Иосиф Бродский. Поклониться тени (эссе, часть 1). (c) Елена Касаткина (перевод), 1997.

Перевод текста  "То  Please  a Shadow"  выполнен  по изданию:  Joseph
Brodsky. Less Than One.  Selected Essays.  Farrar Straus  Giroux, New  York.
1986.

Когда писатель прибегает к языку иному, нежели его родной, он делает это либо по необходимости, как Конрад, либо из жгучего честолюбия, как Набоков, либо ради большего отчуждения, как Беккет. Принадлежа к иной лиге, летом 1977 года в Нью-Йорке, прожив в этой стране пять лет, я приобрел в лавке пишущих машинок на Шестой авеню портативную «Lettera 22» и принялся писать (эссе, переводы, порой стихи) по-английски из соображений, имевших мало общего с вышеназванными. Моим единственным стремлением тогда, как и сейчас, было очутиться в большей близости к человеку, которого я считал величайшим умом двадцатого века: к Уистану Хью Одену.

Конечно, я прекрасно сознавал тщетность моего предприятия, не столько потому, что я родился в России и в ее языке (от которого не собираюсь отказываться — и надеюсь, vice versa1), сколько из-за интеллекта этого поэта, который, на мой взгляд, не имеет себе равных. Тщетность этих усилий я сознавал еще и потому, что Оден уже четыре года был мертв. Однако, по моему мнению, писание по-английски было лучшим способом приблизиться к нему, работать на его условиях, быть судимым если не по его кодексу интеллектуальной чести, то по тому, что сделало в английском языке кодекс этот возможным. Эти слова, сама структура этих предложений, — все указывает любому, кто прочел хотя бы одну строфу или один абзац Одена, на мой полный провал. Для меня, однако, провал по его меркам предпочтительней успеха по меркам других. К тому же, я знал с самого начала, что обречен на неудачу; была ли трезвость такого рода моей собственной или заимствованной из его писаний, я уже не берусь судить. Все, на что я надеюсь, изъясняясь на его языке, что я не снижу его уровень рассуждений, его плоскость рассмотрения. Это — самое большее, что можно сделать для того, кто лучше нас: продолжать в его духе; и в этом, я думаю, суть всех цивилизаций.

Я знал, что по темпераменту и в других отношениях я иной человек и что в лучшем случае меня будут считать его подражателем. Однако для меня это был бы комплимент. К тому же я располагал второй линией обороны: я всегда мог отступить к писанию по-русски, в котором чувствовал себя довольно уверенно и каковое даже, знай он этот язык, ему, возможно, понравилось бы. Мое желание лисать по-английски не имело ничего общего с самоуверенностью, самодовольством или удобством; это было просто желание угодить тени. Конечно, там, где он находился в ту пору, лингвистические барьеры вряд ли имели значение, но почему-то я думал, что ему бы больше понравилось, объяснись я с ним по-английски. (Хотя, когда я попытался сделать это на зеленой траве Кирхштеттена теперь уже одиннадцать лет назад, ничего не вышло; мой английский в то время больше подходил для чтения и слушания, чем для разговора. Возможно, это и к лучшему.)

Неспособные, говоря иначе, вернуть всю сумму того, что было дано, мы стараемся отдать долг, по крайней мере, той же монетой. В конечном счете, он сам так поступал, заимствуя донжуановскую строфу для своего «Письма лорду Байрону» или гекзаметры для «Щита Ахилла». Ухаживание всегда требует некоторой степени самопожертвования и уподобления, тем более, если ухаживаешь за чистым духом. Будучи во плоти, человек этот сделал так много, что вера в бессмертие его души становится как-то неизбежной. То, с чем он нас оставил, равнозначно Евангелию, вызванному и наполненному любовью, которая является какой угодно, только не конечной — любовью, которая никак не помещается целиком в человеческой плоти и потому нуждается в словах. Если бы не было церквей, мы легко могли бы воздвигнуть церковь на этом поэте, и ее главная заповедь звучала бы примерно так:

Если равная любовь невозможна,

Пусть любящим больше буду я.

(Подстрочный перевод)

 

http://brodsky.ouc.ru/poklonitsya-teni.html

14 комментариев для “Иосиф Бродский. Поклониться тени (эссе, часть 1). (c) Елена Касаткина (перевод), 1997.

  1. Дорогие друзья! Мы обсудили очень важную тему. Совершенно очевидно, что никакой консенсус по ней невозможен. В связи с этим мне вспомнилась одна историческая шутка, которая, мне кажется, здесь подходит. В период перед Восстанием Бар-Кохбы по Иудее блуждали так называемые «бандитские шайки», действия которых некоторые историки определяют как подготовительные к восстанию, но другие историки спорят с этим, называя этих людей обыкновенными ворами и бандитами. Кто здесь прав для моего рассказа не имеет значения. Одна такая шайка пришла однажды мыться в баню. В эту же баню и в тоже время пришел мыться еврей Шайка. Он пришел со своим тазиком (шайкой). Видит Шайка, что в бане сидит шайка бандитов. Испугался он. «Шайка тут», — сказал он, показывая одной рукой на себя, а другой — на свой тазик. Так он и спасся. Вот и мне хочется сказать, чтобы спастись: «Шайка тут». Всего вам доброго! Спасибо!

    1. Копия моей записи в комментариях от 18 марта 2012 года:
      125-ти самым известным писателям Америки и Англии было предложено составить списки 10-ти (по их мнению) самых великих книг и самых великих писателей всех времен, исходя из принципа: №1 – 10 баллов, … , №10 – 1 балл. Получился список десяти самых великих писателей всех времен:
      1 Л.Толстой – 327 баллов;
      2 У.Шекспир – 293;
      3 Дж.Джойс – 194;
      4 Вл.Набоков – 190;
      5 Ф. Достоевский – 177;
      6 У. Фолкнер – 173;
      7 Ч. Диккенс – 168;
      8 А. Чехов – 165;
      9 Г. Флобер – 163;
      10 Дж.Остин – 161.
      Источник: газета АМИ №4(512) от 28.02.2012

  2. Уважаемый Ефим, спасибо! Я знаю эту статью, но с удовольствием перечитала. Согласитесь, тот случай, когда не хочется спорить, а только порадоваться таланту и Бродского, и Хью Одена. Но поклониться все равно не захотелось :).
    Когда-то моя младшая дочь принесла из школы (израильской, конечно) фразу учителя, что в России культура возведена в ранг религии, поскольку людей лишили права быть религиозными. По-моему, именно этот процесс мы и наблюдаем до сих пор, об этом невольно говорит и Бродский. Не будем забывать также, что сам Бродский — человек творческий, т.е. очень впечатлительный, склонный к усиленным переживаниям и преувеличениям. Сама страдаю излишней увлеченностью, влюбляюсь в стихи, картины, даже, стыдно сказать, в некоторые песни. Но это не значит, что нужно весь народ заставлять кланяться писателю или поэту. Во-первых, разным людям требуются разные авторы — кому-то для души нужны стихи Цветаевой, а кому-то и Симонов кажется сложным. То же и с писателями! Известно, что люди делятся на поклонников Достоевского или Толстого. Я, например, почитаю Достоевского, но боюсь его, мне кажется, в его таланте не обошлось без руки дьявола. И посему не слишком хочется поклониться. С другой стороны, Лев Николаевич потрясающий бытописатель и труженик, я его очень уважаю и люблю его романы (не все, правда). Но и Мечников был великим тружеником и не меньше сделал для человечества. Просто спину сломаешь в поклонах!
    На этой грустной ноте вынуждена закончить. Но буду рада услышать Ваше мнение!

    1. Спасибо! Бродский, действительно, мог быть увлеченным, но и мы с вами, Вы и, думаю, я, тоже не холодные сапожники. Поклониться таланту и человеку – его носителю, это некоторое творческое преувеличение – гипербола, вполне разрешенная Бродскому, но и, простите за нескромность и даже тем более, мне. Что касается Льва Толстого, по всем опросам занимающего в литературной и культурной среде мира первое место среди писателей всех времен и народов, то в отношении его такая гипербола вполне допустима, и в этом и был пафос моей статьи, четвертой сверху по приведенным мной для Вас ссылкам. Именно там я привожу выполненное Бродским сравнение Толстого и Достоевского, не в пользу Толстого по его мнению.
      Мне бы хотелось, чтобы Вы, если не сразу, то постепенно, нашли время посетить хотя бы ссылки 3, 4 и 5, показывающие насколько литературные предпочтения наших блогеров связаны с их бытием. Для Вас может стать открытием, что Карл Маркс жив.

      1. Ефим, не в порядке спора, а из чистого любопытства:

        «… Что касается Льва Толстого, по всем опросам занимающего в литературной и культурной среде мира первое место среди писателей всех времен и народов, то в отношении его такая гипербола вполне допустима, и в этом и был пафос моей статьи …».

        Bопрос: вы только писателей ранжируете по всем опросам, или еще кого ? Художников там всяких, музыкантов ?

    2. Набрёл тут у М.К.Мамардашвили… Он приводит эпизод из Венедикта Ерофеева, когда один пьяный спрашивает другого: Ваня, как ты думаешь, по какую сторону Пиренеев больше ценят русского человека, по ту или по эту? И продолжает: «… духовные явления случаются, потому что люди думают, улыбаются, песни сочиняют, и в этих актах и явлениях бытия совершенно нет никакого заряда, направленного на то, чтобы нас любили по эту сторону Пиренеев и не любили по ту сторону». Нам же предлагается поверить, что, переехав Пиренеи, мы перестали что-то ценить потому, что оно осталось по другую сторону.

      И второе… из Мамардашвили же:
      «…продуктом классической культуры и философии всей эпохи Просвещения и прогрессизма было сознание интеллектуалов, или интеллигенции, которое я называл просветительским абсолютизмом. Это — сознание знания за других, какой-то особенной сакральной приобщённости к Добру, Красоте, Истине с большой буквы и опекание общества, масс людей от имени Красоты с большой буквы, Истины с большой буквы и так далее, что в самой завершённой форме выразилось в русской культуре, в так называемом учительстве русской литературы, в манере поучения, учения кого-то чему-то, наставления при, естественно, ущербе для самого литературного дела, для искусства, которое казалось чем-то вроде барского греха. На фоне страданий народа это просто барский грех заниматься толковым построением текста, например, или же живописной картины, стыдно как-то. Надо учить, а чтобы учить, надо. Значит, существует претензия на знание за кого-то и ради кого-то».

      Гений Льва Толстого в лучшей части написанного им оберёг его от «ущерба для самого литературного дела», но во впадении в учительство он, пожалуй, в русской литературе недосягаем.

      Это учительство, как свойство культуры, находит и массовый спрос. Я не случайно говорю «массовый», а не «читательский» — людей, прочитавших «Войну и мир» от корки до корки (о понявших и насладившихся не говорю — просто одолевших прочтение) не больше, чем одолевших «премудрость скучных строк» марксова «Капитал». Но для того, чтобы считать Толстого учителем и в пояс кланяться ему, этого достаточно. Типа «Пушкин — наше всё» — а что он написал? — Ну, «Онегин» и «Бородино» (видимо агглютинация «дяди самых честных правил» и «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…» из школьного курса.

      Думаю, что оба утверждения Мамардашвили имеют прямое отношению к обсуждению желания и нежелания оказавшимся в одночасье по «разные стороны Пиренеев» поклониться Толстому это имеет непосредственное отношение. Тем более, что сам Е.Левертов подчёркивает неразрывность «язык — литература — народ» и балансирует на грани их синонимизации.

      IMHO.

      1. Вообще-то «Бородино» («Скажи-ка дядя») — это Лермонтов.
        «Думаю, что оба утверждения Мамардашвили имеют прямое отношению к обсуждению желания и нежелания оказавшимся в одночасье по “разные стороны Пиренеев” поклониться Толстому это имеет непосредственное отношение.» — полностью согласен.
        «Тем более, что сам Е.Левертов подчёркивает неразрывность “язык – литература – народ” и балансирует на грани их синонимизации.» — согласен, но не балансирую, а утверждаю, в особенности по «отношению к обсуждению желания и нежелания оказавшимся в одночасье по “разные стороны Пиренеев”.
        «Нам же предлагается поверить, что, переехав Пиренеи, мы перестали что-то ценить потому, что оно осталось по другую сторону.» — это так, но это индивидуально. У одних так, а у других могла быть и обратная последовательность.

        1. «Вообще-то “Бородино” (“Скажи-ка дядя”) – это Лермонтов.»
          Могу лишь повторить предложение, которое сделал вчера Борису Дынину: не обращаться со своим чувством юмора, как Скупой Рыцарь с золотыми. 🙂
          «это так, но это индивидуально. У одних так, а у других могла быть и обратная последовательность.»
          Ну, либо «так» либо «индивидуально», а если второе, то к чему вся Ваша социология из десятка мнений с выводами о разнице мнений по разные стороны госграницы РФ?

          1. “это так, но это индивидуально. У одних так, а у других могла быть и обратная последовательность.”
            Ну, либо “так” либо “индивидуально”, а если второе, то к чему вся Ваша социология из десятка мнений с выводами о разнице мнений по разные стороны госграницы РФ?» — для меня здесь важен результат разницы мнений, а уж как человек к этому пришел, имел ли он здесь взгляды, а потом переехал, или сначала переехал, а потом … Факт тот, что в НАШИХ БЛОГАХ люди по ту сторону границы, в основном, имеют определенные взгляды.

            1. Не в «наших блогах», а в этом разговоре, причём в ответ на расплывчато и двусмысленно ставящиеся Вами вопросы и, извините великодушно, уход от вопросов к Вам либо классически резонёрские ответы на них.
              «для меня здесь важен результат разницы мнений, а уж как человек к этому пришел, имел ли он здесь взгляды, а потом переехал, или сначала переехал, а потом …» — Ну да, то ли он украл, то ли у него украли, но замешан.
              Наконец, не вижу принципиальной разницы между Вашими утверждениями и «Эмигранты — предатели советского/русского народа». Намерения, может быть, и разные, а формулировочки — однояйцевые близнецы. Причём логика та же, что в «некоторые евреи ничего, но в основном евреи гады и неважно, гады, потому что евреи, или евреи, потому что гады; я опросил целых 12 человек в нашей пивной и факт тот, что гады». Берите пример с Льва Николаевича — он «Анну Каренину» больше 80-ти раз переписывал, добиваясь улучшения текста, а не довольствовался тем, что замысел и три страницы хороши.
              Ещё раз удачи Вам в Вашем проекте защиты Льва Николаевича — литературного генералиссимуса всех времён и народов, газетку с портретом которого некоторые ненавистники русского языка и русского народа используют то вместо скатерти для выпивона, то вместо, пардон, пипифакса, а чтобы поклониться — так нет.

              1. «Не в “наших блогах”, а в этом разговоре, причём в ответ на расплывчато и двусмысленно ставящиеся Вами вопросы и, извините великодушно, уход от вопросов к Вам либо классически резонёрские ответы на них.» — совершенно пустая фраза.
                “для меня здесь важен результат разницы мнений, а уж как человек к этому пришел, имел ли он здесь взгляды, а потом переехал, или сначала переехал, а потом …” – Ну да, то ли он украл, то ли у него украли, но замешан. — фраза пустая, но одновременно показывающая Ваше неумение слушать.
                «Наконец, не вижу принципиальной разницы между Вашими утверждениями и “Эмигранты – предатели советского/русского народа”. Намерения, может быть, и разные, а формулировочки – однояйцевые близнецы. Причём логика та же, что в “некоторые евреи ничего, но в основном евреи гады и неважно, гады, потому что евреи, или евреи, потому что гады; я опросил целых 12 человек в нашей пивной и факт тот, что гады”. — очень примитивно.
                «… то вместо, пардон, пипифакса» — вот здесь Вы на коне. Вы уже второй раз выигрываете у меня эту тему. Очевидно, она Ваша.

              2. Вы раздражены, Ефим, чего не хотел и не предполагал. Стало быть, пора прекращать спор, в который вылилось обсуждение. Истины всё равно не родим. Удачи.

            2. Факт тот, что Вы не ответили на мои вопросы. Добро бы просто не ответили — не обязаны. Вы в ответ пару раз вылили какой-то кисель с общими и не имеющими отношения к вопросам фразами типа «на этом сайте много экспертов». Вы не уважаете мое время, поэтому не удивляйтесь, если я буду молчать.

              1. Это какое-то недоразумение. Я здесь не вижу ни одной Вашей записи.

Обсуждение закрыто.