ТАТЬЯНА ВОЛЬТСКАЯ / ЛЕНА БЕРСОН

Татьяна Вольтская

Из города Зима Евгений Верхотуров –
вот шапка, вот жилет, “калаш” и сапоги,
нет, берцы – почему ты с фотки смотришь хмуро,
что ж так бездарно ты погиб?

Зачем лежишь в степи широкой украинской,
в мышиную нору уткнувшись мёртвым лбом,
скажи, зачем рванул из дома в путь неблизкий,
уж не за длинным ли рублём –

за длинным, как тропа, струящаяся к речке,
как школьный день, пока не кончился урок –
не плюйся не болтай, подчёркивай наречья
и не надейся на звонок,

за длинным, будто взгляд из-под пушистой чёлки,
как тёмный коридор в общаге, как ручей
за просекой в лесу, как скорый поезд долгий –
да так и не доехал к ней,

за длинным, как страна, на прутьях параллелей
глядящая в прицел, а кажется, что спит
и всё ворчит во сне – соседи обнаглели,
пойди убей – и будешь сыт,

за длинным, как слова, текущие слюною
из пасти дурака – зачем ты верил им,
и вот лежишь ничком, и мухи над тобою
поют – а мог бы быть живым,

по улице пройти, дождаться листьев бурых
и снега, что летит на белые дома,
а не строки – вот здесь Евгений Верхотуров
лежит из города Зима.

Лена Берсон

Здесь квартиру снимали Светлана и Ира,
Мы когда-то сидели у них допоздна,
Но ещё до войны опустела квартира,
А с началом войны опустела страна.

Будто бренную душу покинуло тело
И, дыша формалином, живёт во дворце;
Больше некуда было пустеть, а блестело
Восковыми глазами на мёртвом лице.

Непослушными пальцами ставило свечи,
Повторяло заклятия с пеной у рта,
Билось мятым челом, но пустеть больше нечем,
Оболочка как после аборта пуста.

Я была там, как дома, и в самую темень
Прижималась к фасадам, не зная о том,
Что не мы, но деревья останутся теми,
Кто взойдёт и утешит на месте пустом.