Автор: Биологическое становится политическим, идет ли речь о педофилии или запрете на иностранное усыновление, о нетрадиционных сексуальных отношениях или о концепции семейной политики, предложенной депутатом Еленой Мизулиной, согласно которой «нормальной» считается патриархальная семья с четырьмя детьми, живущая совместно с бабушками и дедушками. Вторгаясь в сферу интимного, частного, власть при помощи репрессивных мер навязывает сверху патриархальную и авторитарную «норму», называя ее «национальной традицией». Ей навстречу, из глубин патриархального сознания, поднимается агрессивный комплекс гомофобии. Так рождается русская идея по версии 2013 года.
Это идея фашистская: «духовные скрепы» соединяют тот самый ликторский пучок, фасцию, из которого и родилось слово «фашизм».
Фашизм постоянно апеллирует к биологии, к примату рода, крови и почвы: не случайно глава СС Генрих Гиммлер считал гомосексуальность «синдромом умирающего народа». Гомофобия становится точкой сбора национального самосознания, она накладывается на маскулинные архетипы, которые прописаны в фольклоре, анекдоте, мате, в ритуалах инициации и стигматизации в школе, армии, тюрьме. Гомофобский фашизм тем более прост и удобен для власти, что он направлен не против национальной или расовой группы (те же кавказцы могут дать отпор), а против беззащитного и безответного меньшинства: за гомосексуалов в России не заступится практически никто, разве что правозащитники за Западе. Секс-меньшинства у нас — идеальный объект ненависти, как евреи в Третьем рейхе.
Это идея антизападная и антиглобалистская: она ищет внутренних врагов в своей среде, будь то педофил, гей или «иностранный агент».
Оскорбление «либераст», контаминация слов «либерал» и «педераст», показывает, что гомосексуальность ассоциируется у нас исключительно с либеральным Западом, который погряз в толерантности, однополых браках и распутстве; кликуши типа Аркадия Мамонтова или Татьяны Дельсаль на полном серьезе утверждают, что на Западе пропагандируют педофилию и инцест. Эта истерика показывает озлобленное, отчужденное и провинциальное сознание, не способное принять постиндустриальный и постпатриархальный мир, где производство детей уже не является главной задачей человека; сознание, растерявшееся перед многоцветной современностью, — как растерялся Виталий Милонов, когда к нему в гости нагрянул добродушнейший Стивен Фрай. Гомофобия — признак слабых, людей, неуверенных в собственной ориентации, боящихся ее потерять при первом столкновении с реальностью. Чем слабее страна, ее идентичность, тем яростнее в ней гомофобский угар.
Полностью 149.html
Инна, тоже не понимаю. По-моему, в статье и Вашей реакции на неё и содержится ответ на Ваш вопрос.
На уровне простой обывательницы не могу понять, почему надо вмешиваться в сексуальные предпочтения людей. Вспоминается Северная Корея. Брак — частное дело? А вот и нет. В этом государстве его должен одобрить партийный комитет, а чтобы жениться, надо быть достойным членом северокорейского общества. (В более мягкой форме — пресловутый запрет на брак с иностранцами в СССР.) Что касается идиллического проекта Мизулиной, при всей моей симпатии к хорошим многодетным семьям, я видела, что получается из идеологического вступления вступления в брак и заведения детей. Некоторым женщинам лучше бы их не иметь.