Андрей Мальгин (20 января)

Loading

В том, что вскоре после инаугурации Трампа состоится его встреча с Путиным, никто не сомневается. Об этом недвусмысленно сообщили обе стороны. Известно также, что на встрече (или встречах) будет обсуждаться окончание российско-украинской войны. Каков план Трампа, никто не знает, мнения высказываются разные. Собственно, неизвестны и запросы Путина. То, что озвучивается им публично, на переговорную позицию не тянет, а скорее рассчитано на внутреннюю аудиторию («нам нужна одна победа, мы за ценой не постоим»).

Мне представляется, что Путин не ждет от этих переговоров какого-то результата, он убежден, что результата добьется и так. Дела на фронтах, как ему докладывают, идут неплохо, враг медленно, но отступает. Экономика российская, несмотря на все санкции и невероятные военные расходы, растет. А население не только не выходит на улицы с антивоенными лозунгами, но наоборот: в едином патриотическом порыве жаждет погибнуть за Родину, за Путина. А если у кого нет патриотического прилива чувств, тот охотно идет воевать в погоне за большими деньгами. Зачем Путину в таком случае какие-то переговоры? Что ему такого может предложить Трамп, что Путин согласится рискнуть и разрушить всю эту благостную картину?

Дело в том, что никакого результата от этих переговоров он не ждет. Ему важен сам факт эпереговоров. Потому что переговоры с Трампом – для Путина это доказательство его значимости, «прорыв информационной блокады», фактический выход из международной изоляции. Для Путина это свидетельство того, что Россия – по-прежнему сверхдержава, раз говорит на равных с таким мировым лидером, как США.

Всякое бывало за четверть века, что Путин руководит Россией. С тем, что он оказался в изоляции, Путин впервые столкнулся на саммите G20 в Брисбене в ноябре 2014 года, где с ним никто из мировых лидеров не хотел сидеть за одним столом за завтраком и стоять рядом во время коллективного фотографирования. Завидев его в зале, премьер-министр Канады Стивен Харпер сказал: «Думаю, я должен пожать вам руку, но я могу сказать вам лишь одно: убирайтесь из Украины». Такая реакция была полной неожиданностью для российского президента. Его пресс-секретарь Песков вечером 15 ноября заявил, что все слухи о досрочном отлете Владимира Путина с саммита «Большой двадцатки» в Брисбене не соответствуют действительности, а уже 16 ноября Путин не пришел на завтрак с партнерами по G20 и, сославшись на то, что ему надо выспаться перед трудовой неделей, срочно покинул Австралию.

По мнению политолога Андрея Пионтковского, Путин прилетал в Брисбен с надеждой заключить «большую сделку» с Западом: «Как раз за неделю до поездки все его симпатизанты – начиная от Генри Киссинджера и заканчивая Сергеем Марковым – вбросили варианты так называемой «большой сделки», и он ездил прощупать ее параметры». Тогда не удалось. Теперь, похоже, появилась надежда обсудить «большую сделку» с Трампом. Смысл возможной сделки политические комментаторы описывают так: вы не лезьте сюда, в нашу зону влияния, и не поддерживайте наших внутренних врагов, а мы не будем лезть в ваши дела, не будем гадить по всему миру и больше ни на кого не нападем. «Мирное сосуществование», как было принято говорить в брежневские времена.
Путин точно знает, что Трамп любит «большие сделки». Трамп не будет цепляться за «демократические ценности», он сугубый прагматик и при этом эгоцентрист. Наверняка он считает Трампа легкой добычей. Не исключено, что он даже попробует убедить Трампа вернуть Россию в формат G8.

Собственно, G8 досталась Путину в наследство от Ельцина. Такой формат ежегодных встреч мировых лидеров существовал с 1998 года, и это как бы подтверждало важную роль России в принятии ключевых решений в области мировой политики и экономики. С 2014 года по понятным причинам «восьмерка» вновь превратилась в «семерку»: Путина туда перестали звать.

При этом Путин помнит, что в июне 2020 года президент США Трамп уже выступал с предложением вернуть Россию в G8. Тогда другие страны — участницы группы не поддержали этот призыв. Сейчас Путину хотелось бы, чтобы Трамп повторил свое предложение, уже в рамках «украинской сделки».
Как бы ни усердствовала пропаганда, доказывая обратное, но Путину неприятно ощущать себя мировым изгоем. Тут еще и ордер на арест Международного уголовного суда. Особенно не проездишь. Бессмысленный визит в Монголию был представлен пропагандой как триумфальный. Эпохальный. Как не радоваться: не арестовали! А саммит БРИКС в Казани, куда приехали и председатель Си, и индийский премьер Моди, и генсек ООН Гутерриш, рекомендовано записать в школьные учебники как одно из величайших событий XXI века. Не больше и не меньше.
Свои личные обиды Путин переносит на всю страну. Пропаганда делает всё, чтобы заразить население этой большой обидой на Запад. Тут и вопли о якобы присущей всей загранице русофобии, и о возрождении нацизма везде, кроме великой и миролюбивой России, и о планах уничтожить Россию как государство. И надо сказать, у населения эти нарративы не встречают никакого сопротивления. Да, мы живем во враждебном окружении. Да, все западные лидеры только и мечтают извести Россию, расчленить ее и присвоить ее богатство.

Но представим непредставимое. Путин прощен. «Большая сделка» заключена. Солдаты возвращаются домой с фронта, а на экраны телевизоров возвращаются Евровидение и Олимпийские игры. Трамп и Макрон стоят рядом Путиным на мавзолее и наблюдают за парадом Победы на Красной площади. Готов ли будет народ к очередной перестройке, разрядке и т.п.?

Боюсь, что народ не будет к этому готов. И Путин, однажды выпустив на волю этого джинна ненависти и, будем говорить прямо, фашизма, не сможет при всем желании засунуть его обратно в сосуд. Поэтому и желания такого у него не появится.

Путин действительно хочет, чтобы с ним на равных обсуждали мировые проблемы. Чтобы его не игнорировали. Не оскорбляли. Он как ребенок, который, чтобы обратить на себя внимание взрослых, стянул со стола на пол скатерть с посудой. Проблема только в том, что Путин не посуду разбил, а залил мир кровью. Заявляя, что международного права не существует, а существуют только интересы, он давно перешел черту, после которой разговора на равных быть уже не может.

И вот тут многое зависит от Трампа. Готов ли он годами сидеть за одним столом с Путиным, который будет тащиться от самого факта переговоров и не сделает ничего, чтобы эти переговоры завершились хоть чем-нибудь?

Один комментарий к “Андрей Мальгин (20 января)

  1. Андрей Мальгин (20 января)

    В том, что вскоре после инаугурации Трампа состоится его встреча с Путиным, никто не сомневается. Об этом недвусмысленно сообщили обе стороны. Известно также, что на встрече (или встречах) будет обсуждаться окончание российско-украинской войны. Каков план Трампа, никто не знает, мнения высказываются разные. Собственно, неизвестны и запросы Путина. То, что озвучивается им публично, на переговорную позицию не тянет, а скорее рассчитано на внутреннюю аудиторию («нам нужна одна победа, мы за ценой не постоим»).

    Мне представляется, что Путин не ждет от этих переговоров какого-то результата, он убежден, что результата добьется и так. Дела на фронтах, как ему докладывают, идут неплохо, враг медленно, но отступает. Экономика российская, несмотря на все санкции и невероятные военные расходы, растет. А население не только не выходит на улицы с антивоенными лозунгами, но наоборот: в едином патриотическом порыве жаждет погибнуть за Родину, за Путина. А если у кого нет патриотического прилива чувств, тот охотно идет воевать в погоне за большими деньгами. Зачем Путину в таком случае какие-то переговоры? Что ему такого может предложить Трамп, что Путин согласится рискнуть и разрушить всю эту благостную картину?

    Читать дальше в блоге.

Добавить комментарий