницу в тяжелом состоянии с высокой температурой и тахикардией, с увеличенными и болезненными паховыми лимфоузлами. На бедре вокруг места  укола наблюдалась плотная покрасневшая зона в диаметре около 6 см. Артериальное давление было нормальным чуть более двух суток после укола, затем развился сосудистый коллапс (резко упало артериальное давление, пульс 160 ударов в минуту), затем наступил шок с полным прекращением мочевыделения. Перед смертью началась рвота с кровью, на ЭКГ: полная атриовентрикулярная блокада (импульсы  с предсердий не распространялись на желудочки сердца, желудочки сокращались в собственном ритме 30 ударов в минуту), общий аназиз  крови: количество лейкоцитов — 32200 при норме до 9000. Марков умер 11 сентября 1978 года. На вскрытии под кожей бедра была обнаружена пуля, выпущенная из неустановленного оружия. Это был пустотелый шарик диаметром 1,7 мм, состоящий на 9/10  из платины и на 1/10 из иридия, содержащий около 0,5 мг рицина. Пуля была покрыта воском,  который плавился при температуре тела, и рицин попадал в окружающие ткани.
Вершиной творчества Майрановского стал яд К-2 (карбиламинхолинхлорид). Этот яд убивал быстро, и самое главное, не оставлял следов. По свидетельству очевидцев, после попадания яда в организм   «подопытный» становился «как бы меньше ростом,  слабел, становился все тише. И через 15 минут умирал». Для чистоты эксперимента труп одного приговоренного, умершего от яда К-2, отправили в институт имени Склифосовского для вскрытия без указания причины смерти. Патанатом даже не заподозрил отравления и установил острую сердечную недостаточность.

9 октября 1946 года 4-е управление МГБ  было расформирована и лаборатория Х в очередной раз реорганизована,  в результате чего Г.М. Майрановский стал работать в Отделе «ДР» МГБ СССР (служба проведения диверсий и индивидуального террора). Отделом этим руководил тогда П.А. Судоплатов, со слов которого мы и знаем подробности работы Отдела «ДР».  Судоплатов и его заместитель Леонид Эйтингон (имя при рождении — Наум Исаакович Эйтингон, организатор множества политических убийств, в том числе убийства Л.Д. Троцкого) по заданию высших руководителей СССР подставляли, как теперь говорят, жертву, то есть обеспечивали условия, при которых Майрановский мог сделать смертельный укол.

В 1946-47  гг.  было проведено четыре  операции отдела «ДР».
В июне 1946 года Судоплатов с сотрудниками, действуя по прямому указанию Сталина,  захватили на улице Ульяновска и вывезли за город  инженера Наума Самета. Самет — польский еврей, интернированный в СССР в 1939 году, занимался в Ульяновске секретными работами по использованию трофейного немецкого оборудования на советских подводных лодках. В вину ему были поставлены контакты с англичанами, и он якобы  намеревался эмигрировать в Палестину.  Майрановскому не впервой было предстать в образе врача, на этот раз перед Саметом в заводской поликлинике, и сделать    ему профилактический укол. Яд кураре действует быстро, все мышцы расслабились , и через несколько  минут Самет умер от удушья.  Затем была имитирована случайная смерть…

18 сентября 1946 года в Саратове был уничтожен  известный  партийный деятель, в прошлом член Политбюро ЦК КП(б)У, А.Я. Шумский. 13 мая 1933 года Шумский был арестован по обвинению в принадлежности к «Украинской военной организации» и 5 сентября приговорен Коллегией ОГПУ к 10 годам содержания в Соловецком лагере. В 1935 году заключение в лагере было заменено ссылкой в Красноярск. По приказу министра МГБ В.С. Абакумова, который ссылался на указания Сталина и Кагановича, в сентябре 1946 года А.Я. Шумский был вывезен сотрудниками МГБ из Красноярска, откуда  его должны были доставить в Киев. Шумский был болен полиартритом и передвигался с большим трудом.  В Саратове его    госпитализировали в больницу, где Майрановский под видом врача  лично ввел полуживому,  представляющему тем не менее видимо большую угрозу для Сталина, Шумскому яд кураре.

В 1947 году Первый секретарь ЦК КП(б)У Н.С. Хрущев обратился с письмом к Сталину, в котором просил дать санкцию на убийство  епископа  Мукачевской греко-католической епархии Теодора Ромжа,  обвиняя последнего в сотрудничестве с украинским националистическим движением и тайными эмиссарами Ватикана. Сталин дал добро,  и министр МГБ Украины С.Р. Савченко организовал столкновение автомобиля с конным экипажем епископа. Но авария не привела к гибели Ромжа, хоть он и получил тяжелые ранения.   Епископ был доставлен в мукачевскую больницу. В это же время Майрановский был принят Хрущевым в собственном железнолорожном вагоне на вокзале в Киеве. По указанию Хрущева профессор Майрановский прибыл в Мукачево, где передал ампулу с ядом кураре дежурившей возле больного епископа медсестре, которая была местным агентом МГБ. 1 ноября 1947 года после смертельного укола епископ Теодор Ромжа скончался. По официальной версии он умер от последствий аварии.

Тогда же в 1947 году в тюрьме во время  врачебного осмотра Майрановский сделал смертельный укол того же яда кураре американскому гражданину коммунисту Исааку Оггинсу.  С 1938 года, когда Оггинс приехал в СССР  с поддельным чешским паспортом и сразу был арестован сотрудниками НКВД,  он не выходил из тюрем и лагерей. В годы войны Оггинсу удалось связаться с посольством США в СССР, и американцы настойчиво посылали ноты с просьбой о его освобождении и выдаче ему разрешения на выезд в США. Вот Майрановский его и «освободил». А Судоплатов и Эйтингон организовали его похороны на еврейском кладбище в Пензе и оформили дату захоронения не позднее 1945 года.

В 1951 году Г.М. Майрановский был арестован за незаконное хранение ядов и участие в сионистском заговоре. Вышел на свободу он за 2 года до смерти, которая последовала в 1964 году. Но изобретенные им яды и методы их введения продолжали помогать смерти собирать свою жатву.