Автор: 
Отправиться бомжом в Тоскану. Луга, поля, кипарисы, пинии, расчерченные Возрожденьем склоны. На площади какого-нибудь городка, пребывающего в том же виде, что и тысячелетие назад, прилечь бы навзничь и назначить себе столб света в виде исцеления, чтобы на зрачках луч постарался сбалансировать – и час, и два, как бестелесный дух, полный прозрения. Вокруг мы видим булыжник вечности и стены, фасады, ступени, витрину парикмахерской. Такой вот Амаркорд. Однако море на западе зевает где-то. Ах, море, прими мою волну, сотри ее. Пусть разберусь покоем на молекулы, пусть звезды затоскуют надо мной, в руках моих бутыль и хлеб – о, «кьянти», ты молоко для взрослых. О, Тоскана. Ты и не рай, не лимб, не пища камеры великого Феллини, но что-то близко. Прими глоток, еще один, о бедный, бедный Бертолуччи – «XX век» его, он полон страсти, с какой крестьянин вдруг серпом срезает себе ухо, протестуя против бесчувствия. А нам бы лишь подальше брести от городка, от фермы к ферме, в надежде, что приют дарует нам судьба на сеновале легкого покоя. Какое счастье затеряться на заднике картины, когда уверен, что на небосводе над тобой мадонна и младенец.
*****************************************************
Современный мир сплавляет магию и технологию: рядом с высокими технологиями в нем бродят древние демоны. Но даже присутствие нечисти не гарантирует существования Бога. Добро и зло бессильны вне суда, где Другой — человек, на чьи интересы мы обязаны оглядываться. Если раньше смысл в божественном или адском суде был очевиден, сегодня мы сами становимся творцами и судьями.
Наука берёт на себя роль Бога-творца, а закон — роль Бога-судьи. Не будет науки — не станет и созидателя чудес, не будет права — некому станет вершить справедливость. И чем глубже человек погружается в открытие законов вселенной и создание собственных норм, тем отчётливее ясно: Бога, как внешней силы, просто нет — мы сами выполняем его работу.Новая реальность пугает и завораживает одновременно: мы и волшебники, и монстры в своих же собственных легендах. Стоит забыть о моральной ответственности перед Другим — и беспощадное первобытное зло, как зверь, вырывается из клетки. Ведь без постоянных усилий со стороны человека Бог растворяется, а вместе с Ним — сама структура, скрепляющая общество. Мы остаёмся наедине с собственным созданием и нашим собственным судом. И другого выбора у нас нет.
Наука берёт на себя роль Бога-творца, а закон — роль Бога-судьи. Не будет науки — не станет и созидателя чудес, не будет права — некому станет вершить справедливость. И чем глубже человек погружается в открытие законов вселенной и создание собственных норм, тем отчётливее ясно: Бога, как внешней силы, просто нет — мы сами выполняем его работу.Новая реальность пугает и завораживает одновременно: мы и волшебники, и монстры в своих же собственных легендах. Стоит забыть о моральной ответственности перед Другим — и беспощадное первобытное зло, как зверь, вырывается из клетки. Ведь без постоянных усилий со стороны человека Бог растворяется, а вместе с Ним — сама структура, скрепляющая общество. Мы остаёмся наедине с собственным созданием и нашим собственным судом. И другого выбора у нас нет.
Александр Иличевский. Две миниатюры
Отправиться бомжом в Тоскану. Луга, поля, кипарисы, пинии, расчерченные Возрожденьем склоны. На площади какого-нибудь городка, пребывающего в том же виде, что и тысячелетие назад, прилечь бы навзничь и назначить себе столб света в виде исцеления, чтобы на зрачках луч постарался сбалансировать – и час, и два, как бестелесный дух, полный прозрения. Вокруг мы видим булыжник вечности и стены, фасады, ступени, витрину парикмахерской. Такой вот Амаркорд. Однако море на западе зевает где-то. Ах, море, прими мою волну, сотри ее. Пусть разберусь покоем на молекулы, пусть звезды затоскуют надо мной, в руках моих бутыль и хлеб – о, «кьянти», ты молоко для взрослых. О, Тоскана. Ты и не рай, не лимб, не пища камеры великого Феллини, но что-то близко. Прими глоток, еще один, о бедный, бедный Бертолуччи – «XX век» его, он полон страсти, с какой крестьянин вдруг серпом срезает себе ухо, протестуя против бесчувствия. А нам бы лишь подальше брести от городка, от фермы к ферме, в надежде, что приют дарует нам судьба на сеновале легкого покоя. Какое счастье затеряться на заднике картины, когда уверен, что на небосводе над тобой мадонна и младенец.
Другую миниатюру читать в блоге.