Автор: * * *
ЗЕЕВ ЖАБОТИНСКИЙ , СТАТЬИ И ФЕЛЬЕТОНЫ
ВАШ НОВЫЙ ГОД ( Письмо на родину )
Вена , I января 1908.
Между Одессой и Петербургом ходит скорый поезд. В полдень ему дают третий звонок на перроне одесского вокзала , а приходит он в столицу на вторые сутки в девять утра; обратно он выходит вечером и прибывает в Одессу около шести часов после обеда. Если вы сосчитаете , то увидите , что по дороге туда он встречает первую полночь около Бердичева , а вторую — несколько дальше Двинска; на обратном пути первая полночь у него приблизительно в Луге , а вторая где-то не доезжая Ровно. По обе стороны его полотна расстилается многоземельная , но тесная страна – черта еврейской оседлости.
Я встретил первое января 1904 года в вагоне близ станции Луга. Первое января 1905 года в вагоне за Двинском. Первое января 1906 года в вагоне около Бердичева. Первое января 1907 года в вагоне где-то не доезжая Ровно. – Я немного устал. В этот раз я никуда не поехал и никуда не пошел. Люди Вены ждут первой январской полночи на площади у собора св. Стефана , веселятся и шумят ; но я никуда не пошел. Я устал , я слишком много шуму переслышал за эти
четыре года. У меня горела на столе моя лампа и в печке рдели угольки , у меня был чай , диван , книги , опущенные занавесы и тепло в комнате. Это было , вероятно , то самое , что люди зовут мещанским уютом. Ну и пусть. Я заработал свое право один раз дождаться новогодней полночи в ласке домашнего тепла. Иногда надо жить , как все живут. Если носишь постоянно не такие галоши , как у всех , то наконец душа не вытерпит. Перетянутым нервам лучшее лекарство шаблон. И , кроме того , после такой жизни именно шаблон представляет все очарование новизны . . .
. . . Так я сидел и праздновал сам не знаю что. Люди Вены праздновали свой Новый год: вы отстали от них на тринадцать дней (говоря вообще , для вас это совсем немного) и празднуете свой Новый год на две недели позже.
Мне все равно , я люблю все народы на свете и праздники всех народов; когда они ликуют о своих годовщинах и мне случится быть неподалеку , я просто рад тому, что людям весело , и праздную в душе их веселый час –
если только нет у меня в тот самый день собственных траурных поминок.
Так я сидел и омывал запыленную душу покоем и воспоминаниями о далеких людях и пробежавших днях , об умирающем годе и обо всей грустной аллее лет, рожденных и ушедших за мою память. Где я в последний раз пил в эту
полночь шампанское и желал соседям несбыточных вещей? А , это было у вас , в вашем городе , в то милое наивное время пять лет назад. Помните ли вы , как было все тогда по-другому? Город ваш был тогда веселым и красивым
городом , братоубийство еще не обезобразило его улиц и не обратило в пустыри , по которым , озираючись , прошмыгивают редкие тени. Сами вы ждали каждый день чего-то великого и радостного . . .
. . . Просто жилось и верилось тогда , и простые пожелания к Новому году делали мы друг другу в невозвратимые вечера юношеских надежд. Я еще помню , чего я пожелал своим соседям в тот последний канун , я им сказал:
не пожелаю вам ни счастья , ни здоровья ; ничего. У меня для вас нет сегодня пожеланий. Но между нами только что невидимо явился некто новый , годом зовут его люди, и не вам , а ему я хочу принести свое пожелание. Я ему желаю запечатлеть четыре цифры своего имени на вечные времена в памяти России и человечества: я ему желаю свершить великое. Оттого я не пожелаю вам , людям , ни счастья , ни здоровья , ничего . Ибо счастье людей помеха величию года. Чтобы стать великим , он должен перешагнуть через ваше счастье. И сколько бы ни было между вами тех , кому суждено схоронить свое счастье и самую жизнь под стопами победоносного года , и как бы они близки ни были моему сердцу – да свершится.
Я разучился теперь говорить такие слова. Мне все чаще кажется , что я вообще разучился говорить с вами. Если бы я сидел сегодня за вашим столом , я бы не стал пить ваше вино и не сказал бы вам ни одного слова.
Я молчал бы с вами не потому, что не верю больше в «великое». Напротив , я не сомневаюсь в его неизбежности. Но душа моя холодна. Я молчал бы оттого , что мне чуждо ваше завтра , чужда ваша вера и чужды вы сами. Вы – единственные на свете , чьих праздников я не делю. Ни одна ваша радость не задевает меня. Ваши горести кажутся мне мелкими , ваши надежды жалкими и вся жизнь ваша ничтожною. Когда вы плачете о своих увечьях , мне противно , потому что вы разменяли на полушки большую трагедию. Надо играть ее со стиснутыми зубами , с бледными лицами , сухими глазами: вы ее ведете в тоне плаксивой жалобы , и мне тяжело смотреть на ваше надругательство.
Когда же вы радуетесь или надеетесь , непреодолимая волна отвращения подымается к моему горлу , потому что я вижу , за какие гроши вы продаете свою радость , на какие мелкие крючки можно поймать вашу надежду. Я думал , что вам больше цена…
. . . Больше мне с вами не о чем говорить: все остальное , чем вы живете , не интересует меня , только насильно могу я сосредоточить свои мысли на ваших вещах и делах , лишенных для меня всякой ценности , – и это мне с каждым днем становится труднее. С каждым днем растет отдаление между мною и вашим миром: я уже с трудом различаю , что у вас там копошится , и скоро , может быть , совсем перестану различать . . .
Я когда-то сильно чувствовал красоту свободного , нерядового человека , «человека без ярлыка» , человека без должности на земле , беспристрастного к своим и чужим , идущего путями собственной воли через головы ближних и
дальних. Я и теперь в этом вижу красоту. Но для себя я от нее отказался.
В моем народе был жестокий , но глубокий обычай : когда женщина отдавалась мужу , она срезала волосы. Как общий обряд , это дико. Но воистину бывает такая степень любви , когда хочется отдать все , даже свою красоту. Может быть , и я бы мог летать по вольной воле , звенеть красивыми песнями и купаться в недорогом треске ваших рукоплесканий. Но не хочу. Я срезал волосы , потому что я люблю мою веру. Я люблю мою веру , в ней я счастлив , как вы никогда не были и не будете счастливы , и ничего мне больше не нужно.
Поздравляйте друг друга с Новым годом , если вам это не надоело. Я не вижу для вас разницы между вчерашним и нынешним днем и не имею для вас ничего , ни доброго , ни худого слова.