Трезвый взгляд: Пришло время прекратить романтизировать Россию. Перевод Игоря Файвушовича

Трезвый взгляд: Пришло время прекратить романтизировать Россию

http://www.spiegel.de/international/europe/why-it-is-time-for-germany-to-stop-romanticizing-russia-a-963284.html
Кристиан Нееф
Перевод с английского Игоря Файвушовича

Supporters of Vladimir Putin in Simferopol: The Germans hoped Russians would like Pussy Riot rather than their president.

Немцы надеялись, что сторонникам Владимира Путина в Симферополе больше нравятся «Pussy Riot», чем их президент

Взгляд немцев на Россию искажается за счёт романтизма и исторического багажа. Без трезвого взгляда на Москву, нам никогда не найти адекватной стратегии для совладания с консервативным, антизападным подходом Владимира Путина к власти.

С начала крымского кризиса, мы постоянно слышим, что немцы как-то понимают русских. В самом деле, вряд ли любая другая точка зрения повторялась так часто. Но ничто другое не могло бы больше ввести в заблуждение. Немцы не понимают русских: они понимают русских меньше, чем англичане, испанцы или французы.

Это правда, что Германия издавна имела особые отношения с Российской империей. Немцы служили там царями и царицами, один раз – премьер-министром России, и они служили офицерами, врачами и учителями при царском дворе в Санкт-Петербурге. Немецкие инженеры работали на рудниках в горах Урала, немецкие фермеры пахали землю вдоль рек Волги и Днепра. В свою очередь, они оказали влияние на русских писателей. Пушкин показал немцам странную, но симпатичную русскую душу. И сегодня без немцев не было бы таких городов, как Москва и Санкт-Петербург. Это – романтизированная сторона немецко-российских отношений.
Потом пошли войны прошлого века, развязанные немцами, и разрушения в Советском Союзе. С тех пор, взгляд немцев на Россию стал размытым.

Послевоенное поколение немцев выросло с латентным страхом россиян. На востоке Германии, люди считали их оккупантами, в то время как на Западе многие полагали, что оккупация была неизбежной. Затем к власти пришёл Горбачев. Немцы приветствовали его, потому что он им подарил воссоединение. Одним махом, неприятие того, что исходило из Кремля в период между 1960 и 1970 годами, казалось, забыто. Это было время энтузиазма и облегчения, особенно на Западе. Горбачёв стал самой обожаемой фигурой для немцев. Они простирали свои фантазии о новых отношениях между немцами и русскими на него и новую Россию. Немцы считали, что русские, может быть, стали каким-то образом похожими на них.

Но Россия это – не Европа, и никогда ею не будет. Россия никогда не проходила через какой-либо период просветления после тех разрушений душ страны, нанесённых Сталиным. Немцы никогда их серьёзно не рассматривали.

Они должны были быть предупреждены. Не только потому, что Михаил Горбачёв ни в коей мере не представлял собой трезвого лидера, к которому россияне привыкли на протяжении сотен лет. Немцы также не слышали того, что русский писатель Александр Солженицын вынужден был сказать об инициаторе перестройки. По его словам, стиль руководства Горбачёва был не управлением, а скорее, «бездумным отречением от власти». Горбачёв, в конечном счёте, стал самым непопулярным кремлёвским лидером в новейшей истории.

Крах Советского Союза, в котором они обвиняют Горбачёва, не просто лишил россиян родины. Он также погрузил их, очертя голову, в своего рода капитализм, который был ещё более безрассудным, чем манчестерский. В самое короткое время, горстка олигархов присвоили самые драгоценные активы страны, и большинство русского народа погрузилось в бедность.

Почему россиян нельзя сравнивать с Западом

Немцы стали свидетелями этой драмы, когда она случилась, но они не понимали, что происходит с сознанием россиян.
В своей книге «Подержанное время», русская писательница Светлана Алексиевич пытается объяснить, почему гражданин бывшего Советского Союза не может сравниваться ни с одним жителем Запада. – «Все мы, люди, пришедшие из социализма, отличаемся от других людей», – пишет она.

– «У нас есть свои собственные представления о добре и зле, о героях и жертвах. Мы полны ненависти и предрассудков. Все мы родом из страны, которая когда-то была домом ГУЛАГа и коллективизации или раскулачивания, принудительного переселения целых народов. Это был социализм, но он был также и нашими жизнями». Затем она продолжает объяснять, что произошло после 1991 года.

– «Многие представляли эту правду (о нашем советском прошлом), становясь врагом. То же самое относилось к свободе. Россия изменилась, но тоже ненавидела себя из-за этой перемены».
Немцы считали, что русские будут в восторге от гласности и новой эры. Они надеялись, что все россияне станут поклонниками таких групп, как «Pussy Riot». Даже политики, которые регулярно ездили в Москву, проводили большую часть своего времени в разговорах с членами прозападного меньшинства, которые, на самом деле, не являются представителями России. Это также происходило по практическим причинам: они часто могли говорить на английском языке.

Владимир Путин очень точно изучил мышление своих соотечественников. Сам он родом из очень простой семьи, вырос в скромных условиях жизни в Санкт-Петербурге. Когда он стал президентом, то усмирил Чечню, лишил олигархов власти, а также создал некоторую возможность процветания для среднестатистического россиянина. Путин знал, что большинство россиян по-прежнему жаждут сильного лидера, и что они терпеть не могут ничего, что даже напоминает дуновение либерализма. Он знал, что это большинство поддерживает более жёсткую позицию по отношению к иностранцам и ко всему «нерусскому», а также выступают за восстановление смертной казни.

Консервативная, антизападная идеология Путина

Путин настаивал на большей власти и применял консервативную, антизападную идеологию, чтобы это оправдать. – «Мы видим, как многие страны Евроатлантического Союза фактически отвергают свои корни, в том числе христианские ценности, составляющие основу западной цивилизации», – сказал Путин в речи, произнесённой в сентябре. – «Они отрицают моральные принципы и все традиционные идентичности: национальные, культурные, религиозные и даже сексуальные».

В своей декабрьской речи, Путин процитировал русского религиозного и политического философа 20-го века Николая Бердяева, заявив, что «момент консерватизма это не тогда, когда он предотвращает движение вперёд и вверх, но когда он предотвращает движение назад и вниз, в хаотический мрак и возврат к примитивному состоянию». Он считает, что Россия должна играть ведущую роль. Это мнение вызывает глубокий отклик в людях, которых страшат дальнейшие изменения после 80 лет экспериментов, приведших к значительному кровопролитию».

Те же немцы, у которых есть друзья в Москве, время от времени приезжают, чтобы увидеть их, а также отметить, что предыдущий энтузиазм своих знакомых для Запада был вытеснен более критическим взглядом. Вдруг немецкие супермаркеты стали для них слишком малы – гораздо меньше, чем супермаркеты в Москве, да и выбор слишком ограничен, люди на улице слишком скованны, а женщины одеты слишком бедно.
В отличие от прошлого, эти российские друзья нынче стремятся вернуться домой – они могут негативно говорить о своих городах, но они также и гордятся ими.

И о величии своей страны. Они также рады, что Крым снова принадлежит России. Даже самые мыслящие из моих знакомых в Москве пытаются скрыть свою уверенность, что возвращение Крыма является абсолютно естественным ходом событий. В последние годы Путиным овладело такого рода настроение, и он применил его непосредственно в своей политике. Это стало очевидно даже пять или шесть лет назад. Мы могли бы уже привыкнуть к этому. Вместо этого, произошёл такой страшный сюрприз.

Водоворот мнений

Как мы должны реагировать на аннексию Крыма? Разброс мнений широк. Почтенный государственный деятель Гельмут Шмидт представляет одну школу мысли; министр финансов Вольфганг Шойбле – другую. Шмидт считает действия Путина в Крыму «понятными» и думает, что Запад принимает всё слишком «близко к сердцу». Он утверждает, что мы должны сохранить мир. Бывший канцлер является представителем военного поколения. Он служил в армии при Гитлере, и, конечно, можно посочувствовать его опасениям возобновления напряжённости в Европе. Что является неприемлемым, так это – отношение, с которым он пытается поучать немецких сограждан, что его точка зрения является единственной, которую только можно себе представить.
Член Социал-демократической партии Эгон Бар, который разрабатывал восточную политику разрядки отношений с Советским Союзом для бывшего германского канцлера Вилли Брандта, идёт ещё дальше, подвергая сомнению «правовую основу нынешней власти в Киеве». Но он не учитывает тот факт, что большинство оппозиционных партий, а также старый блок в союзе с Виктором Януковичем, принял корреляции конституционных изменений до того, как поменялось украинское правительство.

Оба – и Шмидт, и Бар, – имеют устаревшее представление о России, основанное на 40-летнем мышлении с 1970-х годов. С тех пор в России многое произошло, но это, по-видимому, прошло мимо этих двух.
Тот факт, что заявление Шмидта вызвало такой большой резонанс, только показывает, что наше представление о россиянах по-прежнему формируется на базе старых чувств вины и нашего желания очистить себя от этого. Это также выдаёт наше предпочтение искать свою вину. А это ещё больше искажает наше представление о России.

Русофилы любят говорить, что Запад сильно третировал Россию в 1990-х и, что Москва теперь берёт обоснованный реванш за своё поражение в «холодной войне». Но те, кто так говорят, упускают тот факт, что именно Западная Европа вынудила МВФ и Всемирный Банк, в самое трудное для них время, обеспечить Москву 40 миллиардами долларов в виде займов. В то время, цена на нефть упала до $ 17 за баррель, и Россия, в противном случае, скатилась бы в экономическую катастрофу.

Они также любят утверждать, что НАТО продолжала свою экспансию на Восток, несмотря на её же собственные обещания в обратном, тем самым сжимая кольцо вокруг России. Тем не менее, обещание не размещать любые дополнительные иностранные войска или ядерное оружие применяется только к территории бывшей Восточной Германии. Из 275 тысяч американских солдат, которые раньше обычно были размещены в Германии, сегодня там остаются лишь около 43 000. Москва не может действительно воспринимать НАТО как военную угрозу.

Безразличное лидерство

Наконец, они утверждают, что мы должны понимать настоятельное желание россиян в Крыму иметь право на самоопределение и защиту меньшинств (в Украине). Но опыт чеченской войны показал нам, что российские лидеры были безразличны, когда дело дошло до этих возвышенных принципов. Чеченцы были лишены своего права на самоопределение и мятежную республику бомбили. Когда я сидел в бомбоубежищах Грозного, чтобы писать корреспонденции о войне, там не было лишь чеченцев, а были россияне – и Кремль не заботился об их судьбе. Многие россияне погибли под российскими бомбами.

В нынешней дискуссии в Германии о политике России и Украины можно мало что предположить экспертным путём. Люди утверждают, что новое правительство в Киеве – фашистское, и оно попало в руки правых экстремистов и антисемитских сил. Претензии экстремистской Левой партии являются сущей ерундой.
Когда в Киеве были в последний раз интеллектуальные лидеры партии – Грегор Гизи и Сара Вагенкнехт? Если мы собираемся обсудить развитие событий в Украине, то мы должны также говорить о правых экстремистах в России и антисемитизме, к которым там относятся терпимо.

Также нелепо утверждать, что Крым является «родовой территорией России». По состоянию на 1441-й год Крым принадлежал Татарскому царству, государству, которое некогда простиралось от современной Румынии через Каспийское море до района, расположенного недалеко от Москвы. Оно перестало существовать с тех пор, как в 1700-х годах Потёмкин применил хитрость и силу, чтобы победить татар в войне императрицы Екатерины Великой.

Сила остается надёжным средством в действиях России

Романтический образ русских в глазах немцев должен быть отвергнут из-за неправильной политики Берлина по отношению к этой стране и за то, что Кремль больше не склонен относиться к нам серьёзно. Часто бытует мнение, что мы должны быть более открытыми России, а не держать её на расстоянии вытянутой руки. Именно это и произошло в 1996 году, когда в разгар войны в Чечне, начатой Москвой, Россия подала заявку на вступление в Совет Европы, правозащитную организацию континента. Тогдашние умиротворители выступали с таким аргументом, что это – способ предотвращения проявления Москвой новых актов военной силы. Но три года спустя началась Вторая чеченская война.

Сила остаётся испытанным и верным элементом российской политики с 1991 года. Род политического компромисса, который является стандартным на Западе, в России рассматривается как признак слабости. И это мышление не только изолирует Кремль – этот менталитет разделяет большинство российского общества. Вот почему вы даже не найдёте несогласия с аннексией Крыма среди противников Путина.

Оно подпитывается комплексом превосходства главного россиянина. Впервые русские пренебрежительно отзываются о людях на Кавказе, называя их «наши чернокожие». Несмотря на то, что они пользуются большим спросом на рынке труда, таджиков и узбеков никогда тоже не любили.

Евреи являются постоянным предметом обсуждения в России. Теперь русские говорят об украинцах, называя их «хохлами», играя на причёсках днепровских казаков в период Средневековья, но и сегодня также используя в качестве уничижительного термина в России для этнических украинцев. Идея заключается в том, что украинцы, мол, – отсталый народ.

И это возвращает нас к Вольфгангу Шойбле. Многие нашли оскорбительным сравнение, которое он сделал на прошлой неделе, – оккупацию Крыма с нацистской оккупацией этнической немецкой Судетской области в бывшей Чехословакии. Конечно, абсурдно сравнивать Путина с Гитлером. Но поразительно аналогичные аргументы были приведены как в речи, произнесённой Гитлером 26 сентября 1938 года в Берлине, так и в речи, произнесённой Путиным в Кремле 18 марта, по крайней мере, со словами об обеспечении защиты соотечественников, находящихся за пределами страны. Почему мы должны молчать об этом? И почему мы должны молчать о том, что освещение на российском телевидении, ведущее к аннексии Крыма, со всей его ложью и агитацией, напоминает об Йозефе Геббельсе?

Германия в настоящее время ломает голову над поиском наилучшего пути в отношениях с Россией в будущем. Если мы, наконец, не взглянем трезво на Россию, очищенную от всего романтизирующего и исторического багажа, который искажает наше представление о мире Путина, то нам никогда не удастся найти разумную стратегию.

Кристиан Нееф является редактором зарубежной информации журнала «Шпигель» и бывшим многолетним московским корреспондентом издания.