После свержения Муссолини в конце июля 1943 начались тайные переговоры между новым итальянским правительством и союзным англо-американским командованием о выходе Италии из войны. Итальянцы соглашались на безоговорочную капитуляцию и молили только об одном — о высадке американских десантов прямо в Риме. Они очень боялись германского возмездия …
B итоге было решено послать двух офицеров связи в Рим — поглядеть своими глазами на то, что там происходит. Ну, 7-го сентября 1943-го года на борту итальянского корвета их туда и отправили.
До начала вторжения в заливе Салерно оставались считанные часы.
Одним из офицеров связи был бригадный генерал Максвел Тейлор, командовавший артиллерией 82-й дивизии. Oн свободно говорил по-французски и по-испански – даже преподавал эти языки кадетам в академии Уэст-Пойнт. Имея такой багаж, он просто прочел учебник под названием «Итальянский язык в 20-и уроках», и в результате действительно мог сносно изьяснятся на итальянском.
Его помощником был полковник Гардинер.
Он тоже неплохо говорил по-французски — но его главным достоинством был то, что он хорошо разбирался в политике. Гардинер в течение четырех лет был губернатором штата Мэйн, и Эйзенхауэр посчитал, что если полковник Гардинер управлялся дома со строптивыми янки, то уж с итальянцами он как-нибудь разберется.
Перед прибытием в порт обоих американских офицеров хорошенько вымазали грязью, а заодно полили морской водой — они должны были выглядеть пленными, подобранными с обломков упавшего в море самолета.
В таком виде их погрузили в штабной автомобиль командующего базой — а потом, на глухой дороге в окрестностях порта, пересадили в машину скорой помощи.
Наконец, в 8:30 вечера они оказались в Палаццо Капрара в центре Рима.
Это здание служило штаб-квартиров военного министерства Италии — и уж там-то американцев встретили как дорогих гостей. Официанты, одетые в ливреи с серебряными пуговицами, живо сервировали для них стол — с посудой из серебра и угощением в виде котлет из телятины, консомэ и французских блинчиков а-ля-Сюзетт[5].
Что сказать — это был приятный сюрприз.
В штабе Эйзенхауэра кормили сытно, но куда менее изысканно — все военнослужащие американской армии вне зависимости от ранга столовались по одному и тому же пищевому довольствию, и обычной едой был, скажем, морковный суп, сваренный на хлорированной, и кусок консервированного мяса поверх слоя отварнoго маиса.
Но вот беседа с генералом Джакомо Карбони, командующим римским гарнизоном, оказалась куда менее отрадной. Он сказал, что неподалеку от Рима на побережье Тирренского Моря стоят лагерем 12 тысяч немецких парашютистов, а с севера столице угрожает 3-я танковая дивизия вермахта, в которой, вместе с зенитными частями и прочими вспомогательными подразделениями, имеется 200 танков и 24-е тысячи солдат.
А четыре дивизии генерала Карбони не имеют ни транспорта, ни боеприпасов — на некоторых батареях всего по 20 снарядов на орудие.
Так что против немецкого удара гарнизон Рима продержится разве что несколько часов.
Сказанное Карбони подтвердил и маршал Бадольо. Более того, он добавил, что похожее положение не только в Риме, но и повсюду:
«Предположим, вы высадитесь где-нибудь на юге. Ну, скажем, в Салерно ? Так вот — и там у вас будет много затруднений …».
В общем, получалось нехорошо. Мало того, что воздушный десант 82-й дивизии следовало срочно отменять, так в придачу к этому получалось, что итальянцы знают о месте высадки с моря.
А если так, то о нем известно и германскому командованию.
«Кого вы боитесь больше ?» — спросил Тейлор -«нас или немцев ?«.
Маршал не ответил ему ничего определенного, но сказал, что обьявить о капитуляции он не сможет — Рим в этом случае будет немедленно атакован. Он просил Тейлора передать генералу Эйзенхауэру, что очень сожалеет, но сделать ничего не может. Тейлор отказался передавать такое сообщение — и тут пригодился политический опыт Гарденера. Он предложил маршалу Бадольо написать Эйзенхауэру — письменный документ все-таки не устное заявление.
Бадольо подумал и согласился. Он написал одну-единственную фразу:
«Немедленное перемирие более невозможно».
Его гости визировали документ числом и датой — 8-е сентября 1943-го года, в 1:30 после полуночи — и удалились. В отведенных им апартаментх в Палаццо Капрара они посовещались, отослали срочную радиограмму в штаб Эйзенхауэра, и после этого их все в той же машине скорой помощи отвезли на аэродром.
Итальянский транспортник с ними на борту взлетел и повернул в сторону Сицилии.
И кончилось все очень и очень неудачно.
Американцы начали вторжение в Италию у Салерно, немцы немедленно заняли Рим, королю и маршалу Бадольо пришлось бежать под защиту союзников — ну и так далее. В итоге военные действия в Италии затянулись до конца апреля 1945.
Но закончить эту историю хочется мелкой такой подробностью: в Неаполе, который стал на какое-то время столицей завоеванной союзниками Италии, американское командование время от времени устраивало банкеты.
Эти мероприятия обслуживались местными официантами, одетых в черный бархат с серебряными пуговицами, служивших в самых аристократических семьях юга Италии — и они с ужасом смотрели, как невероятно богатые и могущественные в их глазах люди, генералы американской армии, на пирах питались морковным супом, сваренном на хлорированной воде, и шматом тушенки, положенной сверху на слой кукурузной каши …
Пуританские ценности армии завоевателей так и остались непоняты местным населением … 🙂
«Пуританские ценности армии завоевателей так и остались непоняты местным населением … :)»
Борис Мар-ич , хочу покаяться , грешен , увлёкся (заглянув в душную гостиную ) всякой манли…овиной.
Зачем ? Во имя чего?- как говорят в Одессе. Суета сует и т.д. И вот , Ваша прелестный суп из моркови привёл всё (почти всё ) — почти — в норму. Перечитываю Артура , Игоря , Л.М …
«Не все ль равно?.. И все же, все же
Прозрачен мир и не безбожен,
И путь не безнадежен твой, Коль над тобою сень сережек,
И травы вдоль твоих дорожек
Зовутся “мятлик луговой …”
…прекрасна осень в Орегоне … а как — у Вас (в Техасе ?) ?