Томас и Генрих: разрыв. Часть 4

Добавим еще «крошек с манновского стола», продолжим разговор об отношениях братьев Томаса и Генриха Маннов в годы Первой мировой войны.

Манн чувствовал, что одной статьи для обоснования прогерманской позиции мало, что большинство современников, и в их числе его собственный брат, аргументы в защиту Германии не приняли и поведение немецких патриотов осуждают. Поэтому в том же 1914 году он пишет еще одно эссе «Фридрих и большая коалиция» с подзаголовком «Очерк на злобу дня и часа»[1]. Аналогия между нападением Фридриха на нейтральную Саксонию в 1756 году и ударом Германии по нейтральной Бельгии в 1914 году читателю очевидна. Да Манн ее и не скрывает. Он верит, что Германия в двадцатом веке продолжает дело Фридриха из века восемнадцатого. Фридрих, по словам Руссо, которые приводит Манн, мыслит, как философ, но ведет себя, как король. Он нарушает признанные законы и договора ради того, чтобы «свершилось земное призвание великого народа». Его право – это право поднимающейся силы, утверждал автор очерка. За это же сражалась Пруссия в 1870-71 годах с Францией, за это же воюет Германия в 1914 году против стран Антанты.

Очерк «Фридрих и большая коалиция» вышел в свет в начале 1915 года, а в ноябре того же года Томаса ждал удар, заставивший надолго забыть о довоенных литературных планах. Против него публично выступил брат Генрих, напечатавший в издававшемся в Швейцарии журнале «Белые листы» очерк о французском писателе Эмиле Золя[2].

Этот очерк был написан с позиции той самой «демократической цивилизации», против которой так страстно выступал Томас Манн. Текст Генриха Манна полон скрытой полемики с младшим братом, видной, впрочем, и невооруженным глазом. По всем основным аргументам Томаса Генрих имеет свое мнение, прямо противоположное мнению брата. Вместо победы сильной Германии он желает ей поражения, не признает силы без права, не отделяет литературу от политики…

Через три года, отвечая на попытку примирения со стороны старшего брата, Томас в письме от 3 января 1918 года вспоминает давние обиды, нанесенные ему очерком Генриха:

«Братское мироощущение придает личную окраску всему. Но вещи, которые ты в своей статье о Золя позволил своим нервам и преподнес моим, ‑ нет, такого я никогда себе не позволял и не преподносил никому. Что после поистине французских колкостей, передержек, оскорблений этой блестящей поделки, уже вторая фраза которой была бесчеловечным эксцессом, ты счел возможным, хотя это «казалось безнадежным», «искать сближения», доказывает всю беспечность  того, кто «щедр сердцем вширь»».[3]

Вторая фраза в очерке, так больно кольнувшая Томаса, была следующей: «Это те, кому суждено рано засохнуть, в свои двадцать лет действуют сознательно, сообразуясь с существующим миром»[4]. В последующих изданиях Генрих эту фразу вычеркнул.

Уязвленный в самое сердце, Томас Манн садится за письменный стол, чтобы «познать себя», к чему призывал второй эпиграф книги. Так началась работа над «Размышлениями аполитичного», про которую писатель вспоминал в автобиографии: «без пути-дороги продирался я сквозь густые заросли – этому суждено было длиться два года» (стр. 34).

«Я хочу всё сказать, ‑  и в этом смысл этой книги», — напишет автор в главе «О добродетели»[5]. Поставленная грандиозная задача – «всё сказать» ‑ потребовала и текста немалого объема – получившаяся в результате двухлетнего напряженного труда книга содержит более шестисот страниц. В этих коротких заметках невозможно, конечно, дать обзор этого внушительного фолианта. Да и наша цель гораздо скромнее – показать связь «Размышлений» с творчеством композитора Ганса Пфицнера, чья опера «Палестрина» так «точно подошла» Томасу Манну, будто специально была дарована ему свыше. Интересно также обсудить, как переплелись в дальнейшем судьбы этих незаурядных людей, как дружеское единомыслие в их отношениях постепенно сменилось смертельной враждой. Эти вопросы встают перед внимательным читателем письма Петеру Прингсхайму от 6 ноября 1917 года, когда работа над «Размышлениями аполитичного» шла к концу.

Главный довод Манна, на котором строится защита воюющей Германии, ‑ это её особый путь в истории, её особые, отличные от других европейских народов ценности, за которые она сражается. Для обоснования этого довода, Манн прибегает к помощи великих предшественников. Начинает он «Размышления» с цитаты из «Дневника писателя» Ф.М. Достоевского, написанного в 1877 году, через четыре года после объединения Германии:

«Задача Германии одна, и прежде была, и всегда. Это ее протестантство, ‑ не та единственно формула этого протестантства, которая определилась при Лютере, а всегдашнее ее протестантство, всегдашний протест ее – против римского мира, начиная с Арминия, против всего, что было Римом и римской задачей, и потом против всего, что от древнего Рима перешло к новому Риму и ко всем тем народам, которые восприняли от Рима его идею, его формулу и стихию, к наследникам Рима  и ко всему, что составляет это наследство»[6].

Этот «протест» Германии против «крайнего западноевропейского мира», как называл его автор «Дневника писателя», проявляется, по мнению Томаса Манна, в противостоянии культуры и цивилизации. Для Германии важнее всего духовная культура, выраженная, прежде всего, в музыке. А для «крайнего западноевропейского мира» приоритетом является цивилизация, здесь больше ценят те самые «разум, просвещение, смягчение, упрощение, скептицизм, разложение», о которых он писал в «Мыслях во время войны».

Кроме Достоевского, Манн прибегает к другим авторитетам – от Ницше и Шопенгауэра до Вагнера, но все это доводы из прошлого. Ведь «Дневник писателя», на который ссылается Томас Манн, был написан тогда, когда автору «Размышлений» было всего два года. Сейчас же сорокалетнему писателю позарез необходимы новые аргументы. И он нашел их в опере Ганса Пфицнера.



[1] Mann Thomas. Friedrich und die grosse Koalition. Ein Abriss für den Tag und die Stunde. In: Mann Thomas. Große kommentierte Frankfurter Ausgabe. Band 15.1. Essay II. 1914-1926. S. Fischer Verlag, Frankfurt a.M. 2002, S. 55-122. Русский перевод в книге Манн Томас. Аристократия духа, стр. 11-59.

[2] Большие фрагменты статьи напечатаны в сборнике документов Schröter Klaus (Hrsg.). Thomas Mann im Urteil seiner Zeit. Dokumente 1891-1955. Vittorio Klostermann, Frankfurt a. M. 2000, S. 69-71.

[3] Русский перевод С. Апта из книги Г. Манн – Т. Манн. Эпоха. Жизнь. Творчество, стр. 166.

[4] Там же, стр. 433.

[5] Mann Thomas. Betrachtungen eines Unpolitischen, стр. 462.

[6] Цитата приводится по тексту книги Достоевский Ф.М. Дневник писателя за 1877 год. Январь-август. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Том двадцать пятый. Изд-во «Наука». Ленинград 1983, стр. 151.