ЛЕВ БОЛДОВ / АЛЛА БОССАРТ / ИРИНА ЕВСА

Лев Болдов

На суку сидит ворона,
Как посланница Харона.
Целый день сидит она
У замёрзшего окна.

На дворе мороз лютует.
А она и в ус не дует.
Даже с места не сойдёт —
Ждёт.

Сумерек густеет краска.
Тени проступают резко.
На глазу у ней повязка,
В клюве у неё — повестка.

Будет нынче не до сна
Обитателям окна.
А в окне кружатся пары,
Не смолкает патефон.

И хрустальный перезвон,
И картонные фанфары
Возвещают Новый год.
А она сидит и ждёт.

…Отчего вдруг стало тише?
Отчего лежим, как мыши,
И ночник давно погас?
Эта сказка — не про нас.

Не гляди же так печально.
Просто вспомнилось случайно,
Словно из дурного сна:
Одинокая ворона
С весточкою от Харона
Возле нашего окна.

Алла Боссарт

А там у нас зеленый пух берез
и глинистая тропка через поле,
хоть поле уж застроено насквозь,
кто здесь хозяин, сторож или гость –
всё спуталось и не играет роли.

Там справа кладбище, а слева котлован,
где тоже что-то строить затевали —
да бросили, но почва шьет без шва,
овраг к весне заполнила волшба
травы, веселой сорняковой швали –

неистребимой сныти, черемши,
крапивы – лагерной целебной пищи,
борщевиковых парашютов хищных
и одуванчиков яичных расшиши.

И год прошел. И два. В толкучке релокаций
нас прочь уносит равнодушный рок,
но мой крестьянский, мой привой кулацкий
мешает распластаться в сонной ласке
ленивого прибоя поперек.

Здесь – изобилье зелени парадной,
эротика бесстыжих грузных роз,
горит гранат, мерцает жакаранда,
и брошенным небрежно пестрым рядном
упругий склон азалией порос.

А там у нас, в сырой тени оврага,
озябшая, прекрасна и проста,
в живом поту родильного напряга
черемуха, пацанка и неряха,
растет себе, и нет на ней креста.

Ирина Евса. СНЕГ

Паденьем прерывая гнет,
собою прикрывая срам
щербатого асфальта, льнет
к периметру оконных рам.

Сперва — бесшумно, по прямой,
потом — кося, сбиваясь вдруг
на шустрый шорох — как немой
фильм, на лету одетый в звук.

Летучей ратью альф, омег
он шерудит, смущая сны,
как будто мышь пустой орех
катает в полости стены.

Смотри: заезжий одессит,
с ветвями хлесткими борясь,
в подвижном воздухе висит
и ножкой дрыгает, боясь.

А мимо — сухи и легки —
от вертикальности устав,
плывут в исподнем старики
с коронавирусом в устах.