Не влюбляйтесь в людей с корабля!

Сколько бы мы, питерцы, ни посылали в Москву президентов и председателей СМ, через некоторое время они становились москвичами. Только Александр Городницкий так и остался ленинградцем.  Недавно был на его концерте, и он еще раз подтвердил это.

Сначала расшифрую название своего текста. Это из стихотворения Александра Городницкого:

Ах, красотки из южных портов,

Что вчера нас на пирсе встречали,

Привлечённые скрипом швартов,

Не ходите гулять на причале.

Ошибаться сердцам не веля,

Не спешите влюбляться без толка.

Не влюбляйтесь в людей с корабля —

Корабли простоят здесь недолго.

Ненадёжной любви не лови

В ожидании близкой утраты.

Для земной непригодны любви

Те, кто сходят на землю по трапу.

Не для них шелестят тополя,

Их дорога трудна и превратна...

Не влюбляйтесь в людей с корабля —

Корабли не приходят обратно.

Морякам из неведомых стран

Не вверяйте незрелые души,

Не вернёт их назад океан

И жена на покинутой суше.

Эта драма, начавшись с нуля,

Повторяется неоднократно.

Не влюбляйтесь в людей с корабля —

Корабли не приходят обратно.

Чтоб не плакать потом по ночам

И себя не готовить во вдовы,

Не ходите гулять не причал,

Где суда поднимают швартовы.

И, покуда кружится Земля

И на Солнце меняются пятна,

Не влюбляйтесь в людей с корабля —

Корабли не вернутся обратно.

История стихотворения очень романтична. 
Корабль «Дмитрий Менделеев» (или «Крузенштерн»,
не запомнил точно), на котором 
плавал Городницкий, бросил якорь в порту 
столицы Новой Зеландии Веллингтоне для 
ремонта. Моряки и другие участники похода
в течение почти месяца были относительно 
свободны, встречались с «прогрессивной» новозеландской 
общественностью. Надо сказать, что советская Россия тогда 
была в моде у левоцентрированных жителей Веллингтона. 
Среди таких жителей была скромная 
новозеландская учительница, назовем ее Джуди. 
Она стала встречаться с Александром Городницким, тогда 
молодым советским геофизиком-океанологом. Наступил послед-
ний день пребывания советского корабля в Веллингтоне. 
Джуди пришла проститься с Александром и советским кораблем. 
Пришла с подарком и письмом для Александра и увидела, что 
трап корабля уже отдан, и корабль отходит. С большим 
трудом Джуди передала подарок и письмо для Александра 
замполиту корабля. Замполит   не передал Александру ни 
письма, ни подарка. Александр говорит, что этим он спас 
его от разбирательства и отстранения от дальнейших участий 
в зарубежных походах. Кто знает советскую систему докладов 
и доносительства поймет, что Александр прав. Но на этом 
романтическая история не закончилась. Через много лет, уже 
в наши дни известный российский бард Александр Городницкий 
снова оказался в Веллингтоне. С большим трудом он разыскал 
свою бывшую подругу, а ныне бабушку и известную в Новой 
Зеландии детскую писательницу. Надо ли говорить о трога-
тельности встречи, результатом которой стало стихотворение
и песня. Конечно, выступая на своем творческом вечере, 
Александр Городницкий не мог не затронуть наше время, 
Украину и Россию:

          "Переведи меня через майдан"

                          (В.Коротич)

Безбрежен океан людских страданий.

Реальность беспощадна и груба.

Дымятся баррикады на майдане,

Где льется кровь и слышится пальба.

Там лишь чужие поминают вины,

Там грош-цена потраченным трудам.

И, если, Боже, любишь Украину,

Переведи ее через майдан.

Там из окошка выпавшая рама

По тротуару не дает пройти,

И нам вещают рупоры упрямо,

Что к счастью нет окольного пути.

Его мы не прошли и половины,

Идя опять по собственным следам,

И, если, Боже, любишь Украину,

Переведи ее через майдан.

И вы, что встали камуфляжной ратью,

Готовые убить и умереть,

Опомнитесь: вчера вы были братья,-

Не становитесь каинами впредь.

Не забывайте - жизнь всего дороже, -

За остальное я гроша не дам.

И, если Украину любишь, Боже,

Переведи ее через майдан.

И чтоб ни пели Рада или Дума,

Какую бы ни заплетали нить,

Не стоит подставлять себя под дуло

И на другого дуло наводить.

Нелегкий день сегодня нами прожит.

Нелегкий жребий нам судьбою дан.

И если ты Россию любишь, Боже,

Переведи ee через мaйдaн.

Не мог ленинградец Городницкий  не откликнуться и на 
дискуссию о судьбе города в Великую Отечественную войну:

Вспомним блокадные скорбные были, 
Небо в разрывах рябое. 
Чехов, что Прагу свою сохранили, 
Сдав её немцам без боя. 
Голос сирены, поющий тревожно, 
Камни, седые от пыли. 
Так бы и мы поступили, возможно, 
Если бы чехами были. 
Горькой истории грустные вехи. 
Шум пискарёвской дубравы. 
Правы, возможно, разумные чехи. 
Мы, вероятно, неправы. 
Правы бельгийцы, мне искренне жаль их, 
Брюгге без выстрела брошен. 
Правы влюбленные в жизнь парижане, 
Дом свой отдавшие бошам. 
Мы лишь одни — простофили и дуры — 
Питер не отдали немцам. 
Не отдавали мы архитектуры 
На произвол чужеземцам. 
Не оставляли позора в наследство 
Детям и внукам любимым. 
Твёрдо усвоив со школьного детства — 
"Мёртвые срама не имут". 
И воссоздать, вероятно, не сложно, 
Лет через сто или двести. 
Всё воссоздать из развалин возможно, 
Кроме утраченной чести!

Последняя на сегодня книга Городницкого 
называется «Детям». Это довольно объемная 
и большеформатная книга. Кроме самой поэзии,
она интересна тем, что иллюстрации к ней, 
кстати, цветные, рисовали дети из 12 стран. Всего в 
издании книги приняли участие более 200 юных художников от 
5 до 17 лет.  Конечно, некоторым иллюстрациям можно иногда 
и улыбнуться. Так у Городницкого   есть стихотворение 
«Дворы-колодцы», посвященное известным ленинградским 
дворам детства поэта.  Замечательная маленькая художница 
прислала поэту очень симпатичную картинку – 
двор, посредине которого стоит колодец.

Дворы-колодцы детства моего,

Я вижу их из года в год всё ближе.

На них ложился отблеск солнца рыжий,

Над ними выли голоса тревог.

Слетал в них сверху нежный пух зимы,

Осколки били проходящим градом.

Здесь жили кошки, голуби и мы —

Болезненные дети Ленинграда.

Нас век делил на мёртвых и живых.

В сугробах у ворот лежала Мойка,

И не было отходов пищевых

В углу двора, где быть должна помойка.

Но март звенел капелью дождевой,

Дымилась у камней земля сырая.

Мы прорастали бледною травой

Меж лабиринтов дровяных сараев.

И плесень зацветала на стене,

И облака всходили жёлтой пеной,

И патефон в распахнутом окне

Хрипел словами песни довоенной.

Дворы-колодцы, давнее жильё

Мне в вас теперь до старости глядеться,

Чтобы увидеть собственное детство —

Былое отражение свое.