Александр Баунов (14 октября)

Для российского режима в сделке Трамп-Хамас-Израиль чистый убыток. Поэтому российские начальники реагируют на него кисло, критически (пресс-конференция Лаврова) или никак.

Если существует в мире идеальная операция прикрытия, ей была война Израиля и Хамас в Газе. Уже осенью 2023 года она окончательно разделила запад и остальной мир по вопросу поддержки Украины и осуждения России и расколола единство самого западного мира, и даже антивоенного общественного мнения в самой России.

Напряженная дискуссия по поводу нового конфликта дала повод усомниться, что и в отношении России с Украиной ни у кого нет безоговорочной правоты. К середине 2024 года война в Газе почти полностью вытеснила войну из разговоров европейской улицы и очень сильно в газетах. В романской части Европы исчезли последние украинские флаги. Теперь о войне России против Украины вспомнят.

Вторая неприятность — опровержение теории, которую вешает на уши лояльная режиму интеллигенция, эксперты и другие, более официальные лица. Их философское и политиологическое открытие состоит в том, что мир находится на повороте от порочного порядка к хаосу, где каждый за себя, и никто за всех, каждый делает что хочет, никого не слушает и никому ничего не должен. С первого дня большой войны гуманитарная обслуга российского режима пыжилась научно доказать, что Россия не делает ничего особенного, что все такие, а нас критикуют из чистой русофобии. Россия была главным интересантом мирового хаоса, буквально всех и каждой из семи войн, которые остановил президент Трамп, и любых, которые он готов остановить в будущем. С нынешним соглашением не просто мирового хаоса стало значительно меньше, а спрятаться в нем — труднее, но под вопросом сама теория закономерной хаотизации. Ведь мир заключен традиционными способами и с традиционными посредниками. Кремлю даже пришлось отложить на неясный срок запланированный на эти же даты саммит «Россия — арабский мир».

И в этом третья неприятность для Москвы. Все последние годы и особенно после войны Кремль продвигал фрагментацию мирового порядка под условным лозунгом «местным проблемам местные решения» (кстати, не свежим, как и многие идеологические постулаты нынешней России, она вообще крайне не свежа). Идеальным считался какой-нибудь Астанинский формат сирийского урегулирования, когда Турция, Иран и почему-то на правах важного регионального игрока Россия решали, как умиротворять Сирию, и подключали к разговору других, главное чтоб без традиционных западных посредников в лице Америки и Европы. Даже то, как Азербайджан вместе с Турцией при декоративных выходах Путина на поклоны решили карабахский вопрос, в целом вписывалось в эту теорию. Главное, чтобы без Запада.

Разговоры о том, что все должна делать ООН — есть словесная поддержка идеи единого центра решения конфликтов — этому никак не противоречила, ведь практическая слабость этого единого центра международных отношений как раз и давала возможность их дробить на региональные и групповые кластеры.

Договор в Шарме — полностью этому противоречит. Главным посредником мира оказался постылый Вашингтон, которого в Москвы из этой роли официально выписали в политический утиль по случаю потери увядшим пожухлым Западом важности в глазах цветущего глобального большинства и еще более цветущего Юга (а и как не цвести, на то и юг). При этом на подписании мира в Шарм-аль-Шейхе было представлено 20 стран, из них половина — девять, а с Турцией — десять, страны Запада, и ни одной России. И даже ни одного Китая. И ни одной Бразилии и Южной Африки. Индия отдувалась за весь БРИКС. И если глобальный юг был представлен несколькими парами, которых «Трамп уже помирил» (Армения и Азербайджан, Индия и Пакистан), то присутствие Франции, Италии, Британии или Венгрии — это коллективный запад в чистом виде, и Европа, которую Трамп вроде бы должен не любить. Причем, Европа, в отличие от США, в нынешнем состоянии умов даже не может быть записана в родственники одной сторон (Израиля), в то время как «развивающиеся страны» — родственники Палестины. Даже Япония была представлена на уровне посла. Тут конечно и болезненная для Москвы констатация очевидного факта: ей нечего предложить нуждающимся кроме воинственных антизападных слов (и еще теперь полуподпольной нефти), даже оружие пока нужно самим. Все это крайне неудобно смотрится из Москвы с ее претензиями на роль если не лидера, то спикера, языком высказывающего то, что на уме у глобального Юга.

Наконец, четвертая неприятность. После того, как удалось заставить прекратить огонь противников с репутацией упорных, жестоких и вечно непримиримых, а в лице Хамас речь вообще идет не о государстве, а о секте вооруженных религиозных фундаменталистов, и при этом обе стороны что-то уступили, неуступчивость Путина вызывает настоящую оторопь и буквально выкрикивает вопрос о его адекватности. Больше того, на фоне всех воображаемо или реально примиренных Трампом неуступчивая озлобленное упрямство Путина выглядит как личный вызов Трампу — то есть полностью разрушает игру в поумневшую Америку и жалкую злую Европу, в которую самодовольно играли последние полгода российские стратеги.

Для российского режима в сделке Трамп-Хамас-Израиль чистый убыток. Поэтому российские начальники реагируют на него кисло, критически (пресс-конференция Лаврова) или никак.

Если существует в мире идеальная операция прикрытия, ей была война Израиля и Хамас в Газе. Уже осенью 2023 года она окончательно разделила запад и остальной мир по вопросу поддержки Украины и осуждения России и расколола единство самого западного мира, и даже антивоенного общественного мнения в самой России.

Напряженная дискуссия по поводу нового конфликта дала повод усомниться, что и в отношении России с Украиной ни у кого нет безоговорочной правоты. К середине 2024 года война в Газе почти полностью вытеснила войну из разговоров европейской улицы и очень сильно в газетах. В романской части Европы исчезли последние украинские флаги. Теперь о войне России против Украины вспомнят.

Вторая неприятность — опровержение теории, которую вешает на уши лояльная режиму интеллигенция, эксперты и другие, более официальные лица. Их философское и политиологическое открытие состоит в том, что мир находится на повороте от порочного порядка к хаосу, где каждый за себя, и никто за всех, каждый делает что хочет, никого не слушает и никому ничего не должен. С первого дня большой войны гуманитарная обслуга российского режима пыжилась научно доказать, что Россия не делает ничего особенного, что все такие, а нас критикуют из чистой русофобии. Россия была главным интересантом мирового хаоса, буквально всех и каждой из семи войн, которые остановил президент Трамп, и любых, которые он готов остановить в будущем. С нынешним соглашением не просто мирового хаоса стало значительно меньше, а спрятаться в нем — труднее, но под вопросом сама теория закономерной хаотизации. Ведь мир заключен традиционными способами и с традиционными посредниками. Кремлю даже пришлось отложить на неясный срок запланированный на эти же даты саммит «Россия — арабский мир».

И в этом третья неприятность для Москвы. Все последние годы и особенно после войны Кремль продвигал фрагментацию мирового порядка под условным лозунгом «местным проблемам местные решения» (кстати, не свежим, как и многие идеологические постулаты нынешней России, она вообще крайне не свежа). Идеальным считался какой-нибудь Астанинский формат сирийского урегулирования, когда Турция, Иран и почему-то на правах важного регионального игрока Россия решали, как умиротворять Сирию, и подключали к разговору других, главное чтоб без традиционных западных посредников в лице Америки и Европы. Даже то, как Азербайджан вместе с Турцией при декоративных выходах Путина на поклоны решили карабахский вопрос, в целом вписывалось в эту теорию. Главное, чтобы без Запада.

Разговоры о том, что все должна делать ООН — есть словесная поддержка идеи единого центра решения конфликтов — этому никак не противоречила, ведь практическая слабость этого единого центра международных отношений как раз и давала возможность их дробить на региональные и групповые кластеры.

Договор в Шарме — полностью этому противоречит. Главным посредником мира оказался постылый Вашингтон, которого в Москвы из этой роли официально выписали в политический утиль по случаю потери увядшим пожухлым Западом важности в глазах цветущего глобального большинства и еще более цветущего Юга (а и как не цвести, на то и юг). При этом на подписании мира в Шарм-аль-Шейхе было представлено 20 стран, из них половина — девять, а с Турцией — десять, страны Запада, и ни одной России. И даже ни одного Китая. И ни одной Бразилии и Южной Африки. Индия отдувалась за весь БРИКС. И если глобальный юг был представлен несколькими парами, которых «Трамп уже помирил» (Армения и Азербайджан, Индия и Пакистан), то присутствие Франции, Италии, Британии или Венгрии — это коллективный запад в чистом виде, и Европа, которую Трамп вроде бы должен не любить. Причем, Европа, в отличие от США, в нынешнем состоянии умов даже не может быть записана в родственники одной сторон (Израиля), в то время как «развивающиеся страны» — родственники Палестины. Даже Япония была представлена на уровне посла. Тут конечно и болезненная для Москвы констатация очевидного факта: ей нечего предложить нуждающимся кроме воинственных антизападных слов (и еще теперь полуподпольной нефти), даже оружие пока нужно самим. Все это крайне неудобно смотрится из Москвы с ее претензиями на роль если не лидера, то спикера, языком высказывающего то, что на уме у глобального Юга.

Наконец, четвертая неприятность. После того, как удалось заставить прекратить огонь противников с репутацией упорных, жестоких и вечно непримиримых, а в лице Хамас речь вообще идет не о государстве, а о секте вооруженных религиозных фундаменталистов, и при этом обе стороны что-то уступили, неуступчивость Путина вызывает настоящую оторопь и буквально выкрикивает вопрос о его адекватности. Больше того, на фоне всех воображаемо или реально примиренных Трампом неуступчивая озлобленное упрямство Путина выглядит как личный вызов Трампу — то есть полностью разрушает игру в поумневшую Америку и жалкую злую Европу, в которую самодовольно играли последние полгода российские стратеги.