Автор: На днях в русскоязычной газете, что теперь издаются повсюду, чаще всего, увы, издателями без намека на профессиональную квалификацию, где самое важное — реклама, а тексты перепечатываются отовсюду, без ссылок, откуда они взяты, попалось случайно интервью с очень востребованным в России автором детективов Татьяной Устиновой. Я её в творчестве абсолютно несведуща, но меня заинтересовало её признание, что, несмотря на лихие свои сюжеты, она человек весьма ранимый, а потому отзывы негативные о себе не читает. Странно, почему?
Я, например, не претендуя, конечно, на такую массовую востребованность, каковой пользуются Устинова, Маринина, Донцова, к любым читательским отзывом отношусь с интересом. Обратная связь читателей с автором, считаю, во благо и тем, и другим. При интернете тем более это удобно. А уж различные оценки можно здраво воспринимать, какие-то, с дельными поправками, принимая с благодарностью, а некоторые, не считая за труд, можно прокомментировать, разъясняя читателям их ошибочные представления о том, что они плохо знают или вовсе не знают.
Например, в опубликованном недавно в журнале « Семь искусств» о моем тексте «Жизнь — это приключение неожиданности», одна из читательниц, «Майя», фамилия не указана, написала, что в таком ужасном районе, как упомянутый мною Нотинг Хилл, она бы ни за что не согласилась жить, и будучи в Лондоне однажды девять дней предпочла Южный Кенсингтон. Выбор хороший, разве что Нотинг Хилл и Кенсигтон находятся рядом, в пять минутах пешком, рядом с Гайд парком. Хотя за девять дней туристка могла в этом не разобраться.
Далее та же залетная туристка дает мне рекомендации, что я, много раз в Лондоне бывая, без проблем могла бы найти в аэропорту Хитроу сама взять такси, не дожидаясь дочери, зачем-то меня там встречающую, да еще с цветами.
Ну, во-первых, в Лондоне практикуется частный извоз, с предварительным заказом транспорта более надежным, чем такси, поэтому пассажиров, прибывших в аэропорт, ожидают нанятые водители с табличками их фамилий. Цена такая же, как у таксистов, но с гарантией, что не надо будет метаться в поисках, в очередях за такси.
Такая же цена доставки на поезде прямо из терминала, но если багажа много, то это не слишком удобно. А кроме того есть момент, который всезнающей «Майе» мне как-то уж совсем неловко объяснять. Встреча с теми, кого ты ждешь, и кто тебя ждет. Предвкушение такой встречи, со странным, видимо, для кого-то, взаимно любовным устремлением.
Как это объяснить не берусь. Меня всегда встречали, провожали, я встречала, провожала самых важных, главных в своей судьбе людей. Неважно где, неважно когда. Мы с мужем в том же Денверском аэропорту встречали дочь бессчетные разы , до того в Женеве, да и откуда бы она не приезжала, и всегда с цветами. В США это не так принято, как в Европе. А почему бы ей не сесть в такси и не добраться по ей прекрасно известному маршруту до дома родителей, а?
Нет, почему-то, нет. Ни ей, ни нам такое просто в голову не приходит. И не только нам. Пока мы её ждем, наблюдая людей, просто людей, так же, как и мы, ощающим праздничный экстаз в ожидании, когда в толпе прибывших возникнет, засияет единственное родное лицо. Это объяснить не могу. Кому не дано, мои сожаления. А где это происходит – неважно. Тут нужен ликбез иной, не где находится Нотинг Хилл и Кенсигтон, а в чем-то главном, сущностном. И вряд ли можно той же «Майе» запоздало помочь. Но дать хотя бы повод о чем-то задуматься. Поэтому считаю, что обратная связь читателя и писателя не так уж бесполезна.
Спасибо, Надежда, я читал и мне это кажется куда как более убедительным, чем пламенные обвинения со стороны тех, кто то ли обманул сам себя и всерьёз уверен в своей беленькой пушистости, то ли, обманывая других, создаёт для своей серости фон почернее, чтобы казаться побелее. Об отправлении мизантропической нужды уже и не говорю. Я, честно говоря, не поклонник творчества Вашего отца (впрочем, и ничей не поклонник — даже тех, кого и чьё творчество люблю), но то, что, будучи редактором толстого журнала, он публиковал в нём и как держал марку журнала, вызывает искренне уважение. Думаю, было ему это нелегко и стоило очень многого. И мне близко Ваше отношение к нему, к дому, к тем, вроде бы и мелким деталям семейного бытия, без которых оно походило бы на муляж. Наконец, мне нравится, как Вы об этом пишете. На всех не наздравствуешься и всем мил не будешь. Так и хорошо — есть глаза, в которых выглядя милым, сам себе немил становишься.
Виктор, прочитав Ваш отзыв почувствовала прилив бодрости и что-то типа оптимизма. Очень признательна за Ваш трезвый, ясный ум, чутье и сердечность. Ведь это так важно, когда тебя понимают. И тем более, когда понимают умные люди. Спасибо!
Я вот еще что хотела бы добавить, Виктор, к нашему с Вами общению. Было время, когда за литературный труд платили, был престиж публиковаться в толстых журналах, но гонороры больше платили за журналистику. Тоже самое и теперь. Журналисты, а уж на ТВ несравненно гребут больше раз в десять, если не в сто,чем сочинители текстов.
В какой-то степени это нормально, либо ты работаешь для себя, либо на заказ, как-то одно другим, если можешь, совмешая. Но всё-таки если проходила книга, со средним тиражом в тридцать тысяч, писатель получал пять тысяч рублей и мог на эти деньги жить. Плюс льготы от Литфонда. Грошевые дома творчества, поликлиника, но все стонали, что советская власть их грабит. И что теперь?
Те, кто убедился, что литература дело уже не прибыльное, нашли себе друго ремесло А те, кто не смог ничем другим заняться, те бедолаги попали в пасть хищникам- издателям.
Я сразу поняла, тем более находясь вне России, что подписывая договора с тамошними издателями, ни на что рассчитывать не могу. Это фикция. Н за какие-то допольнитьные, по договору ни шиша не получу. Будет спрос, допечатают тираж, автор не оповещая. И деньги рублевые не получу, если туда не приеду. Не устроив презентанцию, не накормлю-напою, а без этого- ничего. Об этом весьма откровеенно написал Гладилин, давно живуший во Франции, но в России наезжающий, и хорошо понимающий кого там надо подмазать.
А если нет?
Я случайно увидела на сайте kniga. ru, рекламу свой книги, опубликованную в 2007 году издательством » Время» очень красиво, с той же обложкой, с той аннотацийе , что предлагается уже в издании 2012 года.
Как-то уж совсем в наглую. Спасибо хоть, что деньги с меня не взяли. А теперь берут,знатно берут.И автору им дают. Но уж не кочевряжьтесь, дорогие, в полном смысое дорогие, издатели, что вы там какие-то поборники свободы. Вы просто торгаши,и стяжатели в стране поголовных воров. Иначе по правилам западным вам следовало бы с авторами прибылью делить.Но вы- совки, и психология ваша совковая, урвать и сбежат. Вот так вы восприняли свободу — грабь кто может. Мараться с вами не хочется, да и ничто вас уж проймет.
Генеральный дирктор издательсть «Время» Борис Натанович Пастернак написал в аннотациии к моей книжке: «Острый у Надежды Кожевниковой не только взгляд, но и язык.»
Да, так. Но о чем же я просила, только ответить мне на мои вопросы, ничего не прося. Ну что отвечать? Про обман, грабеж? И кто в этом участвует? Да наша же отечесвенная интеллигенция, какая была, такмя и есть, ничего нее изменилось. Было и есть.
Обратная связь читателя и писателя, может быть, и небесполезна. Но цвета застоявшейся желчи маска «Майя» не является ни писателем, ни читателем. Эдакий мизантропишко…
Мне, Виктор, а к Вам уже прониклась за отзыв на мою «Белую кобылу», куда важнее мой бесконечный отмыв ну просто до кровавых мозолей по поводу истории с романом Гроссмана. Текст «Ничего нового» вышел в журнале «Чайка», можно сказать из-под палки моих доброжелателей, без всяких ковычек, здесь, в эмиграции, весьма, чтимых, мне внушивших, что я обязана ответить на те либо наветы, либо нет, и единственное мое оружие — правда и моё перо.
Надо отдать должное редактору журнала » Чайка» Геннадию Крочику, сразу, после интервью у него же опубликованного с Рассадиным, где снова отца моего пнули, он поставил то, что написала я.
Больше ничего я уже сказать не могу. Там приведены факты, доказательства почему Кожевникову не было ну никакого смысла отдавать роман » Жизнь и судьба в Гебе.
Проще было бы от всего отрешиться, типа того, что вы с меня спрашиваете, я тогда, малолетка, и понятия ни о чем не имела. Нет имела, и моя близость с отцом, он о многом со мной делился, правда о том романе никогда, не давала мне право отречься от того, в чем я никоим образом не участвовала.
Не имеет значения, что у нас отцом были разные взгляды, что мы с ним часто были в тяжелых раздорах, но мы друг друга любили, и благодаря нашей любви я старалась понять и его, и то время, мерзкое, безжалостное к людям.
Но в моем тексте «Ничего нового» нет никаких сантиментов. Это- умею. Отцовское воспитание. Как я запомнила фамилию цековского цербера- Поликарпов — мне самой непостижимо. Но тоже есть факты, памятливость мою потверждающие.
Да и кто еще, кроме меня, вступился бы за моего отца? И он это сознавал всегда. У нас была крепкая спайка. И я не могла, не смела его разочаровать.
Пожалуйста, Виктор, прочтите «Ничего нового», он стоит на моем блоге у Берковича.И мне будет очень важно Ваше мнение.