МУТАЦИЯ РЕСПУБЛИКИ: РОЖДЕНИЕ ЛЕВИАФАНА. Часть 3. ВЕЛИКОЕ СЖАТИЕ 1929-33

Евгений Майбурд ©

МУТАЦИЯ РЕСПУБЛИКИ: РОЖДЕНИЕ ЛЕВИАФАНА

Часть 3. ВЕЛИКОЕ СЖАТИЕ. 1929-32

Побочные эффекты невежества в вопросах денег не сравнимы
с побочными эффектами невежества в области технического оборудования. Производством и продажей товаров управляют конкурентные рынки, в то время как сегодня во всех странах мира производство денег входит в компетенцию правительств. Государства, через чиновников центральных банков, монополизировали денежный механизм.

Ричард Тимберлейк. «Деньги в 1920 -1930-е годы».

 

Предуведомления

1. Так уж повелось: выражение «Великая Депрессия» употребляется в двух разных смыслах. В одном случае, этим словом называют только период 1929-1933 гг. А некоторые обозначают этим словом состояние экономики во весь период 1929 – 1942 гг. Мы будем называть Великой Депрессией то, что происходило в период 1929 – 1942 гг., оставив для периода 1929-33 гг. выражения «Великий Обвал» или «Великое Сжатие» — как синонимы.

2. Экономика — одна из сложнейших многоуровневых динамических систем. Не только по числу составляющих, но особенно по их многообразию, по бесчисленным связям между ними, по количеству, направлению и разнообразию потоков информации, которая непрерывно порождается внутри системы и исчезает, по трансформациям вещей и преобразованию информации на множестве уровней иерархии, по противоречивым процессам, происходящим одновременно. Практически невозможно охватить всю ее единым взглядом. В большинстве исследований, как правило, рассматривается происходящее только на одном уровне, или в каком-то определенном сегменте, или в аспекте определенной проблемы. В настоящей статье, по существу ее предмета, необходимо попытаться охватить поведение всей системы. Поскольку это невозможно сделать под одним углом, мы будем нередко возвращаться к одним и тем же событиям с разных позиций или на разных уровнях рассмотрения. Материал сложный, и ваш автор делал все, что в его силах, чтобы сделать рассказ понятным читателю, а первым делом – самому себе. Надеюсь, это удалось хотя бы отчасти и с минимумом ошибок.

Хроника событий

1929 г. В августе обозначился несомненный спад в экономике. К октябрю объемы производства упали на 20%, цены розничной торговли снизились на 7.5%, личные доходы американцев — на 5%. В октябре рухнула биржа: за месяц потери составили $16 млрд. — астрономическая сумма по тем временам. Конгресс принял закон об оказании финансовой помощи фермерам.
1930 г. Федеральная Резервная Система (Фед) резко сократила дисконтную ставку: с 6% до 4%. Принят и подписан президентом Гувером закон о Тарифе (Hawley-Smoot Tariff). К концу года размеры ВВП США сократились на 9.4% по сравнению с 1929 годом, уровень безработицы вырос с 3.2% до 8.7%.
1931 г. Конгресс США не предпринял ничего. Весной произошла очередная банковская паника. Размеры ВВП США сократились на 8.5% по сравнению с предыдущим годом, безработица выросла до 15.9%.
1932 г. Размеры ВВП США сократились на 13.4% (31% по сравнению с уровнем 1929 г.), уровень безработицы достиг 23.6%. Акции промышленных компаний США потеряли 80% ценности, по сравнению с уровнем 1930 г. Объемы инвестиций упали до $340 млн. (в 1929 г.: $16.2 млрд.). Объемы международной торговли сократились на две трети. За три года спада обанкротились или были поглощены 10 тыс. банков — 40% от числа действовавших в 1929 году.
Конгресс принял ряд антикризисных законов и создал специализированные организации, призванные бороться с Депрессией. Был повышен подоходный налог (впервые в мирное время): верхняя ставка выросла более, чем вдвое — с 25% до 63%.
Осенью Герберт Гувер проиграл выборы президента кандидату от Демократической партии Франклину Д. Рузвельту. Демократы также увеличили свое большинство в Конгрессе.
1933 г. Президент Рузвельт объявил о начале «Нового Курса», призванного остановить экономический и социальный кризисы. «Новый Курс» (их было два на самом деле) — тема отдельная, а пока нужно понять, что происходило в течение трех с лишним лет Великого Сжатия.
Как все началось

Великая Депрессия началась не в США. Но, где бы что ни случилось, спад не мог остаться локальным явлением, потому что экономические события всех развитых стран были взаимосвязаны благодаря мировой торговле и системе золотого стандарта с жестким паритетом валют.
Уже в 1927 г. появились первые признаки спада в Европе. В мае в Германии обвалилась биржа, и к началу 1928 г. в стране началась депрессия. То же самое произошло в Бразилии. К началу 1929 г. начался спад деловой активности в Польше, Аргентине и Канаде. К августу того же года начала сжиматься экономика США.
В начале 1927 г. Банк Франции начал продавать фунты стерлингов за золото. Не хотели они держать слишком много фунтов в виде валютных резервов. Понятно, что такие операции вызвали отток золота из Британии, и сокращение тамошнего золотого резерва. Французы согласились приостановить эти операции, когда Федеральный Резерв снизил свою учетную ставку до 3,5%. Это еще больше подогрело спекулятивную горячку на фондовом рынке США и остановило потерю золота Британией. Часть золотого резерва США потекла во Францию и Британию.
К началу 1928 г. США решили, что уже достаточно потеряли золота, да и разогрев на бирже начал внушать опасения. Тогда было решено повысить учетную ставку (дисконт) до 4%, а к июлю – до 5%. Кроме того, в конце 1928 – начале 1929 гг. были предприняты дополнительные дефляционные шаги – Фед начал продавать ценные бумаги на открытом рынке, тем самым отсасывая деньги из обращения в свои подвалы.
В ответ на повышение дисконта, подскочила рыночная ставка процента. Это вызвало резкое снижение краткосрочных и долгосрочных ссуд за границу. Соответствующие фонды, благодаря высокому дисконту и биржевому ажиотажу, пошли на фондовый рынок страны. Соответственно, в США пошло золото из всех стран, где уже началась депрессия.
Золотой запас Франции тоже продолжал расти в 1928 г., но к 1929 г. большинство стран мира теряли золото. Французы не позволяли, однако, денежному предложению расти, и в США Фед продолжал дефляционную политику. Чтобы сохранить золотые паритеты своих валют, остановить рост бюджетных дефицитов и потерю золота, большинство центральных банков мира повысили свои дисконты и замедлили или остановили рост денежного предложения. Так одна страна за другой втягивалась в дефляционный процесс снижения цен. Тем самым, страны, одна за другой, стали погружаться в процесс сжатия.
Никто еще не знал, что началась всемирная Великая Депрессия. И что с особой силой обрушится она на Соединенные Штаты.
До сих пор бизнес-циклы обычно длились от года до двух, после чего наступало новое процветание, в среднем, лет на десять. И на этот раз везде по умолчанию ожидался примерно такой же паттерн. Когда же такого не случилось, посыпались обвинения в адрес системы свободного рынка, которая «не справилась». Позже, когда в оборот вошло выражение «провалы рынка», Великая Депрессия возглавляла список таких провалов — как самый яркий пример. Одновременно была ошельмована экономическая наука того времени (неоклассическая, в основном) – она не могла ни предвидеть такой депрессии, ни предложить какого-либо исцеляющего средства.
Нет нужды много гадать о том, какие социальные группы запустили в оборот ту и другую версию, и все же полезно назвать их. Это были прогрессисты, социалисты, марксисты, коммунисты… – политики, журналисты, профессура… Короче, вся левацкая рать. Эта версия была озвучена и активно пропагандируема тогда, когда еще было далеко до серьезного исследования причин и хода Великой Депрессии. Ее происхождение восходит к временам Нового Курса. Таким образом, мало сомнений может быть в том, что основой ее являлась априорная антирыночная предубежденность. Отсюда можно предполагать, что заботила их не столько экономическая/ историческая истина — и даже не столько благо народа и страны (хотя было много невежд, веривших в то и другое), — сколько собственный политический успех и власть.
Несмотря на то, что сегодня мы располагаем результатами глубоких и основательных исследований, указанная версия до сих пор гуляет по книгам и интернету. Поэтому до сих пор нет общепринятого мнения ни о причинах Великого Обвала и Великой Депрессии, ни о том, почему именно в США обвал был наиболее суровым, а восстановление самым долгим. К счастью, имеется достаточно фактологической информации, чтобы высветить картину.
Как это делалось в Америке

Благодаря упомянутой выше дефляционной политике Фед цены были снижены, и несбалансированные золотые потоки иссякли. Теперь все ожидали перелома и начала подъема. Но этого не происходило. Что препятствовало такому обороту событий? В экономике практически не бывает так, чтобы развитие событий определялось какой-то одной причиной. Однако часто бывает возможным выделить нечто существенно важное. В данном случае было несколько факторов.
Крах фондового рынка произошел после начала спада, но дал ему дополнительный толчок. Резкое обесценение ценных бумаг породило неопределенность в ожиданиях. За годы процветания потребители накопили огромные долги, объем которых превышал их финансовые активы. Крах биржи снизил ценность материального имущества, которым они владели. Чтобы избежать банкротства своих домашних финансов, массам потребителей пришлось в конце 1929 — начале 1930 гг. сильно урезать свои расходы, особенно на товары длительного пользования. Такое резкое сжатие спроса стало сильным импульсом, ускорившим спад общей экономической активности. В общем, так всегда бывает.
Чего не бывало прежде, так это небывалый доселе разнобой в поведении цен и зарплаты. Обычно, с 1890 до 1922 гг., при спаде в экономике ставки зарплаты падали на 9 – 10%., и после 12 — 18 месяцев депрессии начинался подъем. Можно упомянуть рецессию 1920 – 21 гг. (о ней рассказ ниже). Тогда резкое и сильное сжатие денежного предложения привело к короткому, хотя и сильному спаду. Быстрые дефляционные меры вызвали снижение цен и зарплаты, что позволило экономике начать подниматься.
На этот раз в первые два года спада картина была другой. Крупные производители держали номинальную зарплату на прежнем уровне. Они увольняли работников и/ или сокращали рабочую неделю, шли на падение своей прибыли, но не позволяли снижаться зарплате и дивидендам. Все это привлекло, как говорят, широкое внимание общественности. Политики, журналисты, лидеры бизнеса и профсоюзов, профессура обсуждали новое явление. Большинство (не все) нашло это положительным моментом.
С 1929 г. цены падали с ускорением. Индекс оптовых цен всех товаров в 1930 г. был ниже уровня 1929 г. на 9,6%. В 1930-31 гг. он упал на 17,1%, и еще на 11,25% к 1932 г. Индекс потребительских цен тоже падал, хоть и не так остро. 1929-30 гг. – 2,6%; 1930-31 гг. – 10,9%. [1]

Падение цен вело к падению производства. ВНП упал на 11% в 1929-30 гг. и еще на 5,4% в 1930-31 гг. С декабря 1929 г. по декабрь 1930 г. производство товаров длительного пользования упало на 36,3%, и еще к декабрю 1931 упало дополнительно на 36,2%. Эти цифры стоит читать вдумчиво.
Падение цен и сохранение номинальной зарплаты повысило ее реальную ценность на 7,8% в 1930 г. и на 9,5% в 1931 г. Это при сжатии спроса. Реакцией руководства компаний было дальнейшее сокращение производства и увольнение рабочих. Вместо снижения номинальной зарплаты происходило снижение занятости. Вместо адаптации к депрессии с перспективой выхода из нее, происходило усиление проблем депрессии с перспективой полного тупика, если не катастрофы.
Если в 1929 г. уровень безработицы был 3,2%, то в 1930 он составил 8,9%, а в 1931 г. – 16,3%. Таким образом, в 1929-30 гг. дефляция не сработала, как «полагалось», поскольку замороженный уровень зарплаты в огромном и важном секторе означал отключение одного из важнейших рычагов саморегуляции рынка.
К середине 1931 г. ситуация продолжала ухудшаться, и начались первые робкие сокращения зарплаты. Бюро Трудовой Статистики отметило 220 случаев в конце июля – начале августа. Города начали урезать зарплату и оклады своих служащих, подчас на 25%. Железнодорожные компании выторговали у профсоюзов снижение зарплаты на 10%. К концу 1931 г. положение в обрабатывающей промышленности настолько осложнилось, что сокращение зарплаты на 10% и больше стало общим явлением. В 1932-33 гг. упала как номинальная, так и реальная зарплата. Нет оснований сомневаться: будь все это сделано своевременно, дела могли бы пойти, как уже не раз бывало. Теперь же яма, в которую угодила экономика страны, была слишком глубока, чтобы можно было выбраться оттуда так легко и быстро, как прежде. И кое-что еще… Но сперва: почему с зарплатой вышла такая странность?
Говорят, что Герберт Гувер, еще в бытность министром торговли, «пришел в ужас» от падения зарплаты во время депрессии 1920-21 гг. Ничего не понимая в экономике, он развил бурную деятельность, чтобы предотвращать такие вещи впредь. Созвал совещание лидеров бизнеса, но, к несчастью для него, депрессия кончилась еще до открытия совещания. Тем не менее, в 20-е годы Гувер вел неустанную пропаганду «политики высокой зарплаты». Его поддержали многие лидеры бизнеса, профсоюзов и, конечно, профессуры. Рассуждение было такое: замораживание зарплаты позволит работникам больше покупать, и фирмы будут иметь «устойчивые рынки сбыта». Сохранение уровня спроса смягчит депрессию. Идея получила поддержку лидеров крупного бизнеса и таких видных экономистов, как Ирвинг Фишер, Уэсли Митчелл, Джон Б. Кларк, Рексфорд Тагвелл, Джон Коммонс и др. Под тем же лозунгом, кстати, проходил и «Тариф Хаули-Смута», ударивший по внешней торговле и внутренней промышленности.
И вот, в декабре 1929 г, когда спад в экономике шел на всех парусах, президент Гувер призвал промышленников держать уровень зарплаты, и они публично выразили готовность. Отступать от данных обещаний в 1930 г. было бы публичным позором. А в 1931-32 гг. и далее снижение зарплаты уже не смогло помочь.
В итоге, замороженная зарплата искажала относительные цены и, что еще выжнее, сводила на нет цели дефляционной политики Федерального Резерва. Депрессия перешла в хроническую фазу.

Денежная политика

Как пелось когда-то в озорной песенке: «И кое-что еще, и кое-то другое, о чем не говорят, чему не учат в школе». О чем долго не говорили и не учили в университетах, это — политика Федерального Резерва в данный период. Замораживание заработной платы, и вообще отношение к ней, в компетенцию Фед не входило. Зато поведение цен входило — через регулирование денежного предложения. Повышая предложение денег, Фед помогал росту цен (инфляция). Соответственно, сжимая денежное предложение, Фед помогал снижению цен (дефляция).
«Невежество в денежных вопросах нигде не является более очевидным, чем в оценках экономических и денежных событий 1920 – 30 годов», — пишет современный ученый. [2 ]

В первые два года сжатия цены падали, потому что сжималось денежное предложение, и Федеральный Резерв этому помогал. Ставка дисконта в сентябре и октябре 1929 г. составляла 6%. Это много, это сжимает кредитную деятельность. После обвала фондового рынка ставка была снижена до 4,5%, а потом, в несколько шагов, — до 1,5% в апреле 1931 г.
И на этом фронте тоже, как видим, нужные шаги делались с опозданием в сравнении с растущим углублением кризиса.
В обычной ситуации понижение дисконта стимулирует заемную активность коммерческих банков. Им выгодно брать больше в долг у банков Фед, чтобы ссужать больше клиентов, желающих инвестировать. Но на дворе уже был системный кризис – кому и куда охота инвестировать, когда сжимается спрос? Снижались инвестиции и, соответственно, спрос на ссуды. Процент по краткосрочным ссудам упал настолько же, как и дисконт, так что банки не видели выгоды в том, чтобы занимать у Фед и ссужать клиентов. А выдавать долгосрочные ссуды, когда кругом все рушится, было слишком рискованно. Снижение дисконта не сработало, и дела шли все хуже и хуже. В этой ситуации Федеральный Резерв… ничего не делал, чтобы облегчить положение.
А были ли возможности? Еще какие! Однако, чтобы вполне разобраться в этом вопросе, необходимо сделать отступление в вопросы банковской деятельности, а также в историю денежного обращения и Федерального Резерва.

Предложение денег

Что такое предложение как термин экономики? Не то, что «предлагается принять», а то, что уже появилось на рынке.  То, что предлагается купить.  Поэтому предложение денег – это объем денег в обращении. Нужно заметить, что здесь тоже действует закон спроса и предложения. Но пропорции между ними нарушаются чаще (и проще). Поскольку же «товаром» являются деньги, многое выглядит не так, как с реальными товарами. При недостатке предложения денег страждут потребители, а при избыточном предложения денег ущерб терпят… опять же потребители…
Предложением денег занимаются банки — обычно под контролем некоего центрального банка. В США это Федеральная Резервная Система, или Федеральный Резерв (Фед), управляемый Бюро Федерального Резерва. Почему Бюро? Потому что, когда Фед учреждался в 1913 г., законодатели были озабочены тем, чтобы не создать монопольного монстра. И они учредили систему из 12 региональных банков Федерального резерва [ 3] во главе с Бюро Управляющих, члены которого, как и председатель Фед, назначаются президентом. Фед независим в своей деятельности от президента или любых законодательных органов. Вплоть до того, что он не получает от Конгресса ассигнований. В составе Фед существует Федеральный комитет по открытому рынку (ФКОР), о котором ниже.
Фед устанавливает норму резерва для коммерческих банков. Например, если это 20%, банки могут ссужать не более 80% денег, которые лежат на их депозитных счетах (вкладах).
Коммерческие банки занимают деньги у населения, открывая клиентам срочные счета (которых вкладчики не трогают в установленный срок) и выплачивая им проценты по вкладам. Эти деньги клиентов используются для выдачи ссуд другим клиентам под проценты по рыночной ставке.

Другой вид деятельности банков – текущие счета, или счета до востребования, или чековые счета (сегодня к чекам прибавились кредитные карты). Иногда по таким вкладам банки платят проценты вкладчикам, а иногда нет. Тем не менее у них есть возможность использовать также и часть этих денег для выдачи ссуд.
Допустим, некий коммерческий банк открывает Павлу текущий счет. Обычно при этом Павел кладет в банк некую сумму, скажем, 10 рублей. Эта сумма становится приростом резервов банка. Банк, имея в виду свои резервы, открывает Павлу кредит в размере, превышающем его вступительный депозит, – в этом смыл всей операции. Конечно, все доходы Павла (или их часть) будут поступать на его счет в банке. Павел может, вместо наличных денег, расплачиваться чеками на свой банк.[4 ] Он таким образом получает деньги в долг, и его кредит в банке есть часть общего предложения денег. Затем в тот же банк приходит Шура и просит денег в долг. Ей говорят: «Можем дать вам не больше 8 рублей» (имея в виду прибавку к активам банка в сумме взноса Павла 10 руб.). И выдают ссуду. Сумма денежного предложения выросла еще на 8 руб. Чем больше банки дают в кредит Павлу и Шуре, тем больше предложение денег. Таким путем происходит «создание денег», то есть, увеличение денежной массы, находящейся в обращении. Значит, предложение денег (денежная масса) есть объем наличных денег плюс сумма текущих счетов.[5 ] У экономистов принято обозначать эту величину как М₁.
Допустим далее, Фед сообщает всем банкам, что норма резерва повышается до 25%. Это значит, что банкам следует отозвать некоторые ссуды (такая процедура предусмотрена). Предложение денег сокращается. Это один рычаг контроля денежной массы со стороны Федерального резерва.
Обычным делом является также, когда Федеральный Резерв выдает ссуды банкам. Разумеется, под проценты. Норма процента в таком случае называется дисконтной ставкой (в обиходе, просто «дисконт»). Это то же самое, что когда-то называлось «учетом» векселей. «Учет» в данном смысле и «дисконтирование» — синонимы.
Повышая или понижая дисконтную ставку, Фед может поощрять выдачу банками ссуд (их клиентам) или противодействовать этому. То есть, расширять или сужать денежное предложение. И это – второй рычаг контроля денежной массы.
Наконец то, что называется операции на открытом рынке, осуществляемые вышеупомянутым ФКОР. Государство, для покрытия расходов (и особенно, для покрытия дефицита бюджета), выпускает облигации. Они свободно продаются и покупаются. Это неплохая форма вложения денег. Надежно, так как облигации гарантированы государством, и выгодно, так как держатели облигаций получают по ним проценты. В наше время в США общая сумма облигаций на руках у населения (частные лица или бизнесы) исчисляется в триллионах долларов. Операции на открытом рынке – это покупка или продажа Федеральным резервом государственных облигаций и других видов ценных бумаг. Когда Фед покупает их, он впрыскивает деньги в обращение — предложение денег увеличивается. Когда Фед продает их, он отсасывает деньги у населения — предложение денег сокращается. Это – третий рычаг, самый прямой и мощный.
Несложно (но важно) понять, что деньги, которые держит Фед в своих сейфах, не входят в предложение денег, пока они там лежат.
Обычно сумма чеков, погашаемых банком, равна или почти равна суммам, получаемым от других вкладчиков. Но при частичном резерве, банки держат в резерве лишь часть всех вкладов (депозитов). Остальное служит для выдачи ссуд, давая возможность банку оплачивать свои расходы, выплачивать дивиденды акционерам и платить проценты по срочным вкладам. Считается практически невероятным, чтобы все вкладчики разом потребовали свои деньги назад. Но иногда такое случается.

Депрессия 1907 г.

Рассказывают, что в 1907 г., когда в Америке еще не было Федерального Резерва, случилась там одна история. 14 октября в пяти банках города Нью-Йорка (в данном случае, это были компании трастового типа) внезапно случился наплыв вкладчиков, которые требовали выдать им вклады наличными деньгами. В подобных случаях бывает трудно установить причину ажиотажа. Поговаривали, что обанкротилась компания Юнайтед Коппер, выпускавшая медь. Сама по себе она была не столь большой, и ее обвал мог бы пройти без большой беды для остального населения. Но разнесся слух, что имело место взаимопроникновение директоров между этой компанией и банками (не такое уж редкое дело в мире бизнеса). Этого было достаточно, чтобы встревожить вкладчиков пяти банков города, — кто знает, что там у них с финансами?..
21 октября один из банков, Никербокер Траст, выплатил вклады, сколько мог, и лопнул. Это подстегнуло ажиотаж вкладчиков других банков, и наплыв их туда усилился. Банки из других мест, которые держали вклады в банках Нью-Йорка, стали срочно изымать их путем обращения в наличные или золото. Тревожные вести скоро разнеслись по другим городам Восточного побережья, и там тоже начался наплыв вкладчиков, требующих обратить их вклады в наличность. К концу октября паника охватила всю страну.
Банки привычно держали резервы только на определенную долю депозитов, вкладывая изрядную их часть в ценные бумаги с хорошими процентами. Поэтому всех вкладчиков сразу они удовлетворить не могли. Срочно призанять наличность было негде. Можно было начать продавать свои ценные бумаги, но если к этому прибегнет множество банков, цены их бумаг покатятся вниз. У банков не хватит активов, чтобы покрыть все свои обязательства, и это означает банкротство.
Банки стали приостанавливать или ограничивать обращение депозитов в золото или валюту. При этом они продолжали оплачивать чеки и выдавать ссуды, а заемщики продолжали эти ссуды выплачивать, неколько увеличивая резервы банков.
В это время группа других банкиров, по инициативе Дж. П. Моргана, предприняла экстраординарные меры для спасения банков Нью-Йорка. Были собраны десятки миллионов долларов, их ссудили шатающимся компаниям, чтобы те могли выплачивать депозиты вкладчиков. Все это было делом нескольких дней, и паника улеглась. Говорили, что Морган еще нажился на этой панике. Отчего же нет? Ссуды давались банкам под проценты.
Теперь банки начали наращивать свои резервы, чтобы предохраниться на будущее. Для этого они снижали ссудную активность путем повышения ставки судного процента. Вклады до востребования, вновь созданные ссудной деятельностью, составляли в сумме меньше, чем суммы вкладов, которые были перед тем ликвидированы валютными выплатами. А увеличение резервов как доли от суммы вкладов уменьшало предложение денег. Относительно небольшое увеличение доли резервов обернулось в сумме гораздо более значительным снижением денежного предложения. В конечном счете, предложение денег упало настолько, что ощутимо снизились расходы населения. Это повлекло быстрое падение цен (дефляцию). Депрессия оказалась суровой и длилась до июня 1908 г.
И было.  После этих событий оживились разговоры о создании банка для банков. Чтобы в экстренных случаях можно было обеспечить наличные для коммерческих банков через дисконтирование (приобретение со скидкой) их краткосрочных ценных бумаг в качестве обеспечения под выдаваемые им ссуды. И в 1913 г. была создана система Федерального Резерва.
Банкам Фед было разрешено печатать деньги, чтобы ссужать коммерческие банки. Последним была дана возможность стать членами системы Федерального Резерва. Членство обязывало хранить свои резервы в виде депозитов в одном из 12 региональных банков Федерального Резерва (и приобретать акции Федеральной системы). Если возникнет паника, банки просто призаймут у Фед наличных, используя как обеспечение свои коммерческие ценные бумаги, и тогда смогут выплатить требуемые вклады банкнотами Федерального резерва.

Предполагалось, что если вкладчики увидят, что банки производят выплаты без затруднений, паника прекратится. При этом депозиты банков в Фед будут работающими. Что это значит?
Допустим, некто Чичиков из г. Омаха, штат Небраска, оказался по своим надобностям в Далласе, штат Техас. И хочет расплатиться чеком с неким техасским Собакевичем. А чековый счет у Чичикова в банке «Копилка Инк», который находится по месту жительства. Не проблема. Чек, полученный Собакевичем от Чичикова, принимают в местном коммерческом банке «Ковбой энд Ко», где у него есть текущий счет. Оттуда чек попадает в местный банк Федерального Резерва, где держит свой резерв банк «Ковбой». Этот банк Фед погашает чек для «Ковбоя» (то есть, на счет Собакевича в «Ковбое» поступает сумма чека) и связывается со своим братом, который обслуживает Омаху. Там обращаются в «Копилку», которая возмещает Фед расход по оплате чека г-на Чичикова. И так по всей стране. Гораздо быстрее, чем ждать, пока чек Чичикова дойдет почтой до Омахи, будет там оплачен, и деньги перечислены на счет Собакевича в Далласе.
Банки Федерального резерва должны были иметь такой запас золота, чтобы обеспечить 35% резервного депозита коммерческих банков – членов Фед и 40% избыточного выпуска своих банкнот. Остальные 60% могли быть обеспечены ценными бумагами, если не золотом. Наряду со всем сказанным, банки Фед могут действовать как обычные банки, чтобы получать доходы для покрытия своих расходов и выплаты процентов держателям акций. Это делается посредством дисконтирования для своих коммерческих членов (то есть, взимания процентов по ссудам или покупки их ценных бумаг). Если же дисконтирования окажется недостаточным, банки Фед могут выходить на открытый рынок, покупая коммерческие ценные бумаги или государственные облигации.
К середине 20-х банки Фед увидели, что их операции на открытом рынке воздействуют на резервы коммерческих банков и, следовательно, на предложение денег. Тогда банки Фед стали координировать операции на открытом рынке, и все трансакции региональных банков системы были централизованы в банке Федерального резерва г. Нью-Йорк. В итоге, Федеральный Резерв мог контролировать резервы своих членов либо через дисконтный процент по ссудам, либо через операции на открытом рынке. Так что, система могла контролировать предложение денег и одновременно быть источником наличности на крайний случай, чтобы остановить панику. Тогда-то операции на открытом рынке превратились из вспомогательного средства покрытия расходов Фед в основной рычаг изменений предложения денег.

Золотой стандарт – зачем?

Исторически (чтобы не углубляться слишком далеко в прошлое), деньгами были золотая, серебряная и медная (мелкая) монета. Частные банки могли выпускать свои денежные заменители – бумажные банкноты. Их принимали при условии, что всегда можно обменять их на золото-серебро.
В 1694 г. правительство британского короля Вильгельма III одобрило создание Банка Англии (в следующем году – Банка Шотландии) с правом выпуска банкнот. Оба банка были частными. Образцом здесь был созданный ранее в Нидерландах Банк Амстердама. Так сложилось, что основной золотой монетой Британии была гинея, равная 21 шиллингу (название произошло от Гвинеи, откуда ввозили в Англию золото).
Во время Наполеоновских войн банкноты Банка Англии стали законным платежным средством с плавающим курсом относительно золота. В 1817 г. гинею заменил соверен, равный 20 шиллингам. В 1844 г. известным Актом Роберта Пиля был установлен «классический» британский золотой стандарт, сохранивший хождение золотых и серебряных монет. Был установлен паритет: 1 унция золота = 4,25 фунта стерлингов. К концу века золотые монеты стали недоступны публике, оставаясь в хранилищах банков. В обращении оставались мелкие (не золотые) монеты, основой же денежного обращения стали банкноты, а золото служило их обеспечением. Такой тип золотого стандарта называют золотовалютным стандартом (gold-exchange standard). С началом войны 1914 г. золотой стандарт фунта был приостановлен, а после войны начались другие приключения, о которых ниже.
В США имела место долгая, сложная и запутанная история денежного обращения. Особенно с точки зрения стороннего наблюдателя. Потому что система формировалась снизу, вся деятельность происходила в частном секторе, было много разнообразия на местах, а государственного регулирования не было.
И как же все происходило без центробанка, как получалось, что практически не было серьезных денежных расстройств? Дело в том, что получила развитие практика создания банками на местах своих расчетных палат. В каждой такой расчетной палате (clearing house) заседали хозяева или высшие менеджеры местных банков. Они могли скинуться, чтобы ссудить какой-нибудь из банков, попавший в затруднительное положение. В периоды денежных осложнений они согласовывали свои действия по расширению или сужению предложения денег на местном уровне. Местные банки могли сами выпускать банкноты и держать резервы, нередко по своему усмотрению.
Так вот и не было центрального банка, контролирующего денежное предложение в стране. Но не столько это беспокоило федеральное правительство, сколько неудобство обналичивания своих расходов. Почему все государства стремятся иметь центральный банк, как думаете?
Еще в 1791 г. Конгресс одобрил создание Первого Банка Соединенных Штатов (название такое). Он был частным, но 20% его капитала принадлежало государству. Первый Банк имел право эмиссии банкнот (свободно размениваемых на металлические деньги), и главной целью его создания было финансирование федерального правительства. Последнее же держало в нем свои средства. Банк просуществовал до 1911 г. Но он не был «банком банков».
Гражданская война навредила и в этой области. Правительство Линкольна финансировало свои расходы путем выпуска билетов Казначейства (Министерства финансов). Эти «гринбеки» были неразменными, и выпускались они без оглядки на что бы то ни было, кроме текущих нужд государства. Последствием стала высокая инфляция гринбеков. Постепенно и медленно начал устанавливаться общий порядок. В июле 1864 г. бумажный доллар стоил 38 центов серебром.
Долго ли, коротко ли, в стране сложилась биметаллическая система, при которой доллар определялся как через золото, так и через серебро. Но постепенно обращение стихийно переходило на один металл. Одна унция золота стоила 19,29 доллара до 1834 г., когда Конгресс провел девальвацию доллара. После этого унция золота стала равняться 20,67 долл. И этот паритет продержался почти сто лет. К концу XIX в. Америка имела твердый золотой стандарт.

Всякий, кто добыл золото (в Калифорнии, например) мог перечеканить его в монеты за небольшой сбор на одном из двух монетных дворов США. В обращении ходили золотые монеты, содержащие 1 унцию золота, или 0,5 или 0, 25 унции.
К 1870-м гг. основная часть золота населения США стала депозитом в банках – в обмен на текущие счета. Банкам страны было вменено в обязанность депонировать свои запасы золота в Казначейство через валютного контролера. В обмен они получали от него государственные облигации. Эти бумаги тоже депонировались, после чего печатались и выдавались банкам национальные банкноты в том же объеме. И уже эти банкноты служили валютой при расчетах банка с вкладчиками и выдаче ссуд. Так установилось хождение банкнот единого образца.
До 1933 г. вкладчики имели право в любой момент потребовать от банка выдать им золотом ценность их вкладов. Однако, вплоть до 1914 г. люди считали банкноты столь же надежными, как золото, и охотно получали их взамен золота, когда закрывали счет в банке. Разумеется, банкноты можно было свободно обменять на золото по первому требованию.
Так почему важен золотой стандарт? Его главная функция – служить единой мерой ценности бумажных денег и тем обеспечивать ее стабильность. Ценность золота тоже меняется со временем, но в каждый момент она практически едина на мировом рынке. [6 ] Меняться она может от двух основных причин: прирост добычи золота или соотношение спроса на золото с его предложением.
Другая функция золотого стандарта, не менее важная, — регулировать денежное предложение. Банки, «создавая деньги», делают это с оглядкой на свои золотые резервы.
Давным давно банки не ограничивают денежное предложение размером своего золотого запаса. Все практикуют частичное резервирование. Тем не менее, как правило, все придерживаются некой нормы в пропорции создания денег и золотых резервов. Еще Адам Смит прикинул, что достаточно держать пропорцию резерва в 20% к эмиссии (выпуску) банкнот. Постепенно во многих странах право устанавливать норму резерва для частных коммерческих банков перешло к центральному банку. В США это – Федеральный Резерв (его Бюро). Все верили, что это обеспечивает бОльшую степень стабильности денежной системы.
Период 1880 – 1914 гг. был «золотым веком» золотого стандарта. К началу ХХ в. большинство стран приняли золотой стандарт. В международных валютных делах тон задавала Великобритания. Одна унция золота равнялась 4,25 фунта стерлингов. Британия и США неколебимо держались правила обмена своих валют на золото по твердому курсу, а паритет между их валютами составлял 4,86 доллара за один фунт стерлингов. Так же обстояло дело и с другими странами, курсы всех валют были твердыми. На том держалась вся мировая торговля.

Если возникали какие-то перебои, вмешивались центральные банки и урегулировали дела через передачу добавочных порций золота или через изменения ставки процента.
В этих условиях расширялся поток международных инвестиций, и дефицит торгового баланса не считался большим злом. Например, почти на всем протяжении последней четверти XIX в. США имели общий торговый дефицит. Товарный импорт превышал экспорт. Но зато США имели положительный баланс экспорта капиталов, поскольку многие страны, и особенно Великобритания, охотно покупали реальные и финансовые активы Америки. В целом, отклонения от баланса торговли там и тут были не очень значительными и не требовали вмешательства. Стабильность предложения денег поддерживалась центральными банками через контроль местных коммерческих банков. Золотой стандарт работал превосходно.

Война и мир

Все изменилось в 1914 г. Страны золотого стандарта номинально держались своих обязательств по твердому паритету обмена валют, но на практике везде были введены жесткие меры контроля, вся монета была конфискована, а бумажные деньги… Фактически золотой стандарт остался в прошлом. Иначе и быть не могло – воюющим странам постоянно и всегда срочно нужны были огромные средства, не сравнимые с расходами мирного времени. И не было иного выхода, как печатать и печатать бумажные деньги, забыв про золотое обеспечение. В лучшем случае выпускались разнообразные «бонды» — облигации, которые когда-нибудь в будущем можно будет обменять на золото. Их покупали, они торговались на бирже…
Везде росла инфляция цен. Рост резервов золота по причине изъятия его из обращения в запасы привел к росту денежного предложения со стороны банков даже в невоюющих странах. Это стало дополнительным стимулом для роста цен. Уровень цен в США с 1913 по 1919 гг. вырос вдвое, в Британии – в 2,5 раза, во Франции – в 3 раза, в Германии – в 8 раз.
Сначала воюющие правительства разными путями приобретали американские ценные бумаги, которые были на руках у граждан этих стран. Бумаги переправлялись в США для закупок вооружений и военных материалов. Англия, Франция, Бельгия и другие страны отправляли в Америку золото для обмена на доллары и последующих закупок. Потом союзники начали, с помощью правительства США, продавать частным инвесторам в Америке облигации ради долларовой выручки. А после вступления в войну в 1917 г., США начали выдавать союзникам прямые ссуды.
Должник всему миру на протяжении XIX в., к 1916 г. Америка стала всеобщим кредитором (и оставалась таковым вплоть до начала 80-х годов). Если в 1913 г. США владели 26% мирового запаса золота (1,29 млрд. долл.), то в 1918 золотой запас Америки более чем удвоился (2, 66 млрд. долл.), что составило около 40% мирового запаса.
Расстройство экономики было повсеместным и невообразимым. Во всех воюющих странах фактически пропало понятие о нормальном бюджете. Радикально и необратимо изменилась структура производства и международной торговли. Резкое падение продукции сельского хозяйства Европы (особенно зерна), а также исчезновение с рынка такого в прошлом крупного экспортера зерна, как Россия, вызвало бурный рост сельского хозяйства в США, Канаде, Аргентине и Австралии. Страны, что прежде зависели от импорта промышленной продукции из Англии, Германии и Франции, теперь стали получать ее из США. [ 7] В Азии крупнейшим экспортером промышленной продукции стала Япония.
После войны все страны в принципе были согласны в том, что нужно вернуться к золотому стандарту. Споры были о паритетах – следует ли вернуться к довоенным, или нужно учитывать обесценение валют во время войны.
США смогли держать прежний золотой эквивалент доллара. Цены выросли вдвое, но точно так же вырос и золотой запас. В Британии этот вопрос представил серьезную дилемму. Золотой запас страны сильно пострадал. В 1920 г. паритет фунта составлял 3,40 долл. С тех пор фунт немного поднялся и продолжал подниматься. То есть, динамика была обнадеживающей. Но было еще далеко до предвоенного уровня 4,87 долл. за фунт.
Однако были серьезные соображения, по которым Банк Англии и некоторые политики настаивали на возвращении к довоенному паритету фунта. Весь мир привычно продолжал считать Британию опорой золотого стандарта в всей мировой торговле. Такое доверие дорогого стоит, когда речь идет о займах и кредитах. Британскому бизнесу необходимы были зарубежные кредиты для успешных операций на мировом рынке и восстановления экономики. Ожидалось довольно быстро, в течение двух-трех лет, сделать довоенный паритет реальным. А с этим – будет расти экспорт, и пойдет оживление экономики. Совершенно необходимо было снизить внутренние цены (по оценкам, не меньше чем на 10%). Для этого нужно снизить издержки производства, что могло быть сделано путем приведения оплаты рабочих, завышенной к тому времени вследствие активности профсоюзов, к уровню спроса и предложения рабочей силы на рынке труда. А для этого нужна была решимость государственных деятелей. И последнее стало критическим моментом. В условиях всеобщего избирательного права непросто пойти на «непопулярные меры».
В 1925 г. решением Черчилля был установлен предвоенный золотой стандарт. США приняли обязательство поддерживать британский фунт.
Несмотря ни на что, в период 1919 — 1920 годов многие страны (даже Британия, в какой-то мере) переживали послевоенный бум. Он скоро сменился спадом 1920-21 гг. В США спад был коротким, но сильным.

Спад 1920-21 годов

Все началось с того, что Фед решил помочь Минфину США (Казначейству). Облигации Казначейства во время войны ходили в «свободном плавании», и те, что остались на рынке к 1919 г., по-видимому, падали в цене из-за инфляции. Фед располагал свободными запасами золотого резерва и мог держать низкий уровень дисконтной ставки для банков – своих членов. А они расширяли предложение денег, так что цены быстро росли. За месяцы инфляции 1919 г. Фед потерял значительную часть своего золота. В конце 1919 г. Фед начал поднимать дисконт с целью изъять из обращения «лишние» деньги и тем обуздать рост цен (дефляционная политика).
С ноября 1919 г. до января 1920 г. ставка дисконта выросла с 4% до 6, а к июню – до 7. [ 8] Когда дисконт начал расти, банки стали урезать свои заимствования (следовательно, и кредитование) и спешно выплачивать Федеральному резерву свои текущие ссуды. Пока Фед продолжал повышать дисконт, банки все более интенсивно сокращали свое предложение денег. Общее сжатие денежного предложения («редкость» денег) вызвало рост их «цены» (рыночного процента). А это оказывало понижающее воздействие на производство и предложение товаров. Товарные цены резко упали, зарплаты тоже – и внезапно разразился экономический спад.

Вызванная неуклюжими действиями Федерального резерва депрессия длилась год, с середины 1920 до середины 1921 гг. В июне Фед начал снижать ставку дисконта, и в декабре она достигла 4,5%. Экономика начала быстро восстанавливаться, и к 1923 г. вернулась к полной занятости.
Отсюда мы делаем два важных вывода. (1) Спад 1920 г., как и в 1907 г., был вызван пертурбациями в денежной сфере. (2) Спад 1920 г. был вызван действиями Федерального резерва. А ведь систему Федерального резерва создавали ради обеспечения большей финансово-экономической устойчивости…
Когда началось то, что позже оказалось Великой Депрессией, чиновники Федерального резерва ожидали такой же гибкости цен и зарплаты. Как говорится, генералы всегда готовятся к прошлой войне…
Другие страны не были настолько задеты спадом и депрессией. Британия, Германия, Австрия, Польша практически избежали серьезной депрессии в 1920-21 гг. И причину сейчас видят в существовании плавающих паритетов валют. Отсутствие жесткой связи между национальными валютами создавало определенную степень изоляции их от пертурбаций у соседей. Но в те времена, по-видимому, никто из ответственных деятелей ничего не понял.
Депрессия в Америке в условиях плавающих курсов была понята везде как необходимость вернуться к твердому золотому стандарту. Через десять лет, когда началась Великая Депрессия, уже существовал повсеместно золотой стандарт и фиксированные паритеты, так что взаимная изоляция была утрачена. Страны были повязаны между собой золотым стандартом — в том необычном его виде, какой они установили.

Возврат к золоту

В 1920 г. была созвана европейская конференция в Брюсселе для обсуждения возврата к золотому стандарту. Такая же конференция состоялась в 1922 г. в Женеве. Никто не сомневался в том, что нужен золотой стандарт, спорили о паритете – довоенный или послевоенный, отражающий обесценение валют. Второе означало неизбежный период медленной стабилизации национальных валют, а это влекло бы долгую дефляцию цен вместе с ее спутниками – ростом безработицы и замедлением реального роста экономики. Этих прелестей можно было избежать, приняв довоенные паритеты. Но сие было опасно. К тому же в глазах частных инвесторов реально завышенный паритет выглядел бы, скорее, как игры в золотой стандарт со стороны государства, которое в любой момент может поменять текущую цену золота на более подходящую.
С другой еще стороны, слишком неравномерным было распределение золотых резервов. Когда США держит 40% мировых запасов золота, другим странам его просто мало для восстановления довоенного стандарта. Даже и для введения реальных послевоенных паритетов валют не хватало золота, если не прибегать к дефляции. Потому и возникла идея использовать золотовалютный стандарт (gold exchange standard). Кому хватает золота – хорошо, а кому не хватает, будут держать международные резервы – комбинацию золота и твердых валют ключевых стран золотого стандарта, США и Великобритании. В 1922 г. предложение было одобрено, и с тех пор началось восстановление золотого стандарта в золотовалютном виде.

Фед в период Великого Сжатия

В первые два года сжатия Федеральный Резерв спокойно наблюдал падение цен, в полной уверенности, что дефляционная политика сработает. Сразу после крушения биржи, Нью-Йоркский банк Фед начал было свои операции на открытом рынке в виде покупки ценных бумаг. Целью было – обеспечить наличностью банки города Нью-Йорка. Но это прекратилось очень скоро.
В условиях снижения инвестиционной активности, банкам не было смысла держать дальше весь объем ссуд, полученных прежде от Фед, на которые нарастали проценты. Они начали эти ссуды выплачивать, сокращая свои резервы в банках Фед. С августа 1929 по август 1931 гг. резервы банков падали, как и денежное предложение. Фед полагал это нормальным.
В 1930 г. началась волна банкротств банков. Многие случаи были связаны с замороженной зарплатой. Фирмы платили работникам неизменную зарплату и старались не снижать выплату дивидендов, как было договорено с президентом Гувером. Путь лучше страдает величина нераспределенной прибыли! Так что прибыль корпораций страдала. Если в 1929 г. она составляла сумму в $2,8 миллиарда, то в 1930 г. она упала до $ 2,6 миллиарда с минусом (что мы обычно зовем убытком). Соответственно, стала падать ценность активов этих фирм, их ценных бумаг, которые находились в портфеле банков. Вместе с указанным выше истощением капитала банков, это ухудшало их общее финансовое состояние. Разумеется, в 1930 г. цены акций самих банков резко падали. По имеющимся данным, это происходило даже быстрее, чем падение акций главных промышленных компаний.
К концу 1930 г. растущие риски закрытия банков вызвали свои последствия. Банкиры старались нарастить свои резервы в большей пропорции к вкладам. Вкладчики старались иметь все больше наличности в пропорции к своим вкладам. Обе тенденции длились до марта 1933 г. Требования вкладчиков снижали резервы банков, и это обусловливало сжатие денежного предложения. С другой стороны поведение банков, старавшихся увеличить свои резервы, еще усугубляло эту тенденцию. Дефляционное сжатие денежного предложения буквально душило экономическую активность. И что делал в это время Федеральный Резерв для облегчения ситуации? Практически ничего.
Тем временем, в Австрии начались банковские пертурбации и быстро распространились на всю центральную Европу, включая Германию. В 1931 г. эти страны отказались от золотого стандарта. Те, кто ссужали бизнес в этих странах, оказались перед фактом, что их активы заморожены или пропали. Самым надежным и ликвидным активом все еще оставалось золото, поэтому за ним немедленно началась охота. Золотые резервы европейских стран, державшихся золотовалютного стандарта, было недостаточны. Зато в этой системе США и Британия обязывались держать свои валюты свободно разменными на золото. Европейские центральные банки тут же обратились к Британии, которая стала вынуждена отдавать золото за фунты. Золотой резерв Британии оказался под угрозой. Ей оставалось только пойти на сильную дефляцию своих цен и зарплат, чего британцы старались избежать всеми силами. Правда, был еще один выход из положения, и в том же 1931 г. Британия вышла из золотого стандарта.
Теперь все надежды европейцев обратились на США. Американское золото потекло за границу. Отток золота из страны скоро нивелировал тот приток, который имел место прежде. Фед мог либо снизить резервы банков в соответствии с потерей золота (что дало бы им некоторую степень свободы), либо поднять дисконт. Выбрано было второе, и дисконт был поднят с 1,5% до 3,5%.
Рыночная ставка процента тут же подскочила, и отток золота был остановлен (даже приток пошел из-за границы). Зато в 1931 – начале 1932 г. сильно упали цены, производство и занятость. Финансовое положение банков стало ухудшаться еще сильнее, началось их массовое банкротство. Замороженные в них активы усилили общее сжатие рынка. В первую половину 1931 г. безработица была на уровне 14-15%, но к декабрю того же года она достигла почти 20%, а к июню 1932 г. – 26%. Производство товаров длительного пользования за 1931-32 гг. упало на 30%. За тот же период оптовые и розничные цены упали на 11%. Все, что могло быть достигнуто начавшимся снижением зарплаты, было уничтожено денежной политикой Федерального Резерва.
Все это время оставались в силе требования Федерального Резерва. Его банки должны были иметь золотой резерв в размере 40% от вкладов своих членов. И 60% выпуска банкнот банками Фед должны быть обеспечены ценными бумагами или золотом. Все золото, каким они обладали сверх этих требований, считалось «свободным» и могло быть использовано для создания денег.

1932 – 33

Тут федеральное правительство решило, что пора ему вмешаться. В январе была создана государственная Корпорация Финансовой Реконструкции (КФР). Она должна была ссужать коммерческие банки, чтобы они могли восстановить свой капитал. А в феврале 1932 г. Конгресс провел известный Акт Гласса – Стигалла, позволивший Федеральному Резерву использовать облигации государства (в основном, краткосрочные) для поддержки новой эмиссии своих банкнот. Покупка этих бумаг должна была позволить Фед освободить часть своего резервного золота, превратив его в «свободное».
КФР получала фонды из казны. Всего было получено несколько миллиардов, большая часть из которых была роздана по блату. Множество грантов пошло на уплату долгов банкам — компаниями, банкротство которых пошло бы на пользу всем, включая их самих.
Фед не очень спешил воспользоваться новым правом – лишь малая толика облигаций была куплена в марте. Но с апреля начались активные операции на открытом рынке. За четыре недели суммарная ценность гособлигаций в активах Фед удвоилась. Это на 12% увеличило резервы банков.
Внезапно, в июле 1932 г. операции прекратились. Почему? Руководство Фед заметило, что резервы банков-членов выросли, но ссуды клиентам не росли. Они, как всегда, ожидали немедленных результатов. По мнению этих людей, продолжение операций на открытом рынке только увеличит избыточные резервы банков без расширения их кредитной деятельности. Они стали опасаться, что большое количество краткосрочных облигаций станет опасным для банков, в то время как активная скупка облигаций стала повышать их цены, снижая отдачу.

Резервы банков действительно росли в последние пять месяцев 1932 г, и запасы наличности у публики тоже. И золото продолжало поступать в США из-за границы.
Даже трех-четырех месяцев операций на открытом рынке хватило, чтобы ситуация в экономике стала подавать признаки оживления. Фондовый рынок, достигнув дна летом 1932 г., начал подниматься. Перестало падать денежное предложение, даже выросло на 3% с августа до ноября. С июля по ноябрь промышленное производство выросло на 12%. В последнем квартале года стала снижаться безработица. Эти признаки подъема давали Гуверу надежду, с которой он пошел на президентские выборы в ноябре.

Финальная банковская паника

Если бы Федеральный резерв продолжал операции на открытом рынке… Вряд ли это помогло бы Гуверу на выборах, но подъем экономики мог бы идти с бОльшим ускорением… Все же оздоровление продолжалось до декабря, когда уже новый президент готовился к переезду в Белый Дом.

Он и остановил подъем экономики. Что еще за подъем, понимаете, да без меня… Не положено.
Шутка, конечно. Рузвельт таких слов не говорил. Он вообще говорил тогда мало и невнятно. Только слухи ползли. О том, главным образом, что он собирается девальвировать доллар. Зачем ему понадобилось в разгар депрессии снижать золотой паритет доллара? Да кто ж его знает, чего он моргает? Действительно, Рузвельт не подтверждал эти слухи и не опровергал. Поморгает мне глазами и не скажет ничего…
Между прочим, тогда инаугурация нового президента происходила 4 марта. Но неопределенность относительно планов новоизбранного президента стала тревожить мир бизнеса почти сразу после выборов. Еще в ноябре рост промышленного производства остановился и в декабре слегка упал. Уровень безработицы – показатель, который всегда отстает от других, — еще продолжал падать в декабре, но в январе стал расти. Тогда же, в январе 1933 г., публика еще ускорила массовое обращение своих вкладов в наличность. Еще больше банков выходило из бизнеса.
Все эти вещи, по-видимому, мало заботили новоизбранного президента. Все знали, что фермерское лобби давит в сторону девальвации доллара, и что Рузвельт встречался с профессором Уорреном, активным пропагандистом девальвации. Да и Конгресс уже обязал Казначейство выпустить серебряные сертификаты путем покупки серебра выше рыночной цены. Чего же более? Глупо было бы ожидать, что рынок не отреагирует. Подскочил спрос на золото – как внутри, так и из-за границы. Заметно ускорились внешние покупки золота за доллары. Удар пришелся на восточные банки Федерального Резерва, особенно на банк Нью-Йорка. С 1 февраля и до 4 марта этот банк потерял 61% своего золотого запаса. По состоянию на 3 марта его золотой резерв составил меньше половины иностранных вкладов в коммерческих банках города Нью-Йорка.
В те же дни начала марта скупка золота за доллары начала существенно снижать золотые запасы банков Фед в Чикаго, Бостоне и Филадельфии. Другие банки Фед располагали свободным золотом и могли бы снабдить им банк Нью-Йорка, покупая у него те самые краткосрочные облигации государства. Но они не делали этого, опасаясь за свои резервы в атмосфере растущей неопределенности. Чикагский банк тоже быстро терял золото, а президент Нью-Йоркского банка уже всерьез опасался потери не только требуемого резерва, но всего своего золотого запаса.

 

Наконец, 4 марта губернаторы штатов Нью-Йорк и Иллинойс объявили о закрытии своих банков на каникулы, тем самым остановив работу всей финансовой системы Америки. За четыре месяца финансовой паники денежное предложение снизилось на 7,3%. Уровень безработицы поднялся с 22,3% до 28,3%. Промышленное производство упало на 18%.
Таким образом, можно сказать, что Франклин Делано Рузвельт, еще не взойдя на престол… простите, еще не вступив в должность, сумел эффективно обрубить начавшееся оживление экономики США. Многообещающее начало для новой эпохи, не так ли?

Почему все произошло?

Итак, что же вызвало Великий Обвал? И чем объяснить то, что в США этот обвал был наиболее глубоким и суровым? У нас уже есть ответы на оба вопроса, осталось подбить бабки.
Первое, с чего нужно начать: анализ событий, предшествующих Великому Сжатию, как и хода самого сжатия, не дает никаких оснований приписать его несовершенству рыночного механизма. Это настолько определенно, что всякие разговоры о «провале рынка» звучат как недобросовестные измышления.
Был такой штамп советской пропаганды, если кто помнит: «кризисы перепроизводства». Это и было ключевое слово тогдашних противников рынка в США. Правда, полупустой стакан нравился им больше, чем полуполный. Поэтому не перепроизводство, а недопотребление. Столетней уже тогда давности концепция Сисмонди — Мальтуса, давно отвергнутая наукой как неадекватная, в такой деревне, как США, принималась всерьез. Не совсем, конечно. Были и более просвещенные голоса – Генри Хэзлитт, Ирвинг Фишер и другие не последние люди в экономической науке, не говоря уж о Мизесе и Хайеке.  Но их голоса были заглушены хором недоучек с большим апломбом. А «деревней» оказался Колумбийский университет, где профессорствовал Рексфорд Тагвелл, влиятельный (!) экономист, будущий советник Рузвельта.
Отметим для начала, что, на взгляд обывателя, в 20-е годы имело место настоящее перепроизводство. Фермеры постоянно производили излишнюю продукцию. С началом спада стали расти горы непродаваемых товаров, включая машины, холодильники и многое другое. С другой стороны многие успешные бизнесмены стали миллионерами за десятилетие 20-х. Но наука-то… для чего нам она, если мы не станем глядеть глубже обывателя? Нет необходимости сейчас повторять научную аргументацию, показавшую ошибочность концепции недопотребления. Достаточно обратиться к конкретным показателям.
Если правы эти «деревенские», тогда (1) богатые получали существенно бОльшую долю национального дохода; (2) занятые получали меньшую долю дохода корпораций; (3) потребители в конце 20-х потребляли меньшую долю ВНП (валового национального продукта), чем в начале периода. По всем трем позициям информация была доступна к 1933 г. Похоже, однако, что никто не затруднял себя поиском этой информации и ее анализом. Посмотрим, что там нашли другие (когда начали искать).
(1) Те, кто по доходу относился к верхним 5% населения, получили в 1921 г. 25,5% от национального дохода, а в 1929 – 26,1%. Ага, больше! Но насколько? Разница — в пределах точности расчетов.
(2) Прибыль корпораций, в среднем, держалась на уровне 8,2% с 1900 до 1920 гг. В период 1921 – 29 гг. она оставалась точно такой же, 8,2%. Одновременно, зарплата занятых в корпорациях в течение 20-х выросла с 55% от дохода корпораций до 60%. Между нами, этого следовало ожидать, если удосужиться почитать Адама Смита.
(3) Расходы потребителей выросли с 68% от ВНП в 1920 г. до 75% в 1927-29 гг.
Что имело место в 20-е годы, скорее, можно назвать перепотреблением. Мы уже рассказывали, сколько в этот период появилось на рынке новых товаров, которых люди просто не знали до войны. «Недопотребление» есть буквально экономически не годная концепция.
Нам важно было разобраться с нею потому, что эту концепцию Рузвельт сделал одним из пунктов критики Гувера в своей предвыборной программе.
Что же все-таки случилось? Первопричину кризис заложила Первая мировая война и ее последствия для экономической и денежной систем стран Европы и всего мира. В США, за три года войны, государственный долг вырос с $1,3 млрд. до $24 млрд. За те же годы объем ссуд европейским странам, выданным Америкой, превысил $10 млрд. После войны многие страны начали понемногу выплачивать свои долги, и это помогло стабилизировать финансы США.
Но с 1929 все страны Европы (кроме Финляндии) приостановили свои платежи, а вскоре и совсем отказались от своих обязательств. Главным доводом был таможенный Тариф. Если Америка не дает нам свободно торговать с нею, как можем мы зарабатывать валюту для платежей? Вот и подошли мы к одной из главных причин Обвала.
Smooth-Hawley Tariff Act – закон о Тарифе Смута-Хоули, — принятый в 1930 г. был самым высоким таможенным тарифом в истории США. Уже поэтому он был, скорее всего, самым вредоносным и наверное самым глупым в истории страны. Отрицательные последствия такой меры легко просчитываются. Она всегда вредна, а в период спада просто преступна.
Всего обложению подлежали 3218 импортируемых продуктов, из которых на 887 пошлины были практически запретительными. Теперь поставим себя на место заграничных партнеров Америки. Мало того, что везде наблюдался спад экономики, так еще и экспорт их стал затруднен, а то и невозможен.
К примеру, ведущей отраслью и главным предметом экспорта Швейцарии были часы, наручные и всякие. И ведущим импортером швейцарских часов были США. Высокие пошлины сделали швейцарские часы неконкурентными на рынке США в сравнении с американскими часами (худшего качества). Естественно, швейцарцы разозлились и приняли ответные меры, обложив высокими пошлинами предметы импорта из Америки, как-то: автомобили, пишущие машинки, радиоприемники и пр. Подобные же чувства и ответные меры последовали со стороны других стран, например, Британии (в ответ на обложение импорта английской шерсти), Италии (обложение импорта оливкового масла) и т.д. Вывоз из Америки упал с $ 7 млрд. в 1929 г. до $ 2,5 млрд. в 1932 г.
Сказанным дело не исчерпывается. Злополучный Тариф нанес экономике США прямой вред. Местное население, вынужденное покупать местные часы, местные шерстяные изделия и пр. по повышенным ценам, смогло теперь меньше тратить на местные же радиоприемники, автомашины, пылесосы и пр. Американские фермеры, часовщики, всякие там производители шерсти и т.п. выиграли, конечно. Им стало жить лучше и веселее, стране — хуже.  Всей стране, подчеркнем.
Глядите. Для собственного производства американской промышленности необходимо было импортное сырье, полуфабрикаты и разнообразные готовые продукты. Тариф, следовательно, ударил по отечественной промышленности. Пошлина на вольфрам навредила сталелитейной промышленности, пошлина на льняное масло – производству красок и т.п.

Автопромышленность США – ведущая на мировом рынке – ощутила наложение пошлин на 800 продуктов импорта, необходимых для автостроения. Вынужденные покупать эти вещи по повышенным ценам, автостроители, вдобавок, не могли уже продавать заграницу прежние количества машин из-за ответных тарифов стран-импортеров. Удивительно ли, что продажи американских машин упали с 5,3 млн. штук в 1929 г. до 1,8 млн. штук в 1932 г.?
Многие полагают, что Тариф помог обвалу биржи. Однозначно доказать это трудно, но доводы имеются. Уже само обсуждение Тарифа в Конгрессе вызвало беспокойство инвесторов – все понимали, к чему это может привести. Пока обсуждался первый вариант Тарифа (на сравнительно узкий перечень статей импорта, главным образом, для «защиты фермеров») и пока оставались еще надежды, что билль не пройдет, фондовый рынок продолжал идти вверх. И как раз в октябре, когда биржа начала падать, Сенат проголосовал за то, чтобы открыть билль для всех желающих. Все лоббисты кинулись к своим депутатам, и список стал расти, как на дрожжах. Тогда-то и обратились к Гуверу тысяча экономистов, а биржа обвалилась.

 

В начале 1930 г. фондовый рынок только-только начал оправляться от октябрьского краха 1929 г., как в июне президент подписал билль, сделав его законом, и к июлю биржа потеряла треть ценности активов по итогу за десять месяцев. Тариф не был причиной рецессии в начальной ее стадии, но он сильно повлиял на глубину спада и несомненно способствовал его удлинению во времени.
Много разных слов, включая непарламентские, просится в адрес Тарифа и политиков, протащивших его. Обобщая, допустимо сказать, что это была вредительская диверсия, устроенная демократически избранными правителями великой страны против своего народа.
Третий фактор Обвала – прямое вмешательство государства в рыночное ценообразование относительно ставок заработной платы. Это однозначно продлило депрессию. А поскольку депрессия есть процесс, ее продление означает ухудшение ситуации в экономике.
Еще один фактор – это поведение Федерального Резерва. Конституция дает право государству чеканить монету и регулировать ее ценность. Система Федерального Резерва была создана в 1913 г. для контроля над денежной системой страны путем регулирования ставки процента и для выдачи банкам ссуд. Понятна идея: устанавливая ставку процента и ссужая деньги банкам, оказавшимся в трудном положении не по своей воле, Фед сможет предотвращать банковские пертурбации. Деньги для ссуд Фед мог добывать операциями на открытом рынке или дисконтируя (покупая со скидкой) активы банков- членов. С появлением Фед стали ненужными и перестали существовать местные расчетные палаты. Задумано было красиво.
Что наблюдалось в действительности? В 1928-29 гг. Фед четыре раза повышал ставку процента (дисконт). С каждым повышением, бизнесам становилось все труднее занимать деньги для инвестиций. Это все больше тормозило экономический рост, помогло начаться спаду, оказало влияние на его темпы и в конце концов привело к краху фондового рынка в октябре 1929 г.

 

По тем же причинам началась гонка населения за наличностью, что вызвало закрытие множества банков. В начале 1930 все продолжалось, и еще больше банков выходили из бизнеса. Это неизбежный результат, когда все больше клиентов требуют наличные и все меньше их несут вклады в банки.

 

Где бы в это время Федеральный Резерв? Хороший вопрос. Он ждал у моря погоды.
Множество банков связаны между собой путем взаимного обладания активами, перечисления денег со счета на счет, кредитных операций и др. Начавшееся обрушение банков создает эффект домино.

 

11 декабря 1930 г. лопнул Банк Соединенных Штатов, учреждение крупное и влиятельное. Это вызвало цепную реакцию банкротств сотен банков по стране. Фед мог затормозить этот процесс или даже остановить, ссужая деньги банкам, которые отчаянно в них нуждались. Вместо этого, к 1932 г. денежное предложение в стране снизилось на треть в сравнении с 1929 г.

 

Деньги испарялись, как и невыплаченные ссуды. Каждый обвалившийся банк – это исчезновение активов. Федеральный Резерв, смысл существования которого в предотвращении банковских кризисов, реально способствовал созданию банковского кризиса.
Может быть, у самого Федерального Резерва не было достаточно денег? Ничего подобного и даже наоборот. Фед был полон золота. Фед купался в золоте.
Общая схема приключений желтого металла была такой. Из-за границы золото попадало в коммерческие банки. Каждый такой банк отправлял полученное золото в региональный банк Фед, где он состоял членом системы. На эту сумму, взамен золота, банк Фед учреждал кредит для коммерческого банка. На ту же сумму он кредитовал самого себя (на счету своих золотых активов), потому что само физическое золото он сдавал в Минфин (Казначейство). Если коммерческому банку нужна была наличность, тот банк Фед – на основе полученного золота – выпускал банкноты Федерального Резерва в пропорции 1:1. По сути, этот банк конвертировал золото в доллары, как делал бы любой коммерческий банк, если бы не было Фед. А «золотой запас Фед», о котором мы говорим, это были бухгалтерские записи — счета золотых активов в региональных банках Фед.
Из сказанного можно понять, что банки Фед обладали рычагами управления работой золотого стандарта. Сколько бы ни получали золота коммерческие банки, оно не становилось их резервом как таковое. Оно превращалось в их резерв опосредованно, в виде кредита в банке системы Фед. В этом звене авторегулирование системы золотого стандарта переставало работать, а значит, оно не работало вообще. Чиновники Фед могли сокращать такие кредиты или расширять, препятствовать работе рыночного механизма золотого стандарта или помогать ей. Они могли блокировать действие этого рыночного механизма, осуществляя стерилизацию золота. Так называют ситуацию, когда прирост золотого запаса не оборачивается приростом денежной базы. Если золота стало больше, а денег больше не стало, значит золото выключено из присущей ему работы — оно не может выполнять ту единственную функцию, ради которой его накапливают и ценят. Оно стерилизовано. Вот это самое и происходило

Золотая ситуация

К 1929 г. денежные обязательства Федерального Резерва – резервно-депозитные счета коммерческих банков в банках Фед плюс наличность на руках у населения – составляли $4,25 млрд. [ 9] Это было превышало золотой резерв Фед, всего на $1,39 млрд. Иными словами, все обязательства Фед были обеспечены золотом на 67%. Гораздо больше, чем требовалось.
Вычтем 1,39 из 4, 25 и получим объем золотого запаса Фед: $2,86 млрд.

 

Если бы в это время Федеральный Резерв не существовал, все это золото находилось бы в руках коммерческих банков (и они могли бы соответственно расширять денежное предложение). Только излишек в 1,39 был создан самим Фед. К августу 1929 г. золотой запас Фед плюс другие его резервы выросли до $3,12 млрд.
По закону о системе Федерального Резерва, в обеспечение обязательств Фед требовалось держать в резерве половину имеющегося у него золота. То есть, $1,56 млрд. были «свободным» золотом. Эту сумму управляющие Федерального Резерва могли использовать, как посчитают нужным. Они посчитали нужным держать все золото при себе.

В течение последующих трех критических лет Фед продолжал наращивать свои запасы золота и… продолжал его стерилизовать. К февралю 1933 г. , когда экономика страны была на последнем издыхании, запасы золота в сейфах Фед выросли еще на $700 млн. Правда денежное предложение Фед все же увеличил… на $680 млн. (в скоротечном пароксизме операций на открытом рынке). В это время совокупные резервы оставшихся на плаву коммерческих банков составляли $2,29 млрд. Только за счет «свободного» золота Фед мог бы увеличить их резервы на 60%. А вообще, во время острого кризиса все золото центробанка должно считаться свободным, весь его запас. К чему резервы, когда рушится вся система? О продолжении активных операций на открытом рынке нам, по-видимому, стоило бы вообще забыть – этим больше не пахло.
Что же за люди управляли тогда Федеральным Резервом? Они что, ничего не смыслили в денежных делах? О нет, они очень даже смыслили. Они твердо знали, что рост денежного предложения должен следовать за ростом производства товаров и услуг. Это называется: доктрина реальных векселей. Производство растет – растет и потребность экономики в деньгах. Все происходит соразмерно и пропорционально. Иначе, как бы не запустить инфляцию, спаси и сохрани!
В общем, разумная доктрина, когда действует саморегулирующийся механизм золотого стандарта. Бизнесы расширяют объем производства, чтобы финансировать свои инвестиции, они все больше и больше идут в банки за кредитами. И те соответственно создают новые деньги (в виде текущих счетов и пр.) на базе своих золотых резервов.
Однако, если денежную массу регулирует центральный банк, указанный механизм уже не действует. Вот этой малости не учли банкиры-чиновники Фед. Они сидели на своих сундуках, полных золота, и ждали: когда же наконец начнется рост производства? А он все не начинался… Да так и не начался.

 

В условиях общего сжатия — как может начатьтся рост производства ни с того, ни с сего?  Его нужно подтолкнуть расширением денежного предложения.
К 1933 г. банковская система США испытала три серьезных кризиса. Денежное предложение сжалось на 27% против уровня 1929 г. А банки Фед, которым надлежало регулировать денежную массу, этого не делали. Вернее, делали все наоборот. Экономика погибала от денежной жажды, а они держали под замком свои огромные золотые запасы, по закону необходимые для обеспечения эмиссии, а также избыточные резервы золота, которые могли бы немедленно увеличить предложение денег.
Неадекватная денежная политика Федерального резерва явилась, пожалуй, самым серьезным фактором, который и продлил депрессию, и ужесточил ее, превратив в Великое Сжатие. [10 ]
Ричард Тимберлейк, специально изучавший банковско-денежный аспект Великого Сжатия, пишет: «В другом своем исследовании я обнаружил, что частным образом задуманный и управляемый «центральный банк» — неформальная система расчетных палат – лучше функционирует в роли кредитора последней инстанции. Вообще говоря, подразумевалось, что Федеральный Резерв станет государственной расчетной палатой; но он ею не стал из-за отсутствия частных стимулов делать правильные вещи в правильное время».
Секрет Федерального Резерва в том, что он явился структурой, которая стоит над денежной системой страны. Получив власть над денежной системой, он не стал ее органичной частью, а зажил своей жизнью. Подобно некоему чужеродному телу в живом организме. Будучи формально не зависимым от государства в своей политике, он занимает положение, аналогичное государственной бюрократической структуре. Отсюда возможности политического давления на Фед. Отсюда и отсутствие прямой «шкурной» ответственности его чиновников за проводимую политику.
Итак, мы убедились в том, что Великий Обвал был вызван, по меньшей мере, четырьмя факторами, и все они так или иначе созданы государством. Силы свободного предпринимательства и конкурентного рынка боролись, как могли, но мощь неприятеля была подавляющей. Государство победило и тем ввергнуло страну в неслыханное бедствие.

Лучшие ученые не только видели происходящее у них на глазах, но и понимали, к чему все идет. Утверждение, что наука не смогла предсказать Великую Депрессию, вообще говоря, ложь. «Великую» никто не предсказал, конечно, но крах биржи в 1929 г. был предсказан Хайеком с точностью плюс — минус месяц.
В целом, экономическая наука того времени рассматривала экономику как систему свободной конкуренции. Ее модели не предусматривали институциональных факторов, таких как вмешательство государства и профсоюзов. Можно было бы объявить это ее недостатком, если бы разные формы вмешательства государства в экономику не были уже когда-то проанализированы и осуждены как неэффективные, а то и однозначно вредоносные. Едва ли экономика начала ХХ в. достойна осуждения за то, что полагалась на Адама Смита. За возврат к политике меркантилизма ответственно только государство, и только оно виновно в последствиях, сравнимых с опустошениями от жестокой войны.

…А между тем, ловко прикарманив всенародную беду, к власти пришло новое руководство.
Что-то будет?

Продолжение следует

* * *

Если бы эта статья обсуждалась с нашим Главным Консультантом по банково-финансовым делам, в ней было бы меньше ошибок и упущений. Поэтому он в ответе, если таковые обнаружатся.

Примечания

[ 1 ] Числовые показатели – по книге Gene Smiley. Rethinking the Great Depression. Chicago, 2002.
[ 2 ] Ричард Тимберлейк. «Деньги в 1920 – 1930 годы». Прогнозис. № 3 (15), 2008. Пер. с английского оригинала от апреля 1999 г.
[ 3 ] В городах Нью-Йорк, Бостон, Филадельфия, Ричмонд (Атланта), Кливленд (Огайо), Чикаго, Миннеаполис, Канзас-Сити, Сент-Луис, Даллас и Сан-Франциско.
[ 4 ] В наше время банки, как правило, налагают небольшой штраф на клиента, если сумма его чеков за месяц превысит месячный баланс на его счету. То есть, чековые операции как бы отделены от кредитования в собственном смысле. То же самое – с кредитными картами. В обоих случаях, перебор не считается нормальной ссудой; но вы можете идти на это, если готовы на сумму перебора уплатить процент, превышающий рыночную ставку по ссудам.
[ 5 ] Так считают большинство экономистов, но не все.
[ 6 ] Не считая повседневных колебаний цены золота на валютной бирже.
[ 7 ] Отсюда в умах многих американцев возникла идея, что война – источник процветания.
[ 8 ] Видимо, Фед ожидал быстрой реакции рынка на каждом этапе повышения дисконта, а этого не было. Оттого и повышал дисконт снова и снова. Того, что перемены в предложении денег сказываются в экономике с задержкой, тогда еще не осознавали. Это было открыто М. Фридменом в 70-80 гг.
[ 9 ] Здесь и далее в настоящем контексте числа даются по статье: Ричард Тимберлейк. «Деньги в 1920 – 1930-е годы». Пер. с англ. Опубликована в журнале «Прогнозис» № 3 (15), осень 2008 г.
[10 ] Современные экономисты Австрийской Школы оспоривают эти выводы. Но не очень убедительно.