Автор: 
Об авторе | Максим Чертанов — псевдоним Марии Кузнецовой, под которым она работает с 2002 года. Родилась и выросла в Екатеринбурге. Автор десяти биографических книг в серии ЖЗЛ, восьми изданных романов, пьесы «Телефон доверия» и ряда рассказов. Обладатель премии «Просветитель» за биографию Чарлза Дарвина.
— Madame, вы, должно быть, знаете средство от зубной боли?
У меня же была зубная боль в сердце. Это тяжелый недуг,
от него превосходно помогает свинцовая пломба
и тот зубной порошок, что изобрел Бертольд Шварц.
Тридцатого ноября, в процессе обеда, у Мышкина сломались два зуба справа вверху, третий и четвертый, тот, что в обиходе называют клыком. Это событие взволновало, расстроило и испугало Мышкина, как пугало всякое незапланированное происшествие — звонок в дверь, поломка телевизора, громко хлопнувшая форточка, — но умирать без зубов он не собирался, а решил, что пойдет к врачу. У стоматолога Мышкин не был лет двадцать, если не больше — не потому, что зубы его были хороши, и не потому, что боялся зубных врачей, а так, от равнодушия. Зубы были гнилые и в дуплах, но не ломались и ладно. Но теперь уж ничего не поделаешь. Мышкин был пенсионер, но пенсионер не такой еще старый (семьдесят два) и не бедный (к пенсии сто долларов от сына ежемесячно и на книжке десять тысяч — разница за проданную московскую квартиру), так что экономическая сторона вопроса его не слишком беспокоила.
Дел никаких у Мышкина не было: убрав за собой посуду, он взял телефонный справочник (переехал недавно и почти ничего еще в этом маленьком городе не знал) и выписал на бумажку адрес зубной поликлиники, государственной, конечно. Попасть на прием сразу он не надеялся, но на всякий случай все же почистил зубы щеткой, чтоб не пахло изо рта. Достал из шкафа серый костюм, пытаясь припомнить, когда в последний раз надевал его, но так и не смог вспомнить, кажется, будто с похорон жены ни разу, но это вряд ли, должно быть, он просто что-то позабыл. Костюм был немного помят, Мышкин хотел было выгладить его, но побоялся раскладывать доску для глажения — за пять лет одиночества не научился раскладывать эту штуковину, всякий раз дело кончалось прищемленным пальцем; решил, что сойдет и так. Галстуков у него было три, они висели на резиночке, прикрепленной к дверце шкафа кнопками. Да бог с ним, с галстуком. Поверх костюма он надел пальто — серое, тяжелое, двумя руками нахлобучил на голову пыжиковую ушанку. Зима была ранняя, но теплая, сырая, на тротуарах каша; Мышкин сунул ноги в любимые ботики «прощай, молодость» (влезали два шерстяных носка), но передумал: вооружился ложкой и, кряхтя, надел зимние ботинки, их нужно было завязывать шнурками, от усилия он вспотел под толстым пальто, жена всю жизнь посмеивалась над его привычкой сперва надевать пальто, потом обуваться.
Читать дальше здесь:
С оценкой рассказа согласна. Он и вправду превосходный.
Превосходный рассказ Максима Чертанова «Святая Аполлония»
Об авторе | Максим Чертанов — псевдоним Марии Кузнецовой, под которым она работает с 2002 года. Родилась и выросла в Екатеринбурге. Автор десяти биографических книг в серии ЖЗЛ, восьми изданных романов, пьесы «Телефон доверия» и ряда рассказов. Обладатель премии «Просветитель» за биографию Чарлза Дарвина.
— Madame, вы, должно быть, знаете средство от зубной боли?
У меня же была зубная боль в сердце. Это тяжелый недуг,
от него превосходно помогает свинцовая пломба
и тот зубной порошок, что изобрел Бертольд Шварц.
Тридцатого ноября, в процессе обеда, у Мышкина сломались два зуба справа вверху, третий и четвертый, тот, что в обиходе называют клыком. Это событие взволновало, расстроило и испугало Мышкина, как пугало всякое незапланированное происшествие — звонок в дверь, поломка телевизора, громко хлопнувшая форточка, — но умирать без зубов он не собирался, а решил, что пойдет к врачу. У стоматолога Мышкин не был лет двадцать, если не больше — не потому, что зубы его были хороши, и не потому, что боялся зубных врачей, а так, от равнодушия. Зубы были гнилые и в дуплах, но не ломались и ладно. Но теперь уж ничего не поделаешь. Мышкин был пенсионер, но пенсионер не такой еще старый (семьдесят два) и не бедный (к пенсии сто долларов от сына ежемесячно и на книжке десять тысяч — разница за проданную московскую квартиру), так что экономическая сторона вопроса его не слишком беспокоила.
Дел никаких у Мышкина не было: убрав за собой посуду, он взял телефонный справочник (переехал недавно и почти ничего еще в этом маленьком городе не знал) и выписал на бумажку адрес зубной поликлиники, государственной, конечно. Попасть на прием сразу он не надеялся, но на всякий случай все же почистил зубы щеткой, чтоб не пахло изо рта. Достал из шкафа серый костюм, пытаясь припомнить, когда в последний раз надевал его, но так и не смог вспомнить, кажется, будто с похорон жены ни разу, но это вряд ли, должно быть, он просто что-то позабыл. Костюм был немного помят, Мышкин хотел было выгладить его, но побоялся раскладывать доску для глажения — за пять лет одиночества не научился раскладывать эту штуковину, всякий раз дело кончалось прищемленным пальцем; решил, что сойдет и так. Галстуков у него было три, они висели на резиночке, прикрепленной к дверце шкафа кнопками. Да бог с ним, с галстуком. Поверх костюма он надел пальто — серое, тяжелое, двумя руками нахлобучил на голову пыжиковую ушанку. Зима была ранняя, но теплая, сырая, на тротуарах каша; Мышкин сунул ноги в любимые ботики «прощай, молодость» (влезали два шерстяных носка), но передумал: вооружился ложкой и, кряхтя, надел зимние ботинки, их нужно было завязывать шнурками, от усилия он вспотел под толстым пальто, жена всю жизнь посмеивалась над его привычкой сперва надевать пальто, потом обуваться.
Читать дальше по ссылке, приведенной в блоге.