Композитор Валерий Воронов рассказывает об обстоятельствах написания своей Первой симфонии

Композитор Валерий Воронов рассказывает об обстоятельствах написания своей Первой симфонии

Заказ на написание симфонии поступил от главного дирижера Первого филармонического оркестра Николая Алексеева. Два года тому назад он обратился ко мне: «Я бы хотел, чтобы ты написал [для нашего оркестра] симфонию». А я никогда раньше не писал симфоний в классическом понимании [этого термина], и для меня это казалось неким творческим вызовом.

Я думал о форме [произведения], о том, что это исторически сложившийся цикл. Как четырехчастный он мне совсем не интересен. А вот как концепция Человека — да, потому что это интересно всегда. С этим можно работать. Возможность написать музыку для большого симфонического оркестра меня заинтриговала.

Я знал, для какого оркестра я пишу, знал, какой у них звук, в чем сильные стороны этого оркестра. Большой симфонический оркестр, состав которого сложился в эпоху романтизма, с объемным, мощным, интенсивным звуком. Это и стало отправной точкой. Хронометраж мы тоже обговаривали с дирижером. Николай Алексеев сказал, что хотел бы получить сочинение на 30 минут. У меня получилась 31 минута.

Это темпово- и колористически-контрастирующие две части. Одна по темпу медленнее, другая поживее. Открою секрет, в моей симфонии можно менять части местами. Алексеев, поработав с партитурой, предложил начать с медленной части, сказав: «Так будет еще страшнее». И тут я понял, что от перестановки слагаемых сумма не меняется.

Николай Алексеев предлагал мне как-нибудь назвать мой опус. Я прикидывал — может «Полюса». Ведь начиная с «Лунной сонаты» Бетховена все пытаются приклеивать какие-то ярлыки. И если подойти  уж совсем прагматично — сочинение с броским названием хорошо продается…

Источник: газета «Коммерсантъ» № 230 (7920),  Валерий Воронов, Гюляра Садых-заде.