ИРИНА ЕВСА / ТАТЬЯНА ВОЛЬТСКАЯ

Ирина Евса

Марине Гарбер

«Господь, — он шептал, — она
должна развалиться на
участки и племена,
стерев свои очертанья,
обрушиться в глушь и тишь,
шуршать в камыше, как мышь,
из действий усвоив лишь
деленье и вычитанье.

Казалось мне стыдным до:
«фа» не отличать от «до»,
чилийское от бордо.
Теперь мне плевать на это.
И все мои страхи, сны,
желания сведены
к рассеянию страны,
покинувшей зону света.

Да, пусть разлетится на
безвестные имена
что лягут, как семена
в чужие поля и воды,
чтоб каждый из беглых сих,
жил, как просветлённый сикх,
был невозмутимо тих,
ничьей не давя свободы.

Молчанье Твоё страшит.
А вдруг не перепрошит
Твой слух или нас глушит
страна, что тверда тюрьмою?
Мне легче, признать, что нет
Тебя, чем принять ответ:
не тьма поглотила свет,
а свет соблазнился тьмою».

Татьяна Вольтская

Вечерами под окнами Блока
Черный ветер окурки метет.
Александр Александрович, плохо!
Дайте хоть постоять  у ворот.

Александр Александрович, тяжко!
Не поможет ни сон, ни вино.
В мелкой ряби изогнутой Пряжки
Отражается ваше окно.

Целый век этим улицам снятся
Ночь, ворота, шагов череда –
Окаянные ваши двенадцать
Все никак не придут никуда.

Не страшит их ни мор, ни разруха,
Не собьешь зачарованный шаг:
Из войны до ГУЛАГа – по кругу
На войну – и обратно в ГУЛАГ.

Ни серебряных пуль эта сила
Не боится, ни жарких сердец.
Александр Александрович, милый,
Уведите же их, наконец!

2018