Автор: Пять месяцев назад уже приводил эту свою старую статью с одного из сайтов Лирунета, а сейчас вспомнил о ней в связи с разгорающимися дебатами по существу на ту же тему и поскольку никто не станет листать мой блог в её поисках приведу ещё раз с некоторыми мелкими уточнениями.
***
С чего начинается поэзия? С попытки промычать, вымычать что-то несказуемое? С ритмичного постукивания мысли в висках? С удивлённого открытия, что сказанная фраза таит в себе некий ритм? С радостного обалдения от созвучности ненамеренной рифмы? С ощущения, что не умещаешься в собственной жизни? Со стремления высказать нечто, что так никто не слушает? С потребности понять что-то в себе, что не даётся обычному пониманию? Или просто с желания «быть поэтом» и пощекатывания головы воображаемым лавровым венком, который можно носить или продать? И то, и другое, и третье, и …дцатое – у кого как. Но за всем этим теряется главное – потребность выразить то, что не укладывается в обычную, обыденную речь.
Поэзия кристаллизовалась на довольно поздних этапах человеческой истории. Едва ли кто-то специально учил стихосложению Гомера, Сафо, Петрарку, Вийона … Но время двигалось, и в XIX в. обучение версификации стало частью хорошего образования. Что до поэзии, то она складывалась на путях личного ученичества. Потом, по выражению Бориса Пастернака, «гениальная ошибка М. Горького» – Литинститут обучал стихосложению как государственному делу. Правда, похоже, что из предвоенного ИФЛИ хороших поэтов вышло больше, чем из Литинститута. Впрочем, всё это едва ли очень важно – достаточно вспомнить, что ни И. Бродский, ни Б. Чичибабин, ни Г. Русаков, ни В. Блаженных, ни Л. Миллер, ни …, ни … специального литературного образования не получали. Версификации, стихотворчеству худо-бедно можно научиться. Выучиться на поэта невозможно. Им можно лишь быть … или не быть. Появление интернета материализовало слова В. Маяковского: «Сидят папаши, Каждый — хитр. Землю попашет, попишет стихи» – число авторов на разных сайтах едва ли поддаётся учёту, но – навскидку – это, как минимум, несколько полностью развёрнутых дивизий. Мы можем осипнуть в спорах о том, хорошо это нет, но это – реальность такова, какова есть, и никакова более.
Очень условные полюса поэтического континуума – версификация и поэзия. Как недавно заметил один глядящий в корень человек (текст его попался мне на просторах интернета, но искать его сейчас недосуг): «Всё стихи, стихи … А где же поэзия?». О том же, но с другой позиции, Б. Ахмадулина: «Во мне уже стара привычка ставить слово после слова». Взаимные переходы версификации и поэзии подчиняются правилу Г.В. Плеханова: трудно установить момент, с которого человека следует считать лысым. И всё-таки … Я бы сказал, что поэзия начинается там, где стихотворный текст несёт в себе больше информации, чем образующая его речь. В этом плане интересны, например, книга А.П. Журавлёва «Звук и смысл» [М., Просвещение. 1981], эссе Л. Портера http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=68523, работы по психолингвистике (другое дело, что «секреты» поэзии раскрываются в них post factum, а знание их не делает человека поэтом – слова Винни-Пуха: ««Самый лучший способ писать стихи – это позволять словам становиться туда, куда им хочется» в этом смысле как нельзя кстати). Инструменты версификации постижимы (ритм, рифма, ассонансы, аллитерации и т.д., хотя уже с метафорой труднее – если она надумана, искусственностью несёт за версту; об этом, например, «Футуристы» К. Чуковского ). Как ни изощрён технически В. Брюсов, его стихи холодны как сердце мальчика Кая в царстве Снежной Королевы. Инструмент поэзии – сам автор: он работает собой, руководствуясь внутренним слухом и пользуясь инструментами, названия которых ему чаще всего не интересны. Поэзия возникает там, где все средства версификации – не рядом, наряду со словом, но вместе с ним. Она возникает там, где автор не высказывает понятные для него вещи, но понимает — пытается, стремится понять, так что результат предоставления словам свободы по Винни-Пуху для него самого может оказаться неожиданным и удивительным.
Хорошо, а графомания? Прошу прощения у читателя, но графоман подобен тому же Каю, только уже из анекдота, пытающемуся сложить слово «вечность» из имеющихся у него букв «а», «о», «п», «ж». Глухота к слову, слепота по отношению к техническим средствам версификации, игнорирование смысла помноженные на восторг от того, что он сам это сделал. Он страстно влюблён в сам процесс писания и себя в этом процессе. Он не знает мук немоты – у него всегда Болдинская осень, несъедобно-зелёные плоды которой он вываливает на читателя, не давая им созреть. Тень сомнения в совершенстве этих плодов сделает вас его смертельным врагом. Графомания – своего рода любительская версификация, не имеющая и часто не желающая иметь понятия о правилах версификации, не говоря уже о тайнах поэзии, версификация одержимая – выходящая и по интенсивности, и по претензиям на внимание далеко за пределы того не претендующего на лавры сочинительства, которое украшает жизнь пишущему и его – более или менее, уж какой сам собой получится – кругу.
И оценивая стихотворение как относящееся к этому виду творчества, имеет смысл не забывать, что это всё-таки творчество, что автор хочет нечто вы-сказать, вы-разить, вы-говорить, шлёт читателю (слушателю) некое послание. И если у него есть хоть один слушатель (читатель), принимающий и понимающий его, то творчество имеет смысл. Говорю это без малейшей иронии и не вкладывая в слово «графоман» никакого оценочного, тем более негативно-оценочного смысла. Тут как с музыкальным слухом: у одного его едва хватает, чтобы «Собачий вальс» негнущимся пальцем настучать, а другой – виртуоз. Каждый играет, как умеет. В пианиста не стрелять … он играет …
Поэзия досадно часто воспринимается через призму того, что к ней, собственно, не относится (личных качеств поэта, его гражданских или политических взглядов и т.д. и т.п.). Не менее часто, через призму деления на, условно говоря, высокое и низкое. В обоих смыслах показательна в этом плане дискуссия И. Глейзера http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=67502 и О. Анса http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=68204 Резкая и категоричная позиция И. Глейзера, которую, полагая творчество Э. Асадова не самым лучшим видом версификации, я, тем не менее, принять не могу, как не могу разделить мнение о том, что стихи Э. Асадова читать «вредно». И вполне сдержанная и реалистическая позиция О. Анса, показывающего, как в динамике знакомства с, широко говоря, поэзией совершается восхождение от версификации к поэзии и как редеют по мере этого восхождения ряды воспринимающих. Мне ближе позиция Нины Александровны, о которой пишет О. Анс: ««Каждый останавливается на своём уровне…». Если в слове «уровень» кому-то почудится пренебрежение свысока, можно вспомнить Ю. Левитанского: «Каждый выбирает по себе. Слово для любви и для молитвы. Шпагу для дуэли, меч для битвы … Каждый выбирает по себе».
Не скрою, что толчком к этим беглым (куда уж более беглым?) заметкам послужили рецензия И. Глейзера http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=69658&pid=91 и «Реквием по таланту» В.В. Куземко (pioneer1957) http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=69464&pid=91. На мой взгляд, их объединяет представление о знании того, как надо, и озабоченность, я бы сказал, глобальными категориями в ущерб живой реальности.
Отвечая И. Глейзеру на его, мягко говоря, небеспристрастный текст, я позволил себе заметить: «М.б. я чего-то не понимаю, но … Ну, подано на конкурс слабое стихотворение. Ну, есть авторы, которые по разным причинам не хотят быть публично критикуемы. И что, собственно? Тоже числюсь в «чёрных списках» — попадание в некоторые из них за честь почитаю. Но из двустволки-то — пошто и зачем? Сама специфика этого сайта и других подобных вроде как и не предполагет цензов на публикацию и участие в конкурсах. И только ли здесь? Вон, выдвигался же подручный Жириновского — боксер, прости Боже, фамилию не помню — в президенты. Мне кажется, это хорошо, что люди пишут. Ну да, каждый — как может. Ну да, когда читаешь в рецензиях взаимное произведение друг друга в классики за вещи, не всякой стенгазеты достойные, глаза от патоки слипаются и то ли подташнивает, то ли смеяться охота. Но это неизбежные издержки. Пример во плоти изведения тысяч тонн словесной руды ради единого слова. Но если на 1000 стихотворных публикаций попадаются 2-3 действительно хороших стихотворения — существование сайта уже оправдано. IMHO. Я сегодня трижды порадовался хорошим стихам. Славно».
Отвечая В.В. Куземко на его предложение написать статью на предложенную им тему, я сказал: «Вы пишете: «…Почему тоталитаризм, истреблявший таланты и немилосердно угнетавший уцелевших, имел великую культуру ( имея в виду именно лучшие её образцы, а не соцширпотреб ), а нынешний демократический строй, вроде бы именно для возрождения культуры и созданный, ничего подобного не имеет?.. » Шуткой, в которой есть доля правды, на этот вопрос ответил Ст. Лец: «Под палочками даже в барабане просыпается Муза». Если же серьезно, то сетования по этому поводу мне не близки. Причин тому много — попробую бегло обозначить лишь некоторые.
1) Сетования по поводу ужасного падения нравов и культуры содержатся уже на древнеегипетских черепках и были блестяще когда-то спародированы в «Литературке»: «С каждым поколением дети становятся всё хуже, а родители всё лучше. Таким образом. из всё более плохих детей получаются всё более хорошие родители»; 2) На прошлое мы смотрим с некоторой дистанции, а в настоящее погружены. Это неизбежно влияет на оценки; 3) Так наз. масскультура существовала всегда (хотя не всегда имела такое название) и правильно делала — уже по той хотя бы причине, что большинство читателей составляют люди, которым она по вкусу, а они, как и изысканные обитатели горних вершин духа и искусства, имеют полное право на понятные и близкие им культурные явления; 4) Вы уверены, что нынешний демократический строй создан именно ради возрождения культуры? Вы действительно думаете, что талантливые люди создают свои произведения ради возрождения культуры? Что те, кого мы сегодня называем великими, возрождали культуру, а не творили просто потому, что не творить не могли?; 5) Вам действительно кажется, что нынешняя культура (как Вы говорите, «лучшие образцы, а не соцширпотреб») беднее культуры советского периода? Мне так не кажется. Культура, простите за банальность, многогранна, многослойна, переливчата, разнообразна — в ней есть свои места для Асадова и Ахматовой, Высоцкого и Розенбаума, Аллы Пугачёвой и Елены Камбуровой …
Вот, Вы говорите: «Новых Шукшиных, Шнитке, Довженко нет вовсе не потому, что они не рождаются, а потому, что сегодня они обществу не нужны — исчез массовый потребитель их продукции. Наш народ нынче в гениях не нуждается — в обескровленные и ограбленные бытиём души великая культура просто не влазит!..» Да пОлно — прекрасно помню, как в советское время к середине фильма пустели залы на «Зеркале» А. Тарковского, на «Покаянии» Г. Данелия, на «Тенях забытых предков» С. Параджанова … … Массового потребителя того, что по праву называется великим искусством, никогда не было. Тот же Лец (если не ошибаюсь) заметил: «Искусство должно быть понятно … для тех, кому оно предназначено». Всё, что нам — каждому в отдельности, лично — остаётся (даровано), это определиться, в каком культурном слое я живу?. Это всегда задано как личная задача и никогда не дано той, в общем-то, абстракции, которую называют обществом. Это всегда со-творчество восприятия — задача не менее сложная, чем само творчество. И что-то не сбылось: «Эх! Эх! Придет ли времечко, когда (приди, желанное!..), когда мужик не Блюхера и не милорда глупого — Белинского и Гоголя с базара принесет?».
Культура вообще и поэзия в частности не сводимы к их самым высоким образцам. Попытки такого сведения volens-nolens являются попытками кастрации и культуры, и поэзии. К счастью, безуспешными, ибо культура живёт своей жизнью и, если и поддаётся регуляции, то очень относительно и разве что дубиной цензуры. Вместе с тем, такие попытки отказывают огромному количеству пишущих в праве на самовыражение, а читающих – в праве «выбирать по себе». Если исходить из закона нормального распределения (Гауссова кривая), то этот отказ касается 80-90% людей. Вправе ли кто-либо делать это? (вопрос не касается поэтического обычая «в круг сойдясь, оплёвывать друг друга»). Или, может быть, проще и вернее каждому определиться со своим «выбором по себе» и следовать ему, не покушаясь на свободу самовыражения и «выбора по себе» других? В конце концов, не нравятся стихи — не читай их.
Мне нравится далеко не все, что люди пишут. Но мне нравится, что они пишут.
«…навязывают себя в качестве принудительного ассортимента. И вот когда здесь, в блогах, я вынужден выкапывать тексты моих любимых авторов из-под завалов “мясокостной поэзии”, моё благодушие как-то улетучивается и слова в адрес творцов оной приобретают “негативно-оценочный смысл”.=
Не совсем так. Насколько точно Ваше замечание, что, если от перестановки мест слагаемых в стихе сумма не меняется, то к поэзии данный версификат не имеет отношения, настолько натянуто процитированное. Принудиловки нет и выкапывать ничего ниоткуда не надо — просто после снятия пробы больше не открываете эту кастрюлю (блог) или скроллите записи не понравившегося автора. Остальное — дело администрации сетевого ресурса.
Относительно того, какому количеству людей и кому именно нужно то, что автор делает, Вы мне напомнили ситуацию на одном из литсайтов. Некая дама выложила свои стихи на конкурс, осталась за бортом, а стихи её в разборе жюри были очень нелицеприятно «разобраны». Возмущение её не знало предела и главным аргументом было то, что вот именно это стихотворение она читала на своём пятидесятилетии и все были в восторге, а тут «какие-то профи» осмеливаются подвергать сомнению её талант. Что ж, мир наш так чудесат, что на всё не наудивляешься.
Ну уж и ещё воспоминание… У моего друга — прекрасной журналистки — в советские времена поломалась швейная машинка. Она обзвонила весь Ленинград и нашла на другом конце города единственную мастерскую, где брались за ремонт. Припёрла туда на себе машинку. Старый еврей-мастер посмотрел — вот эта штукуёвинка сломалась, но запчастей нет, если можете подождать, выточу. Конечно, подождала — через 40 минут он вышел, показал ей сделанную детальку, вставил её на место, получил несколько рублей. Но она же журналист! Спросила, сколько стоило бы всё про всё, если бы запчасть была. Копеек тридцать — ответил он. И вот тут её прорвало — что за порядки, доколе, когда…!!!?? Он выслушал её гневную тираду и спросил: «Милая дама, это всё, что вам не нравится в нашем государстве?». Уважаемый Самуил, стихи упомянутой дамы это всё, что Вам не нравится в интернете?
Анекдот — вроде сахара. Сначала — вприкуску. Потом — растворяется. Потом местами кристаллизуется. Круговорот анекдотов в человеческой породе.
А чтение, стихов — особенно, приходится, какие сравнения ни изобретай, фильтровать. Даже от хороших при «обжорстве» глаз замыливается и поташнивать начинает. Недаром же у Цветаевой: «Моим стихам, как драгоценным винам…» — не стаканАми же их пить… Что ж на суррогат версификатов в розлив с недоливом время тратить?
Недаром же у Ахматовой: “Моим стихам, как драгоценным винам…”, etc —
Виктор Ефимович, но ведь это Цветаева ? 🙂
Таки да — lapsus memori
Борис Маркович, культура в отличие от «статусного знака социальной группы, пользовавшейся определенным престижем» такая штука, что её падение, по определению, невозможно. Она меняется — да, но не падает. А то ведь заговорим не о культуре, например, американских индейцев, а о дикарях, которые «темнота некультурная». Для меня отнюдь не факт, что то, что Вы пишете о сегодняшней культуре, плохо. Мне даже думается, что хорошо. И к СССР то, о чём я писал, никоим образом не сводится.
«… [культура] такая штука, что её падение, по определению, невозможно …» — наверное, мы по-разному понимаем это слово ?
Падает, Виктор Ефимович, падает — и еще как. Посмотрите на арабов. Если это далековато от нашего опыта, можно припомнить Италию — от Флоренции к Берлускони 🙂
Я, собственно, хотел сказать, что в отсутствии свободной прессы, политических партий, и многого другого все сводилось к какой-нибудь дискуссии между «Октябрем» и «Новым Миром» — и получалось, что «поэт в России больше чем поэт».
Уж наверное сейчас это не так ?
Да, Борис Маркович, понимаем по-разному. Культура американская и арабская — разные культуры, а не культура высокая и культура низкая. То же и об Италии. Мне меряние культур письками «культурности» не близко. Культура африканских аборигенов не менее интересна, чем культура Италии.То же о культурах внутри культур — культура города и деревни, например.
Что касается культуры в СССР, то, повторюсь, в моих заметках не об этом речь. Если хотите, поменяйте имена и примеры на американские — смысл моих заметок останется тем же. Я не очень понимаю, зачем политизировать разговор о поэзии-версификации-графомании.
Виктор Ефимович, давайте все-таки сделаем так, чтобы мухи были отдельно, а кофе — отдельно ?
Насчет меряния письками по системе «кто главнее ?» — совершенно с вами согласен, тут и спорить не о чем. А вот насчет культуры африканских аборигенов, столь же интересной, как и культура Италии — это попросту неправда.
Я бы даже сказал — модная неправда.
Сейчас очень в ходу всякие «африканские штудии», и непременно в противопоставление с «мертвыми белыми людьми» вроде Софокла. Это блажь — дань нынешнему времени и «прогрессу».
Есть вполне обьективные вещи — Ренессанс, например. И если у Китая или Японии или Индии были сравнимые по мощи достижения, то уж в Африке никогда не было ничего подобного.
А почему в Африке должно быть что-то подобное? За то, кто и какую херню пишет по поводу «мёртвых белых людей» я отвечать не могу, да и пишут её по любому поводу — вот сейчас в Гостевой по поводу Пушкина и фиолетовых шальвар, таящих под собой еврейские корни. А культура аборигенов интересна не тем, что культура Италии, и не на столько-то баллов меньше по шкале ценностей западной культуры, а сама по себе интересна. Просто, извините, чтобы она стала интересной, её хоть чуток знать надо. Вообще же у меня впечатление разговора в параллельных плоскостях: я в тексте об одном, Вы в комментариях о другом, я отвечаю Вам, Вы вроде как и не слышите.
Да, думаю, что мы говорим про разные вещи. Не стоило все это затевать, и вина тут целиком моя. Прошу вас извинить меня.
Чего уж там… бывает… ничего страшного.
Виктор Ефимович, спасибо. Заметки ваши поистине замечательны.
Но, если позволите — некое замечание со стороны ? »
Падение» культуры, как мне кажется, и в самом деле произошло, и по двум вполне обьективным причинам:
во-первых, слово «культура» потеряло статус, это больше не знак социальной группы, пользовавшейся определенным престижем. Во-вторых, в условиях СССР эта самая «культура» имела черты испанской корриды — это была опасная игра, только что в роли быка выступала советская власть. Аксенов, скажем, или Евтушенко, или Б.Балтер — неважно, кто именно — были вроде матадоров.
Ну, добавим к этому широчайшие возможности для самопубликации, ничтожные заработки подавляющего большинства пишущей публики, и прочие факторы — и мы придем к тому, что сейчас и видим в реальности.