Aliya Sudakova

Грохот был такой, что на секунду показалось, будто на нас обрушился потолок бомбоубежища. На головы нам посыпались куски штукатурки, все здание словно издало низкий стон. Несколько человек вскрикнули, а моих девчонок начала бить истерика. Катя выла, сжавшись в комок на полу, Лизка тряслась всем телом и цеплялась за меня. — Дыши, дыши, — напоминала я ей, видя, что в горле у нее спазм — она судорожно вдыхала, а выдохнуть не могла. — Главное, что мы все тут, а значит, все хорошо, — повторяла я. Но едва девочки начали успокаиваться, соседка оторвалась от своего телефона, посмотрела на меня, и сказала: это же вы из верхней квартиры? Мне написали, что там у вас что-то случилось.

Удивительно, именно в этот раз я не хотела никуда не уходить во время тревоги. Накануне у меня заклинило нерв в спине, при каких-то движениях все тело простреливало парализующей болью (вести эфир вечером мне пришлось на обезболе, иначе шесть часов в студии было не высидеть), а вернувшись в час ночи с работы, я с трудом выползла из машины и, еле сдерживая слезы, дошла до квартиры — действие таблетки уже закончилось. Так что, услышав ночью уже привычный звук телефона, предупреждающий об обстреле, я попыталась встать, но боль пронзила меня так, что я не смогла подняться и какое-то время возилась, как опрокинутый на спину таракан.

— Сережа, может, не пойду в этот раз, я просто не смогу, — сказала я мужу, но он без разговоров подошел и, невзирая на мой протест, поднял меня на ноги.

Честно признаюсь, я нарушила правила командования тылом: спускаться пешком 10 пролетов мне с отнимающимися от боли ногами пришлось бы до утра, поэтому я влезла в уже забитый лифт, втиснувшись между пожилыми соседями, а муж побежал по лестнице. Едва я зашла в убежище, раздался этот чудовищный грохот. «Сережа!» — мелькнула в моей голове паническая мысль, но мужа вслед за мной буквально втолкнуло взрывной волной в дверь.

— Мама, мне страшно, мама, мы умрем? — рыдала Катя, свернувшись на полу в позе эмбриона. — Девочки, это нормально, всем страшно, но давайте чуть потише, не пугайте соседских малышей. Сегодня мы точно уже не умрем. — Мама, что с нашей квартирой? — Неважно, главное, что все мы тут, и с нами все в порядке. — Мама, там же Дуся на балконе!

На это мне уже нечего было ответить. Наша говорящая попугаиха Дуся, которую Сережа взял птенцом еще в Иерусалиме 24 года назад, действительно, осталась в своей клетке — в момент тревоги было просто не до нее. — Поднимемся, посмотрим, что с ней, — только и смогла сказать я.

Когда дали отбой и мы с соседями вышли на улицу, стало понятно, что все серьезно. Весь двор был засыпан какими-то обломками, щепками и битым стеклом. Невдалеке мигали маячки экстренных служб, территория была огорожена. Все жители нашего квартала растерянно бродили по улице в пижамах. Катя увидела свою ближайшую подругу из соседнего дома, бросилась к ней через толпу и сжала ее в объятьях. — Смотри, кровь, — сказала ей Майя (13-летняя длинноногая красавица, которую прошлой зимой уже рекрутировало ведущее модельное агенство) — и гордо показала подруге внушительную царапину на стройной голени, — видишь, мне сюда воткнулось стекло.

Восток уже начал светлеть, когда я оторвала Катю от Майи и решилась все же подняться домой. Большое стекло в холле у лифтов тоже было выбито. «Дорогая, подготовься, это (зацензурено)», — предупредил меня муж по телефону. Масштаб разрушений был понятен с порога. Все большие панорамные стекла были выворочены из рам и похожи на небрежно собранный пазл из тысячи частиц, маленькие окна в комнатах просто вылетели из стен и валялись кто где. Весь пол, диваны, кровати засыпаны мелким стеклянным крошевом. Ударной волной сломало железный замок на балконной двери. Ни одного целого окна в квартире не осталось. Но мы были целы.

На балконе муж нежно ворковал и целовался с обиженно молчащей птицей — с Дуси удивительным образом не упало, кажется, ни пуха, ни пера. Я даже не стала устраивать сцену ревности, хотя знаю, что попугаиха считает себя настоящей Сережиной женой — он завел ее раньше, чем меня. Никаких видимых повреждений на ее тельце не обнаружилось. Не знаю, захочет ли она когда-нибудь с нами говорить после пережитого.

Девчонки уже бродили по квартире со своими телефонами и бодро делились впечатлениями с друзьями (в пять утра!). Чудесная детская способность — переживать эмоции бурно, выплескивая их без стеснения и тут же переключаться на другие. А меня как раз начала колотить мелкая дрожь, отдавая в позвоночник вспышками боли. Я смотрела на разруху вокруг себя, на валяющиеся окна, на битое стекло, и думала: слава богу, слава богу, что мы все живы. Это правда, какое-то чудо. Какой силы могла быть ударная волна, если она напополам сломала железные замки на балконных дверях и вынесла окна из стены вместе с рамами? И что волна такой силы могла бы сделать с человеческими костями?

Я сообщила о случившемся в рабочий чат, и мне начали звонить коллеги. Сережа Гранкин предложил эвакуироваться к нему домой вместе с семьей, пока нам не вставят стекла, начальство перенесло сегодняшнюю рабочую смену, и предложило решить кое-какие формальности, потом я выставила несколько фоток в сторис, и тогда уже меня накрыла волной человеческого сочувствия. Сразу несколько знакомых — близкие подруги и не очень — предложили забрать девочек, чтобы дать им поспать. Психолог, которая работала прошлый год с Лизой, сказала, что готова провести девочкам бесплатную сессию, чтобы справиться со стрессом. Подруга-массажист и остеопат заехала ко мне перед работой, привезла новую партию обезболивающего для спины и всадила в мою искательницу приключений укол вольтарена. «Как тебе помочь», — эту фразу за сегодняшнее утро в сообщениях в различных мессенджерах я получила десятки раз — от самых близких и от едва знакомых. Спасибо, дорогие, вы возвращаете мне веру в человечество.

Пока мы ждем муниципальных инспекторов и разгребаем основные завалы — надо хотя бы убрать стекло с пола, чтобы по нему опять можно было ходить. Я не знаю, что это — недосып, вольтарен или переизбыток адреналина — но я чувствую себя как никогда счастливой, бродя среди моей в хлам разбитой квартиры, и чувствую себя как никогда живой. Ведь могло бы быть совсем иначе. Если бы мы не ушли в бункер. Не забывайте об этом, если у вас вдруг появятся сомнения или ночью будет лень вставать по тревоге.

А знаете, что самое странное в жизни без окон? Слышать все, абсолютно все звуки с окрестных улиц и из соседних квартир. Ведь в половине из них тоже нет стекол.