Как весело мы жили

Когда-то давным-давно в СССР преподавали в институтах особый предмет под названием: «Научный коммунизм». Ввиду того, что никто не знал и вряд ли мог внятно объяснить, что это такое, наш преподаватель, имеющий звучную фамилию Вавилов, на семинарах любил отвлечься от программы и поговорить с народом по-душам, выяснить, так сказать, какие присутствуют настроения в студенческой среде.
По собственной инициативе он это делал или выполнял задание вышестоящих товарищей не ясно, но бытовало мнение, что это не просто хобби. Выглядел Вавилов как обычный ограниченный, деревенского типа мужчина лет сорока пяти, истинный коммунист, как он себя называл, прослуживший много лет в армии и, видимо, направленный партией в учебный институт для воспитания молодого поколения. В нашей группе «наивных» не оказалось, поэтому студенты, подсмеиваясь над его солдатскими манерами, в «откровенных» политических дискуссиях, которые он иногда пытался инициировать, не участвовали. Но, несмотря на понимание сложившейся ситуации, однажды победили эмоции: я не выдержал и сорвался!
Обсуждались выборы в Верховный Совет, и Вавилов поставленным голосом старшены, который проводит политинформацию перед строем солдат, рассказывал, как вся эта процедура устроена, и какая у нас в стране замечательная демократия.
– Ну, какие будут соображения? –  спросил он после перечисления основных принципов проведения выборов. И вдруг, обращаясь персонально ко мне, неожиданно произнес. – Такое впечатление, что вам всё это неинтересно. Вы не слушаете или, может, у вас есть свое мнение? – спросил он, явно издеваясь и провоцируя. – Говорите, не стесняйтесь, тут все свои, ваши товарищи.
И тут черт меня дернул ввязаться. Вавилов на занятиях меня постоянно задирал, у него по отношению ко мне присутствовало нереализованное классовое чувство, видимо он искренне жалел, что я попался ему в институте, а не в армии, где он мог бы объяснить мне истинную природу вещей в более доходчивой форме.
– Да, – неожиданно для себя и для всех остальных сказал я, вставая с места, – по поводу выборов у меня есть одна неясность, вернее, вопрос.
– Давайте обсудим, – оживился Вавилов.
– Каждый рабочий коллектив выдвигает в кандидаты своего самого лучшего, проверенного товарища. Согласны? – обратился я лично к нему за поддержкой.
– Согласен, – с улыбкой ответил он, взглядом привлекая остальных студентов принять участие в дискуссии.
Однако приглашение было излишним. Все почувствовали, что началось «представление», хоть не могли себе представить, что я мог найти смешного в выборах. В те времена мое чувство юмора зашкаливало, иногда даже превалируя над чувством самосохранения, поэтому группа, которая меня уже достаточно хорошо знала, напряглась и приготовилась к неожиданной развязке. Всем  было очевидно, что выборы в Верховный Совет меня интересуют как прошлогодний снег и сейчас начнется что-то интересное и необычное.
– Затем в районе на общем собрании из них также выбирают самых достойных кандидатов. Так?
– Так, – согласился Вавилов.
– А делегаты от города – это самые лучшие из всех районных кандидатов. Правильно я рассуждаю?
– Ну, правильно, – уже с некоторой заминкой отозвался он, почувствовав в моих словах какой-то подвох.
– Потом выборы идут от края, от области, от республики, то есть делегатами Верховного Совета могут стать только народные представители, последовательно выбранные на всех уровнях, иными словами, лучшие из лучших! Согласны?
– Согласен, – настороженно глядя на меня и не очень понимая, куда я клоню, вынужден был признать он.
– Так зачем тратить народные деньги и устраивать всесоюзные выборы в Верховный Совет из кандидатов, которых фактически уже многократно избирали? Мы что, сами себе не доверяем?
Кто-то нервно рассмеялся, затем в аудитории повисла тяжелая пауза, было видно, что Вавилов не знает, как на эту ересь реагировать. Все замерли и ждали ответа, ведь по форме все было правильно, не придерешься, а по содержанию…
– Троцкист! – вдруг страшным голосом объявил он, видимо забыв, какой сейчас на дворе год. – Настоящий троцкист!
– Да, нэправильный вопрос задал, врэдный, – со сталинским акцентом произнес я. – Придется расстрэлять студэнта!
Такого хохота я не ожидал: вся группа лежала на столах, содрогаясь от смеха, смеялись так, что у некоторых потекли слезы. Моя подруга по-секрету рассказала, что чудом не наделала в штаны.
Нет смысла описывать, что случилось потом, но, факт остается фактом, моя импровизация закончилось без исключения из института или комсомола, вообще без всяких последствий, только Вавилов с этого момента начал обращаться ко мне не по фамилии, а называть «Наша оппозиция». Причем, как показало время, оказался совершенно прав, ведь находиться в оппозиции, как выяснилось, можно не только к власти, а вообще ко всему. Оппозиция – это стиль жизни! Войдя в эту роль, выйти из нее очень трудно, то есть теоретически из оппозиции можно выйти во власть, но не у всех это получается и не всем это подходит…