Автор: Продолжение
1
В субботу, 22 февраля мы ездили от международного отдела Университета Исландии по местам одной из основных исландских саг — т. наз. «Саги Ньялса». Как известно, «исландские саги» — это семейные истории, написанные в прозе и описывающие события X—начала XI веков, происходившие в Исландии, то есть вскоре после появления там постоянного «викингского» населения. Ядро большей части саг составляют действительные события, хотя и расцвеченные яркими цветами северной фантазии. Авторы саг неизвестны. Исландские саги были записаны в XIII — XIV столетиях и отражают генеалогию родов и их борьбу между собой. Саги стали неиссякаемым источником исландской литературы. Они, прежде всего язык, послужили строительным материалом для гигантского поэтического труда исландского народа — Эдды — коллекции мифологических и этических представлений. Благодаря сагам и Эдде маленький народ, населяющий затерянный в полярных водах остров (его нынешнее население около 300 тыс. человек), сохранил в веках свою культуру и, можно смело утверждать, самого себя. Достаточно сказать, что современный исландский язык — это тот же язык, на котором написаны саги, упорно отторгающий иностранные заимствования и противящийся ненужным изменениям.
Вся исландская литература, а она у этого маленького народа занимает серьезные позиции в мировой табели о рангах и даже имеет своего нобелевского лауреата, базируется на сагах и Эдде.
XIX век открыл мифологию германских и славянских народов. Были найдены старинные рукописи с немецкими, английскими и др. сагами. И вдруг оказалось, что то, что в остальной Европе почти утеряно и приходится собирать по крупицам,в Исландии сохранилось в большом количестве. Все саги были собраны, изучены, переведены на основные европейские языки.
В 1928 году Йоном Асбьерсоном было создано Общество по изучению саг, и в 1933 году его трудами вышло классическое издание на исландском языке всех обнаруженных саг, ставшее стандартом для всех современных переводов. Еще раньше научное издание саг было осуществлено в Германии (1892-1932) на немецком языке, конечно, с более солидным научным аппаратом. А в 1904-1926 в Швеции было осуществлено издание «Энциклопедии исландских саг» («Nordisk familjebok»). Саги вошли в общекультурный мировой оборот. Интерес к ним отразился даже в названиях других книг: «Сага о Форсайтах», «Московская сага» и т. д. Широко используется и схема саг: рассказ о жизни семьи на протяжении нескольких, как правило, 3-4 поколений, с обязательным ее возвышением и упадком, с упором на предпоследнее поколение. По этой схеме созданы, кроме «Саги о Форсайтах», «Будденброки» Т. Манна, в подзаголовке которых стоит «История упадка одной семьи», «Семья Артамоновых» М. Горького, «Семья Тибо» Р. М. дю Гара, «Семья Чураевых» нашего Г.Д.Гребенщикова.
По мотивам одной из популярнейших саг «Ньялс сага», где речь идет о кровавой вражде 2-х семейств в течение нескольких поколений, режиссером Ф. П. Фридрикссоном в 1981 году был снят фильм «Сага о сожженом Ньяле». Особую популярность снискала музыка к фильму, написанная представителем новой музыкальной волны — группой «Пейр». Одна из песен этого фильма стала настоящим хитом. Правда, в погоне за зрителем все сонги исполняются на английском языке. Популярность фильма вдохновила его создателей, в 2000 году они создали новый фильм, настоящее красочное шоу «Ангелы во Вселенной». Фильм снят на современном материале, но в его основе лежит одна из сюжетных линий саги о сумасшедшем, который находит обидчика и мстит ему. Фильм получил Европейскую кинематографическую премию — награду, вручаемую по итогам года Европейской академией киноискусства в пику американскому Оскару. Кроме того, в новом фильме использована музыка к фильму 2001 года, расширенная и украшенная новыми эффектами и благодаря DVD обретшая самостоятельную жизнь. Снят фильм в 2-х версиях: исландской и англоязычной.
Легко запоминающиеся, красочные сюжеты делают саги, как и Эдду, источником многочисленных пересказов и переложений для детских книг. Сегодня без саг не обходится практически ни одна антология мировых сказок.
2
Исландские родовые саги следует рассматривать как своеобразную постклассическую форму героического эпоса. Излюбленные темы саг — родовые распри, сопровождаемые, с одной стороны, традиционной кровной местью, с другой — тяжбами на тинге, а также успешные походы викингов. Со своеобразным эпическим объективизмом описывает сага происходящее, главным образом поступки, а не чувства людей, не давая при этом дополнительных оценок. Основные персонажи саг — героические характеры, в этом смысле сага продолжает на свой лад эддическую поэзию. Так, например, в саге о знаменитом скальде и викинге Эгиде Скалагримссоне и сам Эгиль, и его родичи (особенно дядя Торольв) наделены неистовством, гордостью, смелостью, строптивостью, что приводит к острым конфликтам с норвежскими конунгами. В этой коллизии (в принципе характерной для героического эпоса) специфически национальным является независимое поведение свободолюбивого исландца при заморских дворах (соответственно — поведение его предков, из-за свободолюбия покинувших Норвегию), где его одновременно ценят как смелого, искусного воина и одаренного скальда. Эгиль — типичный пример эпического героического характера в преломлении саги.
Сага знает и другой, в сущности, высший, можно сказать, постклассический и национальный тип — смелый, но спокойный, готовый всегда сражаться во имя справедливости и сохранения мира, стоящий выше узкородовых интересов. К этому типу относятся мудрый судья Ньяль и его друг Гуннар. «Сага о Ньяле» с эпической обстоятельностью показывает, как в условиях еще во многом варварского общества, где сильны родовые пережитки, Ньяль и Гуннар не могут преодолеть стихию, втягиваются, помимо своей воли, в родовые распри и погибают. При этом они до конца сохраняют величие души. Гуннар из любви к родной земле отказывается ехать в изгнание и, объявленный вне закона, сидит в собственном доме. Ньяль отказывается выйти из дома, подожженного кровниками, мстящими его сыновьям, и спокойно ложится спать, зная, что сгорит заживо. В разжигании родовой вражды большую роль в сагах, в частности в «Саге о Ньяле», играют женщины, жена Ньяля и особенно жена Гуннара, принесшая многим горе и гибель. Когда перед смертью Гуннар попросил у нее сплести из своих волос новую тетиву для лука, чтоб обороняться от врагов, она ему отказала, припомнив его пощечину.
Образ демонической женщины-мстительницы, подобный эпической Брюнхильде, ярко обрисован в образе Гудрун, дочери Освивра из «Саги о людях из Лаксдаля». Сюжет этой саги в целом повторяет основные «эддические» коллизии: Гудрун любит Кьяртана (как Брюнхильда Сигурда), но вынуждена выйти за его побратима Болли и добивается смерти Кьяртана. Болли предает побратима, как Гуннар Сигурда. Впоследствии Гудрун всеми силами добивается мести за Болли (как эпическая Гудрун подстрекает к мести за Сванхильд) и т. д.
Собственно любовные мотивы играют в сагах незначительную роль. Исключение составляет «Сага о Гуннлауге Змеином Языке» и в особенности романическая «Сага о Фритьофе», сюжет которой был впоследствии обработан шведским романтиком Тегнером. В сагах известное место занимают вещие сны, колдовство, различные поверья и т. п., но они выступают здесь не в своей мифологической функции, а как суеверие, т. е. явления быта. Идеализирующего гиперболизма, поэтической приподнятости в прозаических сагах несравненно меньше, чем в эддической поэзии. Зато в них воссозданы с большим мастерством картины быта и общественной жизни Исландии эпохи независимости. Совершая значительный шаг в сторону бытового правдоподобия, саги одновременно знаменуют начало движения от эпоса к роману (многие сюжеты континентального романа были затем пересказаны в виде саг).
3
Сага об Эгиле (исл. Egils saga) — исландская сага XIII века, авторство которой иногда приписывается Снорри Стурлусону. Одна из самых известных исландских саг, относится к «Сагам об исландцах» (или «Родовым сагам») — сагам, в которых рассказывается о жизни исландцев, их истории и взаимоотношениях их родов в «век саг» (X и XI века). Предполагается, что сага была написана между 1220 и 1240 годами. Сага рассказывает о жизни скальда Эгиля Скаллагримссона.
Действие саги начинается около 850 года и охватывает жизнь нескольких поколений, заканчиваясь около 1000 года. Сначала рассказывается о родоначальнике Ульве и его сыновьях, Торольве, викинге, участнике походов, и Гриме (Скаллагриме), отце Эгиля. Ульв был оборотнем и ночью превращался в волка, за что был прозван Квельдульвом (Вечерним Волком). После гибели Торольва, находившегося в конфликте с конунгом Харальдом, Квельдульв и Скаллагрим были вынуждены бежать в Исландию. Скаллагрим поселяется в Борге и становится крупным землевладельцем, там растут его сыновья Торольв и Эгиль, а также дочери Сеунн и Торунн. Далее сага рассказывает о детстве Эгиля, который постоянно является нарушителем порядка. Он совершает первое убийство в возрасте семи лет. Впоследствии он совершает путешествия в Англию и Скандинавию, при этом ссорится с конунгом Эйриком. Затем рассказывается о его сыне Торстейне и детях последнего. Сага описывает всю жизнь Эгиля от рождения до смерти. Процитировано множество стихов самого Эгиля. Эгиль показан в саге как крайне неоднозначная фигура. Это подчёркнуто амбивалентностью его рода, в котором мужчины рождаются либо красивыми (Торольв-старший, Торольв-младший), либо уродливыми (Скаллагрим, Эгиль). Кроме того, его дед был оборотнем, что подчёркивается подверженностью внезапным и резким переменам настроения.
В1956 году вышел русский перевод саги, выполненный С. С. Масловой-Лашанской и В. В. Кошкиным (стихи в переводе А. И. Корсуна).
4
Гуннлауг Змеиный Язык Иллугасон (Gunnlaugr Ormstunga Illugason) (ок. 984–1009 или 987–1012) — один из самых знаменитых исландских скальдов (поэтов) XI века, герой «Саги о Гуннлауге» (Gunnlaug Ormstunges saga) (ок. 1280), одной из родовых саг. Автор «Драпы об Адальраде», «Драпы о Сигтрюгге Шелковая Борода» и многочисленных отдельных вис (стихотворных строф, которые нередко встречаются в тексте исландских саг). Основа сюжета «Саги о Гуннлауге» — рассказ о соперничестве двух скальдов, Гуннлауга и Храфна сына Энунда из-за Хельги Красавицы (родной внучки знаменитого Эгиля Скаллагримссона). Подобное внимание, уделенное любовной линии, нетипично для исландских саг, повествующих обычно в основном о ссорах кланов и их борьбе и мести, поэтому «Сагу о Гуннлауге» можно считать уникальным для древнескандинавской литературы прообразом любовно-авантюрного романа. Между жанрами саги и романа не существует генетического родства, они кардинально различаются вопросом авторства, целеполаганием и общими особенностями менталитета и сознания автора и читателя (слушателя), но фабула «Саги о Гуннлауге» интересна тем, что легко могла бы составить сюжет любовно-авантюрного романа более позднего времени. Включенные же в сагу отдельные висы дают возможность представить примерно форму бытования скальдической поэзии, её ситуативность и предназначенность к сочинению экспромтом (на этот счёт у многих исследователей возникают сомнения, но для исландца «века саг» это было бесспорным), а также позволяют проследить сюжет висы и особенности отражения пресубпозиции в конкретной висе, что, учитывая специфику жанра (синтаксис и особые типы иносказаний), представляется особенно ценным.
Содержание саги. Ещё до рождения Хельги ее отцу приснился сон о красивой лебеди на крыше его дома. К ней прилетели два орла. Орлы стали биться между собой и упали замертво, а потом прилетевший третий сокол увлек лебедь за собой. Сон был истолкован: родится красавица, из-за которой погибнут два воина. Отец приказывает выбросить новорожденную девочку, но её прячут, затем отец все же признает её, и она становится его любимицей. Гуннлауг, прозванный Змеиным Языком, учился законам у Торстейна, отца Хельги, и был знаком с ней с детства. Когда Гуннлаугу исполнилось 18 лет, он собрался в путешествия и посватался к Хельге. Но Торстейн сказал, что Гуннлауг сам не знает, чего хочет, и отказал, пообещав, однако, что Хельга будет ждать его 3 года. Гуннлауг отправился путешествовать. В Норвегии своей язвительностью он разозлил правителя, ярла Эйрика, сына Хакона, и тот велел ему убираться из Норвегии и не возвращаться под страхом смерти. В Англии Гуннлауг сочинил «Драпу об Адальраде» о конунге Адальраде, сыне Ятгейра, которая очень понравилась правителю, и он щедро одарил скальда и сделал его своим дружинником. Однажды во время службы у Адальрада Гуннлауг одолжил деньги человеку по имени Торорм, про которого ему позже сказали, что «это очень плохой человек — известный разбойник и викинг», и посоветовали оставить его в покое. Гуннлауг сказал на это, что негоже дружиннику терпеть такое отношение. Вскоре после этого он вызвал Торорма на поединок. Адальрад сказал Гуннлаугу, что Торорм может любое оружие сделать тупым, и посоветовал показать перед поединком один меч, а сражаться другим. Торорм сказал: «Не боюсь я этого меча», и не стал защищаться от него, и Гуннлауг убил его первым ударом. Этим подвигом он прославился во всей Англии и за её пределами. Следующей весной Гуннлауг отпросился у Адальрада в путешествие, так как собирался посетить пятерых владык разных стран. Конунг отпустил его, но взял обещание вернуться осенью. Гуннлауг отправился на север, в Дублин, где правил конунг Сигтрюгг Шелковая Борода, сын Олава Кварана, только недавно вступивший на престол. Гуннлауг сочинил о нём драпу, которая так понравилась Сигтрюггу, что он захотел дать Гуннлаугу за неё два корабля, но скальд отказался от слишком щедрого подарка. Гуннлауг недолго побыл у него и отправился на Оркнейские острова к ярлу Сигурду, сыну Хлёдвира, а затем на восток, в Швецию, где слагал драпы о правителях. В гостях у конунга Олава Шведского, сына Эйрика Победоносного, в то время гостил другой исландец, скальд Храфн сын Энунда. Они с Гуннлаугом подружились. Каждый из них хотел сказать драпу об Олаве, и они поспорили насчет очередности. Олав согласился выслушать, попросив затем Храфна и Гуннлауга оценить висы друг друга. Храфн сказал, что драпа Гуннлауга «напыщенна, некрасива и несколько резка, совсем под стать нраву Гуннлауга», тот же ответил, что хвалебная песнь Храфна «она красива, как сам Храфн, но ничтожна». Храфн пообещал при случае отомстить Гуннлаугу за то, что тот хотел унизить его перед знатными людьми, и вернулся в Исландию, где посватался к Хельге, говоря, что срок, обещанный Гуннлаугу, прошёл. Отец Хельги отложил сватовство ещё на одно лето, но Гуннлауг не вернулся и тогда. Его задержал Адальрад, ждавший вскоре нападения датчан и не желавший терять хорошего воина. Лишь следующим летом Гуннлаугу удалось уехать из Англии через Норвегию в Исландию. По дороге ему уже рассказали о сватовстве Храфна к Хельге.
Гуннлауг вернулся домой в день свадьбы Храфна и Хельги. «Говорят, что невеста была очень печальна. Видно, верна пословица: что смолоду запомнится, то не скоро забудется. Так было теперь и с ней». Гуннлауг и Хельга встретились лишь зимой на чужой свадьбе. «Глаза Хельги и Гуннлауга невольно часто встречались, и было, как говорится в пословице: глаза не могут скрыть любви». Гуннлауг подарил тогда Хельге богатый плащ, полученный им от Адальрада, и проскакал через двор, едва не задев Храфна. Тот вынужден был отскочить, а Гуннлауг заметил, что Храфну пока что нечего его бояться. Следующим летом Гуннлауг вызвал Храфна на поединок. От первого же удара Храфна его меч сломался, но отлетел и оцарапал щеку Гуннлауга. Поединок прекратили, причём Гуннлауг утверждал, что проиграл Храфн, потому что он лишился оружия, а тот говорил, что проиграл раненый Гуннлауг. Поединок закончили, но противники решили встретиться и повторить его. На следующий же день тинг решил, что впредь поединки в Исландии запрещены. Утром Гуннлауг увидел Хельгу на реке вместе с другими женщинами. После альтинга однажды утром в комнату Гуннлауга вошёл Храфн с двенадцатью вооружёнными людьми. «Тебе не грозит никакой опасности, — сказал он. — Ты сейчас услышишь, за чем я пришел сюда. Летом на альтинге ты вызвал меня на поединок и не признал его законченным. Теперь я предлагаю тебе, чтобы мы оба поехали летом в Норвегию и там закончили наш поединок. Там нам не помешают наши родичи». Гуннлауг согласился, но встретились они ещё нескоро: Гуннлауг всю зиму воевал на Гебридских островах и в Шотландии и одержал много побед. Позднее норвежский ярл Эйрик запретил провести поединок в Норвегии, и Гуннлауг и Храфн встретились в месте под названием Ливангр. В поединке погибли родичи Храфна и Гуннлауга, приехавшие с ними. Гуннлауг сильно ранил Храфна в ногу и сказал, что не будет продолжать бой с калекой. Храфн ответил, что его правда и попросил воды. Гуннлауг принёс ему воды в своём шлеме, но Храфн, принимая левой рукой воду, правой ударил Гуннлауга мечом по голове. «Ты меня бессовестно обманул и поступил низко, в то время как я поверил тебе», — сказал Гуннлауг. Храфн отвечал: «Да, это правда. Но я поступил так, потому что не могу уступить тебе Хельгу Красавицу». Гуннлауг убил Храфна, но и сам умер через три дня. «Всем было очень жаль их обоих, Гуннлауга и Храфна, которые так погибли». Вскоре отец выдал Хельгу за человека по имени Торкель, сына Халлькеля. «Она была к нему мало расположена, потому что никогда не могла забыть Гуннлауга, хотя его уже не было в живых… Самой большой радостью Хельги было разостлать плащ, который она получила в подарок от Гуннлауга, и подолгу пристально на него смотреть».
5
Лирика Гуннлауга — значительное явление в скандинавской средневековой поэзии. Сага говорит о том, что «он был большой скальд и способен на нид» (skáld mikit ok heldr níðskár). Нид как поэтическое произведение с чёткой установкой на воплощение в реальности и исходно магической функцией — это, по мнению древнего скандинава, не просто слова, это поступок, равноценный физическому действию. Несмотря на то что собственно нидов сага о Гуннлауге не содержит и содержать не может, вся поэзия в саге — продолжение длинного рассказа о Гуннлауге и Храфне, не менее значимое, чем их реальные поступки. Ещё одной особенностью лирики Гуннлауга является использование им жанра мансёнга, обладающего спецификой, подобной специфике нида. Мансёнг (любовное стихотворение) — изначально табуированный жанр скальдической поэзии, примеры которого настолько редки, что некоторые исследователи не признают его существования в чистом виде (напр., Стеблин-Каменский). В общем, канон жанра мансёнга сводится к констатации тех или иных событий жизни скальда, его поведения, из описания которых можно косвенно выяснить характер испытываемых им чувств; и только в редких случаях они названы прямо. Ведется дискуссия об использовании здесь приёма умолчания, но большинство исследователей склоняются к тому, что в данном случае имеет место не умолчание, а некоторая архаичность, не позволяющая назвать подобное стихотворении подлинной лирикой, так как выражения чувства в древних литературах редки и присутствуют лишь имплицитно. Особенность лирики Гуннлауга состоит в том, что чувства автора не нужно угадывать из сообщаемых фактов, о них заявлено совершенно прямо: «не был радостен ни один день», «страстно желал», «не нужно мне смотреть». Переживаемое чувство изображается не по внешним симптомам его проявления, а по внутреннему состоянию автора — «у меня темнеет в глазах». Острота восприятия, сила выражения эмоций создаёт впечатление крайнего внутреннего напряжения, так в стихах Гуннлауга достигнута небывалая для мансёнга поглощенность чувством. На этой стадии развития жанра скальдическая поэзия впервые переходит от констатации фактов к личным переживаниям автора: внутренний мир скальда начинает становиться важнее, чем внешний подвиг, усложняется любовная топика, появляются естественность и экспрессивность в изображении эмоций. В стихах Гуннлауга часто присутствует описание внешности Хельги. Помимо традиционных эпитетов: ung — «молодая», fagra — «красивая», væn — «статная», появляется также svanmær — «лебедино-прекрасная» (svan — субстантивный эпитет с усилительным значением). Объект изображения стремится к превращению в образ: lýsi-Gunnr — «Гунн сияния» (или «Гунн света земли запястья») называется Хельга в той полустрофе, где сказано и о том, что от неё становится «черно в глазах» (svört augu) и что на неё «нет нужды смотреть» (lítil þörf at líta). Восстанавливаются связи звучания со значением, казалось, навсегда утраченные скальдами: семантизируются совершенно бессодержательные в скальдическом стихе аллитерация и рифма (rýgr — að rógi «женщина — для раздора»; lóg — eiga — óðgjarn — «ствол = женщина — обладать — слишком страстно»; lýsi-Gunnar — lítil þörf — líta — «сияния Гунн — нет нужды — смотреть»). В процесс семантической «аттракции» втягиваются даже такие предельно развоплощенные единицы, как собственные имена: hœgr — Helga en fagra — «радостен — Хельга Красавица»; Helga — Hrafns — nafni — «Хельга — имя Хравна»; Eir — aura — ung — «Эйр — сокровище — юная». Даже употребленное в кеннинге Хельги имя валькирии Гунн (lýsi-Gunnar) как будто эхом отзывается в имени самого скальда Гуннлауга и напоминает о его праве на привязанность возлюбленной (Гуревич Е.А., Матюшина И.Г. «Поэзия скальдов»). Гуннлауг не допускает никаких отклонений в метре, у него всегда отточенный и чёткий стих.
Мансёнг — жанр часто сугубо прагматический, но лирика Гуннлауга, не теряя этой функции, не сводится ни к прагматике, ни к коммуникации. Эстетическая функция драп мансёнга Гуннлауга — на первом плане, несмотря на признаки архаического жанрового синкретизма. «Сравнение мужей», соревнующихся на протяжении всей саги в стихосложении — прагматика — сочетается с лирикой, и нельзя не признать, что Гуннлауг выиграл поэтическое соревнование, его висы несомненно превосходят висы Хравна мастерством.
6
Исландские саги — поразительное литературное явление. Недавно прочитала «Сагу о Гисли». Шекспир, как известно, сюжеты для своих пьес заимствовал из других книг, будь то «Гамлет», или «Ромео и Джульетта», или «Король Лир». Удивительно, почему он не использовал эту сагу, — из нее мог бы получиться целый драматический цикл с подлинно шекспировскими страстями, изменами, ловушками и прочими коварствами.
Сначала сага знакомит нас с многочисленными и трудно различимыми персонажами, причем большинство из них тут же, сразу же после знакомства, убивают друг друга, и в результате оставшиеся в живых братья Гисли и Торкель эмигрируют из Норвегии в Исландию и начинают строить там новую жизнь. Третий брат, Ари, остается, впрочем, в Норвегии и появится снова только под занавес. Язык саги скупой, автор очень редко позволяет себе высказать свое мнение о том или ином персонаже или событии, предоставляя читателю самому додумать и домыслить происходящее. Люди саги постоянно погибают, как бы подчеркивая неустойчивость и суетливость нашего существования в мире. Тем временем герои обзаводятся семьями, у них появляются и вырастают дети, у детей тоже появляются семьи, а в саге — новые действующие лица. Почему-то одному из братьев не нравится зять его брата, и он отделяется от Гисли. Этот парень, его имя Вестейн, не нравится и другим исландцам, но Гисли не отрекается от него. В один из дней Вестейна. Убийца неизвестен, но Гисли отлично понимает, кто это сделал. Однажды ночью он проникает в дом предполагаемого убийцы и тоже убивает его. У убитого есть сын, который теперь собирается отомстить Гисли. Этот парень, Бьорк, действует по закону — он обвиняет Гисли на исландском сходе — тинге, и тинг решает объявить Гисли вне закона. Теперь любой может его убить, и за это ему ничего не будет. Гисли вынужден скрываться. Видимо, в малонаселенной и сегодня Исландии это сделать не сложно, а уж в те времена найти тихое и малодоступное местечко в каком-нибудь фьорде было еще проще. Дальше рассказывается об изгнании Гисли, о тех, кто ему помогал, а кто, наоборот, предавал его; об охоте на него, продолжавшейся годы; время в саге не имеет большого значения, ее герои вроде бы и не стареют, а если и умирают, то только от меча, а не от старости.
Неожиданностью стал для меня прочитанный комментарий к «Саге о Гисли», где говорится, что большинство исследователей считают, что тот, кому отомстил Гисли, вовсе не был убийцей его зятя, и что таким способом Гисли отводил подозрения от подлинного преступника. Эта догадка еще более подчеркивает драматизм саги. Да, суровая жизнь была у ее героев…
Продолжение следует