Гасан Гусейнов. ФИЛОСОФСКАЯ ДУГА НАД ТРАМВАЙНЫМИ ПУТЯМИ

Гасан Гусейнов в своей еженедельной колонке воображает, что было бы, если бы Плутарх вознамерился написать сравнительное жизнеописание четырех персонажей нашего времени: с одной стороны, В. Путина и А. Дугина, а с другой — Д. Трампа и И. Маска. Вот несколько эпизодов этого воображаемого жизнеописания.

Чуть больше четверти века назад в славном городе Хельсинки я писал книжку, которая сначала вышла в Финляндии, а пять лет спустя, вторым изданием, в московском издательстве «ОГИ» (pdf.).

Называлась она «Карта нашей Родины: идеологема между словом и телом» и была посвящена художественным переживаниям необходимости перерисовать карту СССР.

В книге много иллюстраций — от дензнаков и карикатур до татуировок и плакатов политических партий, которые были произведены в 1990-е годы, но во многом опирались на советскую еще мифологию гигантского пространства первого в мире «государства рабочих и крестьян». В 1991 году это огромное пространство вдруг раскололось, как льдина, или расползлось, как съеденный молью ковер, или даже было расчленено, как туша огромного медведя. А то и человека.

В центре внимания были изображения карты СССР и мира и их превращения в сознании людей, так что приходилось вчитываться в тексты тогдашних мыслителей и поэтов. Кто, как не они, опытные носители высших ценностей, могли бы подсказать слова, разгадывающие глубинный смысл вещей? Его важно было понять еще и потому, что шевелилось что-то тогда, в конце 1990-х, в недрах государственной власти. Должен был вылупиться какой-то преемник из политического яйца, которое все обещал снести Борис Ельцин, да никак не получалось. На западе бывшего СССР, на куда меньших лоскутках прежнего ковра, лидеры менялись, а в бывшей РСФСР все застопорилось на «демократе до мозга костей».

Надо сказать, что и концепции самобытного политического развития новой России тогда, в 1999 году, были довольно однообразными. В фокус моего внимания попали тогда четыре, оставившие следы и в философском словаре нашего времени, — «Остров Россия» В. Цымбурского, «Разбитый компас» Дм. Галковского, «Новая хронология» А. Фоменко и, наконец, «Мистерии Евразии» А. Дугина. Пристальное чтение этих сочинений показало, что толчком к их созданию были не столько слова и речи, сколько образы географической карты. Вот и Александр Дугин, певец чекистской конспирологии и автор «мантрической фонематики», отталкивался в своих построениях от неких параллельных «дуг», охватывающих глобус, на котором размещены «две величайшие сакральные реки» — Днепр и Нил.

Только не задавайте кощунственных вопросов, почему именно Днепр и Нил, а не Волга и Рейн, например. Думаю, что творчество Евгения Рейна уже тогда не нравилось Дугину, а теперь и подавно.

С Нилом у Российской Федерации пока не задалось: Асуанская плотина давно и прочно забыта. Возможно, впрочем, что тут либо Нил Сорский, либо отец чудовищной героини чудовищного романа Горького «Мать» помутили геополитическое сознание, а вовсе не африканская река. А вот Днепр, который «сакрально наш», Днепр самым пагубным образом задел и сумеречное сознание нового политического петуха, аккурат в 1999 году вылупившегося из преемственного яйца Бориса Ельцина.

Как и его духовные учителя, полетело новое пернатое над политической картой мира и не могло не заметить, что от прежней великой евразийской империи осталась только часть северной Евразии. Как же так, исток нашего Днепра в Смоленской области, дальше течет он по Беларуси, чтобы потом понестись в Украину? Но река-то — наша! А значит, и области, по которым Днепр течет, тоже — наши.

В официальном обосновании агрессии против Украины — ни в 2014, ни в 2022 — о Днепре сказано не было. Но мы для того и читаем Дугина глазами Плутарха, чтобы понять, какая картина мира стоит за Нильско-Днепровской мантрической фонематикой.

Дальше — больше. Вот как описал бы Плутарх действия и мысли Дональда Трампа, американского президента, явно питающего и слабость, и зависть к вождю россиян. Завидует он, писал бы Плутарх, беспримерной готовности русского вождя действовать огнем и мечом там, где другие только болтают, ну и, конечно, завидует огромности Российского царства, которое особенно страшно созерцать в проекции Гаусса-Крюгера.

Только всматриваясь в карту Северного полушария в этой проекции и испытывая слабость к евразийскому партнеру, и смог родить в своей голове «истинную священную карту Соединенных Штатов Америки» ее текущий президент. Россия напала на Украину, чтобы забрать свое в Восточном полушарии. А мы — что, рыжие, что ли, как спрашивали в моем детстве?

Уверен, что этот же вопрос задал бы себе Трамп и у Плутарха!

Мы заберем Канаду и Гренландию, всю Северную Америку, и станем самыми великими. Канада и Дания, чай, не Украина — сопротивляться не будут. И Мексика заткнется, когда мы переименуем Мексиканский залив в Американский…

Слушая, как сегодня, четверть века спустя, пытаются поделить и шкуру неубитого медведя, она же Северное Полушарие, и — заодно — разорвать на части Украину в центре Европы, два крупных хищника мировой политики, принужден я повернуться от далекого фантазирующего Плутарха к недавней истории.

После поджога, взрыва и пожара в московском книжном магазине «Фаланстер» 22 июля 2005 года часть тиража второго издания моей книги о карте пропала, но зато мне удалось купить испачканный сажей мемориальный экземпляр.

Помимо острого гнева и сердечного сочувствия кооператорам-ладельцам и сотрудникам «Фаланстера», не могу отрицать и легкого приступа тщеславия: и на моей книге есть такая печать…

о вернемся к карте обеих родин — североамериканской Трампа-Маска и североевразийской Путина-Дугина.

Если бы я был Плутархом и имел в запасе маленькую вечность, чтобы написать сравнительную биографию разрушителей сверхдержав, я бы непременно в качестве эпиграфа выбрал известное пушкинское четверостишие:

«Всё моё», — сказало злато;

«Всё моё», — сказал булат.

«Всё куплю», — сказало злато;

«Всё возьму», — сказал булат.

Хохлатый монарх порывается купить Гренландию и Канаду, плешивый царь — захватить Украину. По дороге оба самодержца загадочным образом совершают похожие ошибки.

В нулевые годы двадцать первого века оба тогдашних президента РФ — Путин и Медведев — упраздняют лесников. В 2006 году начал первый. Тогда еще не было особой цензуры, и вещи называли своими именами. Дело продолжил Медведев:

«Перед пожарами в Подмосковье уволили 500 лесников

В начале июля [2010], прямо перед началом крупных лесных пожаров, в Подмосковье были уволены около 500 специалистов по лесному хозяйству. Об этом сообщает РИА Новости со ссылкой на председателя Общественной палаты Московской области Никиту Чаплина».

А теперь и Америка не отстает: пространство-время делает оборот на глобусе, и вот уже Дональд Трамп под лозунгом «скальпель вместо топора» увольняет около тысячи лесников. Аккурат после самых разрушительных в истории США пожаров в Калифорнии — в феврале 2025 года.

Английский глагол «спалить» — любимая метафора Трампа со времен его телешоу: «Ты уволен!»

Плутарх непременно ухватился бы за эти штрихи биографии своих героев. Злато и булат, вскружившие голову обоим карикатурным владыкам, сгорают в топке истории, унося с собой миллионы покалеченных судеб и миллиарды напрасно дожидавшихся своей кока-колы долларов.

А все почему? Потому что начали разглядывать глобус и, не найдя разумного объяснения случившемуся, принялись «творить историю». Путин пририсовывает к своей карте Украину, Трамп к своей — Канаду и Гренландию, Илон Маск нацелился на экстерриториальный Марс, Дугин путешествует в экстерриториальном времени.

Плутарх, доживи он только до наших дней, непременно поместил бы этот па-де-катр в колесницу нашего времени. Нет, не в тесную «Теслу». Трамвай, я думаю, подошел бы. Изумленные пассажиры сидят в двух заблудившихся вагонах.

Вагоновожатые мчат трамваи к разводному мосту с разных сторон, кондукторы что есть силы трезвонят и собирают деньги за проезд. Выпрыгнуть уже не получится ни у кого. Даже у зайцев.

Когда человек с ухватками и опытом мелкого жулика, писал бы Плутарх, заражается визионерством даже у самого гениального Дедала, он разрушает сложившийся порядок вещей, заодно заражая и Дедала вирусом банкротства.

Завистливый тюремный надзиратель, попав под влияние геополитического фантазера, бросается, рыча, на соседние страны, ворует детей для своей армии, а попутно заражает бешенством и своих домашних философов.

Мчался он бурей темной, крылатой,

Он заблудился в бездне времен…

Остановите, вагоновожатый,

Остановите сейчас вагон.

 

Поздно. Уж мы обогнули стену,

Мы проскочили сквозь рощу пальм,

Через Неву, через Нил и Сену

Мы прогремели по трем мостам.

 

И, промелькнув у оконной рамы,

Бросил нам вслед пытливый взгляд

Нищий старик, — конечно тот самый,

Что умер в Бейруте год назад.

 

Где я? Так томно и так тревожно

Сердце мое стучит в ответ:

Видишь вокзал, на котором можно

В Индию Духа купить билет.

 

Вывеска… кровью налитые буквы

Гласят — зеленная, — знаю, тут

Вместо капусты и вместо брюквы

Мертвые головы продают.

 

В красной рубашке, с лицом как вымя,

Голову срезал палач и мне,

Она лежала вместе с другими

Здесь в ящике скользком, на самом дне.

 

Помилуйте, скажете вы, но это же не Плутарх, это — Гумилев.

Конечно, конечно.

И он тоже помогает нам лучше понять происходящее.