Владимир Пастухов (10 января)

В 2023-2024 годах обсуждение темы прекращения войны было неактуально, так как реальных предпосылок для этого не было вообще. К концу 2024 года такие предпосылки возникли. Они очень слабые и хрупкие, но шанс на  перемирие в течение года стал ненулевым (хотя я не назвал бы это событие значимо вероятным).

К числу этих предпосылок можно отнести:
— исчерпание людских ресурсов для ведения войны как в России, так и в Украине, что требует внедрения других подходов к мобилизации;
— сдвиг общественного мнения на Западе в сторону восприятия этой войны как локального явления, касающегося только тех стран, которые в нее вовлечены,  и еще примыкающих к ним непосредственно соседних государств;
—  избрание Трампа президентом, что на поверхности кажется главным фактором, хотя таковым не является, – Трамп, как и Путин, ориентируется на общественное мнение и реалии на земле.

Парадоксальным образом возвращение в публичную повестку вопроса о перемирии привело к вторичному отчуждению между русскими и украинцами (хотя казалось бы, что дальше некуда). На этот раз отчуждение проходит не по линии «украинцы против русских, которые за Путина и войну», а по линии «украинцы против русских, которые против Путина и войны». Это связано с тем, что идею перемирия поддержала значительная часть анти-путинской и анти-военной российской оппозиции и, наоборот, отторгла активная часть украинского общества. Эта активная часть украинского общества формулирует сегодня два основных тезиса по поводу перемирия: хватит предлагать нам сдаться, и все русские вне зависимости от их политической позиции — пропутинские имперцы.

Это то, что на поверхности. Если копнуть глубже, то можно увидеть, что неприятие вызывает прежде всего идея, что Путин, Кремль и Россия могут быть стороной какого-либо соглашения, договора, сделки, вместо того, чтобы сидеть на скамье подсудимых. В этом смысле Зеленский совершенно аутентично выразил в своем интервью настроения этой части украинского общества. В целом я думаю, что, если бы решение вопроса о войне и мире целиком зависело только от этой части общества, то ни о какой перспективе мира ни в 2025, ни 2026 году говорить бы не пришлось.

Очевидно, что активное меньшинство украинцев не приемлет саму эту идею. Проблема в том, что, помимо говорящего активного меньшинства, в Украине есть еще и огромное молчаливое большинство, мнение которого доподлинно неизвестно пока никому, даже Зеленскому. Сегодня, когда пассионарная часть украинского обществв уже либо на фронте, либо вообще погибла в боях, продолжение войны зависит не от слов боли, а от готовности этого молчаливого большинства идти на фронт. Я думаю, именно эта готовность или неготовность, а не громкие слова патриотов и даже не позиция Трампа, изменчивая как сердце красавицы, решат в конечном счете судьбу перемирия в текущем году.

Похоже, Трамп – это специфический социальный антидепрессант. Америка закисла, погрязла в мелких политических интрижках, и ей понадобился «трампвилизатор»: немного бодрящей риторики, позволяющей забыть о том, что, собственно говоря, было изначальным источником стресса. Поперчил немного текущую политику специями из Гренландии и Панамы, и вкус протухшего китайского мяса под русской подливкой уже не ощущается так отвратительно остро. Тут главное, как и с любым антидепрессантом, чтобы передоза не было.

*********************************************

Наблюдая за взрывным вторжением нового IT-олигархата в политику (как внутреннюю, так и международную), начинаю думать, что главная ошибка Маска, Альтмана и прочих адептов ИИ состоит в том, что они начали не с того конца. Сначала на рынок надо было выводить «Искусственную совесть», и лишь потом — «Искусственный интеллект». Но никто не может качественно произвести то, с чем сам плохо знаком – все-таки нужны естественные образцы, с которых можно было бы срисовывать.

В целом я не очень переживаю по поводу того, что ИИ нас поработит. Как говорила Маргарита Павловна в известном фильме Михаила Казакова, «он – орудие». Меня волнует не ИИ, а ИИИ – инвесторы искусственного интеллекта, то есть те, кто готов воспользоваться этими технологиями для создания замкнутой системы манипулирования общественным мнением. Это такой вирус, в отношении которого у существующей демократической политической системы нет иммунитета, авторитарная политическая система сама первая вступит с этим вирусом в альянс, сначала подмяв под себя инвесторов, а затем и их доморощенный интеллект. И вот это действительно нелокальная угроза, ответа на которую пока нет ни Вашингтоне, ни в Москве, ни в Пекине.

Политическое государство, в своих общих чертах мало изменившееся с середины XIX века, когда оно окончательно сложилось в своем более-менее полном виде, последние десятилетия и так существовало во многом по инерции, лишь потому, что вызовы носили ограниченный характер. С появлением искусственного интелллекта в недобросовестных руках кучки сильных мира сего (где-то это будут богачи, где-то — опричники, не суть) она затрещит по всем швам и начнет быстро разваливаться. И это серьезная угроза, в устранении которой Маск нам, боюсь, не помощник. Как бы это мягче сказать — боюсь, что у нас всех тут с ним и его друзьями небольшой конфликт интересов: он владеет операционной системой, а мы все для нее — простые пользователи.

Вот что происходит с человеком, стоит ему провести вечер за ужином с ААВ…