Автор: 
Замечательно интересная книга! Вот отрывок:
«Вспоминаются два рассказа Аркадия Вениаминовича [Руманова}. Первый — как он вместе с великим князем летал в Нью-Йорк продавать издателю рукопись только что законченной Александром Михайловичем книги. В рукописи она называлась «Когда я был великим князем».
Прилетели. Сговорились о свидании, предварительно обсудили цену книги.
— Попросим пять тысяч долларов, — предложил А. В.
— Не дороговато ли? Может не дать, а торговаться неудобно.
— Попытаемся. Предоставьте мне. Я же ваш импресарио.
Магнат действительно счёл цену слишком большой, но не торговался, сказав, что ознакомится с рукописью и тогда скажет, сколько сможет заплатить, попросил зайти через неделю.
Через неделю, когда они только лишь зашли в кабинет издателя, тот, прежде даже чем с ними поздороваться, протянул великому князю чек на… пятнадцать тысяч долларов! Видя их замешательство, сказал:
— Я дал прочесть вашу книгу моей горничной, и она две ночи не спала, не могла оторваться. Если так было с моей горничной, так будет и со всей Америкой!
Рассказывая мне этот случай, А. В. подчеркнул исключительный дар издателя — распознавать интеллектуальный уровень читателей и своих сотрудников. Книга, действительно, была рассчитана на среднего читателя и написана с предельной правдивостью и простотой.
Второй рассказ был более красочен, он свидетельствовал одинаково и о смелой «изобретательности» Аркадия Вениаминовича, и о том, что ему было суждено после блистательных петербургских лет вкусить горечь лет эмигрантских.
Он предложил великому князю продать императору Абиссинии (православному христианину) «ключи» от Гроба Господня. «Ключи», то есть соответствующая грамота, по традиции хранилась русским императором, а после революции и убийства царской семьи оказалась у Александра Михайловича*, одного из ближайших родственников убитого государя. (Каким образом — не знаю.) Прибавлю только, что с бóльшими подробностями, чем я, от того же А. М. всю эту историю слышал редактор «Нового
русского слова»* А. Седых.
Сговорились и поехали. Сколько просить за «ключи», — вопрос не поднимался. Всем было известно, что Негус* — один из самых богатых африканских властителей, поэтому сам предложит и, конечно, не обидит. Приехали, добились аудиенции и явились на оную за четверть часа до срока. Царедворцы уже всё знали и провели высоких гостей в тронный зал, где ещё никого не было. Гости, конечно, сели в первом ряду кресел.
Минут через десять из одной из боковых дверей, что находились по двум сторонам от трона, медленно и степенно вошли два великолепных льва и уселись по обе стороны трона. Великий князь рассказывал (но не мне), что «бедный А. В. буквально окаменел от страха, хотя звери не обращали на него никакого внимания и выглядели, в общем, добродушно». Даже когда стало совершенно очевидно, что львы никакой опасности не представляют, А. В. оставался в том же состоянии.
Наконец в точно уговоренный час явился и сам император. Уже не помню порядка церемонии, лишь смутно — благодарность «царя царей» (официальный титул Негуса). Она была следующего содержания:
оценить такой подарок невозможно, но, конечно, «великий князь получит вознаграждение, хоть в какой-то небольшой мере соответствующее исключительному значению дара».
Полные планов и надежд, великий князь и А. В. вернулись в свой отель. Не знаю, спали ли они или не спали от волнений и надежд, но утром, стоя у окна, увидели, как во двор отеля вводят множество ослов с грузом.
Когда их разгрузили, весь двор был полон тяжеленных мешков, содержащих… соль. Оказалось, что в Абиссинии соль очень дорога, и Негус думал действительно «по-царски» отблагодарить за подарок! Продать же соль значило кровно оскорбить «царя царей». А везти с собой обошлось бы
дороже, чем то, что они смогли бы выручить, продав соль во Франции».