Автор: 
Следующий пост «Стихи и проза» в субботу 31 мая 2014 г. В другие дни стихи из книги «Безымянный день» (1977).
ДАЛЕЕ: Новые стихи 2014 года. Проза: «И другое, другое, другое» (о поэзии и прозе Владимира Набокова).
***
А жизнь окажется короткой
Какой бы длинной ни была…
Вот бьют лучи прямой наводкой
В мой лес, раздетый догола,
В котором я брожу часами,
Пытаясь подобрать на слух,
Мелодию, что небесами
Сочинена. Одно из двух:
Жить этой музыкой небесной,
Насквозь пронизанной лучом,
Иль загибаться в норке тесной,
Не видя выхода ни в чём.
***
Я лишь затем и родилась,
Чтобы слова бросать на ветер,
Мечтая втайне, чтоб ответил
Мне кто-нибудь. Мечта сбылась:
Мне отвечает вешний свет,
Капель, подслушанная где-то…
Во всяком случае, всё это
Я принимаю за ответ.
***
«Вдохни, какое разлилось…»
Вл. Набоков
Вдохни, какое разлилось…
Вдохнула, чтоб понять – не в силах
Я рассказать о легкокрылых
Мгновеньях, пролетевших сквозь
Весну, пространство, синеву,
Омытую ручьями сушу,
Мою встревоженную душу…
Я только знаю, что живу,
Живу, не пропустив ни дня,
Не ведая – мне больно ль, сладко
При мысли, что мгновенье кратко,
Насквозь пронзившее меня.
—————————
О ТОМ, О СЁМ:
«И ДРУГОЕ, ДРУГОЕ, ДРУГОЕ»
О поэзии и прозе Набокова
Сначала присказка. Осень 76-го. У меня в руках изящный томик с золотым обрезом. Трудно поверить, что это самоделка. Мой приятель ксерокопировал и любовно переплел тамиздатовский «Дар». «Как? Ты не читала Набокова?» — однажды удивился он и принес мне этот томик. И вот я гуляю с маленьким сыном в соседней роще и читаю, читаю. Эту книгу нельзя читать быстро и от нее невозможно оторваться. «Ожидание ее прихода. Она всегда опаздывала — всегда приходила другой дорогой, чем он. Вот и получилось, что даже Берлин может быть таинственным. Под липовым цветением мигает фонарь. Темно, душисто, тихо. Тень прохожего по тумбе пробегает, как соболь пробегает через пень. За пустырем, как персик, небо тает: вода в огнях, Венеция сквозит, — а улица кончается в Китае, а та звезда над Волгою висит. О, поклянись, что веришь в небылицу, что будешь только вымыслу верна, что не запрешь души своей в темницу, не скажешь, руку протянув: стена» («Дар»). Хотя я и отодвигала конец, смакуя каждую строчку, он стремительно приближался. К счастью, мой приятель принес мне «Другие берега», «Весну в Фиальте».
Золотая осень набоковской прозы перешла в «набоковскую» зиму, «набоковскую» весну. Наконец закрома оскудели. Все оказалось мной прочтено и перечитано, ксерокопировано и переплетено. Теперь у меня был свой Набоков: три удлиненных, похожих на альбом томика, одетых старушкой переплетчицей в плотную шершавую клетчатую ткань. Вставал вопрос: как жить дальше? Как продлить праздник? После Набокова любой текст казался худосочным, бледным. И вдруг ко мне попали стихи Набокова. Помню, что взяла с собой ксерокопированный стихотворный сборник в путешествие по Пушкинским местам и, сидя на Савкиной Горке, читала вслух своим спутникам самое любимое. А нравилось почти все. Видимо, сказался хмель, оставшийся от запойного чтения набоковской прозы. Потому что когда, спустя годы, я сняла с полки тот же сборник, то испытала удивление совсем другого свойства. Удивляли не шедевры, а стихи средние. И не их количество (каждый поэт имеет право на неудачи), а их качество. Удивляло то, что, если на любой странице набоковской прозы (даже далеко не лучшей) всегда различим некий водяной знак, «заветный вензель», то на средних стихах — ни признака его. Средние стихи настолько лишены родительских черт, что кажутся подкидышами.
……………………………………….
Однако тайна «веет, где хощет». И не только там, где есть просветы меж словами, но и там, где слова туго спрессованы, будто поэт до предела сжал плоть стиха, дав вытечь всему лишнему и оставив лишь неисчезающую субстанцию:
Благодарю тебя, Отчизна,
за злую даль благодарю!
Тобою полн, тобой не признан,
я сам с собою говорю.
И в разговоре каждой ночи
сама душа не разберет,
мое ль безумие бормочет,
твоя ли музыка растет…
(Из романа «Дар»)
Одним из самых таинственных в набоковской поэзии является, по-моему, последнее им написанное стихотворение «Влюбленность». Странность его в том, что о потустороннем, иррациональном сообщается буднично, сухо и скупо:
Мы забываем, что влюбленность
не просто поворот лица,
а под купавами бездонность,
ночная паника пловца.
Покуда снится, снись, влюбленность,
но пробуждением не мучь,
и лучше недоговоренность,
чем эта щель и этот луч.
Напоминаю, что влюбленность
не явь, что метины не те,
что, может быть, потусторонность
приотворилась в темноте.
Рассыпанные повсюду глухие согласные «ч», «т», и особенно засилье «П» (просто, поворот, купавы, паника, пловец и т. д. и т. д.) делают звучание стиха приглушенным, загадочным. Смычное «п» как бы затрудняет артикуляцию, создает преграду для речи, укрощая мысль, мешая ей растекаться по древу и направляя вглубь. «Бездонность, потусторонность» становятся не просто словами в тексте, а самой плотью стиха, его аурой. Куда подевались выспренность, высокопарность, многословие? Нет их и в этом отчаянном обращении к России:
Отвяжись, я тебя умоляю!
Вечер страшен, гул жизни затих.
Я беспомощен. Я умираю
от слепых наплываний твоих.
…дорогими слепыми глазами
не смотри на меня, пожалей,
не ищи в этой угольной яме,
не нащупывай жизни моей!
(«К России»)
Все лаконично и сдержанно, но мне было бы страшно заглянуть в лицо человеку, пишущему эти строки, — такая в них тоска и мука. И в который раз пытаясь заставить себя удерживаться от восклицаний, все же восклицаю: «Не может быть!» Не может быть, чтоб поэт, написавший стихи такой силы, мог сочинить и другие — никакие, вялые:
Бессмертное счастие наше
Россией зовется в веках.
Мы края не видели краше,
а были во многих краях.
Откуда что берется и куда потом девается?
………………………
Взявшись проследить за тем, как имеющий безграничную власть над словом, ее в одночасье теряет, чтоб столь же молниеносно обрести снова, я наверняка обрекла себя на неудачу: слишком загадочна планета «Набоков», чтоб можно было так запросто разгуливать по ней в роли исследователя. И все эти поползновения, их неизбежность и тщету предвидел мастер:
Увы! Чтоб ни сказал потомок просвещенный,
все так же на ветру, в одежде оживленной,
к своим же Истина склоняется перстам,
с улыбкой женскою и детскою заботой,
как будто в пригоршне рассматривая что-то,
из-за плеча ее невидимое нам.
1994
ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ:
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/redkol/miller/stih/stihi108.html
_____________________
***
Презентация книги «А у нас во дворе» (CORPUS, 2014), ЦДЛ, 27 апреля 2014:
Видео:
Скачать:
http://yadi.sk/d/RedWQetrNkyqQ
Очень благодарна Мите Шеберстову за съемку вечера и размещение видео в интернете.
Лариса Миллер
***
Стихи и проза, прочитанные на презентация 27 апреля 2014 г.:
https://www.dropbox.com/s/6kx4pp68yhr4tgb/27.04.2014%20Dom%20Literatorov%20Larisa%20Miller%20Vystuplenie%20na%20presentatsii%20knigi%20A%20u%20nas%20vo%20dvore.doc
***
20.05.2014, «Новая газета», Лариса Миллер, «Ключ от снесенного дома» (о книге Натальи Громовой «Ключ. Последняя Москва»):
http://www.bigbook.ru/articles/detail.php?ID=19308
***
«Новая газета», 11.04.2014, «Прогулки в пространстве прошлого» — Андрей Колесников о книге «А у нас во дворе»:
http://www.novayagazeta.ru/arts/63134.html
***
На состоявшемся 7 апреля с.г. в Пизанском университете выступлении слушателям была роздана заранее подготовленная самодельная двуязычная книга стихов “Un giorno dopo’l altro” («Стихи гуськом») в переводе Стефано Гардзонио ((http://premiogorky.com/russia-italy/persons/45): 57 стихотворений и эссе «В плену у “Пленённых”» (на итал.):
https://www.dropbox.com/s/w51pasp1tt0r3ch/25.03.2014%20Larisa%20Miller%20Un%20giorno%20dopo%20l%27altro.pdf
***
СКАЧАТЬ БЕСПЛАТНО:
— «В тени от белого крыла», Первый выпуск (март 2014) Серии «Стихи гуськом», полное собрание.
— Книги «Безымянный день» (1977), «Земля и дом» (1986), «Заметки, записи, штрихи» (1997), «Мотив. К себе — от себя» (2002), «Где хорошо? Повсюду и нигде» (2004, все стихи 1963-2002 гг.), а также Аудиокнигу (2008):
https://www.dropbox.com/sh/nrrm41c3wlhgqc9/4P8EkakvHf
***
«Стихи гуськом», книга XVII: октябрь-ноябрь-декабрь 2013 г.:
http://7iskusstv.com/2014/Nomer1/Miller1.php