Катя Марголис (9 февраля)

Ну что ж, это было не трудно предсказать. Буквально третьего дня сама сказала в интервью Yuri Rashkin: «более серьезные мои эссе-статьи можно пока читать на радио «Свобода», если его скоро не закроют».

Это «скоро» оказалось скорее, чем я думала.

После твита Маска о том, что радио Свобода и голос Америки это гнездо леваков и бездельников—их ликвидация, вероятно, вопрос дней.

Короткие волны моего детства. Треск глушилок…

Конечно, дело не в моих текстах. Это капля в море. Сейчас идет совсем другая драма. Если не трагедия.

Свобода с большой буквы или с маленькой, курсивом или без— любая свобода с ними несовместима. Повторю еще и еще.

Фашизм занимает весь предоставленный объем. Ключевое слово тем не менее останется «предоставленный».

Объем компромисса, равнодушия и шкурных интересов определяют наполнение их фашизмом.

А вот свобода как раз предоставленной не бывает. На днях уже писала об этом парадоксе— что якобы предоставленная свобода слова, бескрайней транстерриториальной коммуникации, возможность следить за событиями в реальном времени и всё, что принесли с собой соцсети, стало и основным инструментом слома демократии, кровеносной системой пропаганды и лжи.

И если про фабрики российских троллей, про атаки ботов, про хакеров и вмешательство в выборы мы это понимали, то про второе пришествие жулика-преступника Трампа с помощью наследника южноафриканского фашиствующего апартеида, социопата Маска — увы, лично я нет.

Но, в отличие от партии амнезии «ну не надо паники, посмотрим, может, Трамп прижучит Путина и поможет Украине» у меня, к сожалению, слишком хорошая память.

Неужели все забыли, как Маск помог Путину и отключил воюющим украинцам обещанный бесплатно старлинк и каковы были последствия? Мы лично с моей подругой экстренно собирали деньги на покупку тарелки и всей аппаратуры, чтоб ребят элементарно не расстреляли без связи …

И да, это имеет прямое отношение к свободе слова. И псевдосвободе множества слов, главное назначение которых «все неоднозначно «, «вас обманули», «make great again собственные влажные фантазии о собственном величии», где ключевое вранье в слове «again”. Можем повторить, встанем с колен… старые песни о главном.

Ещё летом мы говорили об этом со средней дочерью — она компьютерный нейролингвист, специалист по word processing. Она с грустью предсказала победу Трампа — мам, ты не понимаешь, как это сейчас работает через соцсети. Да, это новый инструмент старых испытанных коктейлей из 20% правды к 80% вранья. Этот очень популярный российский напиток теперь подают по всему миру.

Мы каждый день видим, слышим, читаем все происходящее в прямом эфире, но даже live трансляции смерти, войны, пыток… помогло это ? Нет. Приблизило к пониманию? Нет. Ничто оказалось не мешает объявлять что угодно фейком и заговором и конструировать альтернативную реальность. Точнее апеллировать к уже сконструированной и подготовленной заранее картине мира. Все, что в нее не вписывается— фейк и происки врагов. Все предельно просто.

Я давно и сознательно не пишу ничего о Ближнем Востоке. Это вызывает лишь дополнительные аберрации и раздоры— люди читают триггерами, а не словами.

Но я прежде всего художник. И не могу не видеть глазами. Я смотрю на опрокинутые внутрь глаза и изможденные лица израильских заложников, которые держат в руках что-то вроде «отпускного сертификата», их патрулируют страшные люди в масках. Отпущенные после 491 дней ада, они ничем не напоминают самих себя прежних. Им только предстоит узнать, что близких, встречей с которыми они жили, вероятно, и держались, давно убили. И все это происходит на наших глазах, в реальном времени после почти 500 дней грязных игр их именем тех, кто должен был не допустить вообще открытых границ и попадание своих граждан в заложники, а, допустив, мог и должен был немедленно добиться любого обмена и освобождения их, а не прикрывать собственную безответственность и преступления дымовой завесой войны и новым «патриотическим» геноцидом десятков тысяч соседей, включая детей, якобы всех до одного террористов…

А еще я прислушиваюсь к словам.

Неужели слово «сделка» в отношении заложников никому не режет слух? Неужели слово с такой окраской может означать что-то достойное?

И да, с каким лидером первым встретился Трамп после инаугурации? Неужели даже у тех, у кого «как это для нас-моя хата с краю-своя рубашка ближе к телу» на этом месте не возникли вопросы.
Рыбак рыбака. Негодяй негодяя.

А слово «депортация» тоже не вызывает никакого внутреннего протеста? Ну да, все неоднозначно, и значения слов тоже— если депортация нас, «своих» — это преступление, а если каких-то «их» — то можно. И даже приветствуется.

При фашизме у всех слов появляются два значения: для нас и для каких-то там «их». В эту переменную можно подставить кого нужно: геев, мусульман, трансгендеров, мексиканцев — тех, кого велено/хочется травить и давить в данный момент.

А вот Трамп уже и с Путиным пр телефону поговорил. И что бы вы думали:. «Он хочет, чтобы люди перестали погибать», — дословно сказал Трамп. И добавил, что провел прекрасный разговор с Путиным.

Рыбак рыбака. Фашист фашиста. Преступник преступника.

А знаменитый «мирный план Трампа» выглядит вот так: «На этой неделе госсекретарь, министр обороны, вице-президент, спецпосланник США будут обсуждать в Европе детали того, как положить конец войне в Украине, — Майк Уолтц. «С точки зрения гарантий безопасности, это будет полностью на европейцах», — добавил советника Трампа по нацбезопасности.

Нам природные ресурсы и Нобелевскую премию мира, а вы там можете сочинить очередной будапештский меморандум и им же и утереться.

Я смотрю на изможденные лица обмененных украинских военнопленных в своей ленте— все пленники чем-то похожи — но в отличие от израильских заложников я не вижу их в мировых новостях, и завтра, открыв мировые новости, я едва ли прочту о тарахтящих прямо сейчас над Украиной десятках смертельных шахедов и не увижу кадры пылающего после прилета жилого дома в Сумах.

Зато наверняка прочту очередные сногсшибательные новости, изложенные языком Шарикова и синтаксисом идиота: фразы-обрывки из подлежащего-сказуемого-дополнения и обязательно приправленным оценочным прилагательным с непрерывным повторением «я» «я» «я». А вот пользоваться сложносочиненными и придаточными предложениями Шариков так и научился.
И да, я прекрасно осознаю всю горечь парадокса: я пишу всё это на вражеской территории и платформе, (одной из), которая очень успешно всем нам имитировала свободу слова , но чьей конечной целью являются лишь безраздельная власть и деньги, а побочным продуктом —как раз уничтожение этой самой свободы. Уничтожением ценностей демократи и всего того, что соцсети, казалось, призваны были лишь укреплять своим существованием. Увы.

Это и был главный фейк. И подмена.

И замена (точнее, подмена), в Белом доме журналистов на лояльных блоггеров, о котором тоже писала на днях—тоже часть этого.

Я не знаю, признаться, что делать с этим парадоксом: уходить после закрытия радио «Свобода» для публикаций некуда, оставаться — даже говоря то, что думаешь, все равно означает становиться пешкой в сложных и уже очевидно злонамеренных алгоритмах и тем самы невольно соучастником этой большой и грязной аферы под названием «коммерческий фашизм».

Я буду думать.

Но одно я знаю точно: фашизм не имеет какой-то одной области определения и естественного механизма саморегуляции, он действительно занимает весь предоставленный объем — и ключевое слово тут действительно «предоставленный».

И потому сдаваться нельзя.