Даже в пекле надежда заводится,
Если в адские вхожа края.
Матерь Божия, Богородица,
Непорочная Дева моя!
Она ходит по кругу прокля́тому,
Вся надламываясь от тяго́т,
И без выборов каждому пятому
Ручку маленькую подаёт.
А под сводами чёрными, низкими,
Где земная кончается тварь,
Потрясает пудовыми списками
Ошарашенный секретарь.
И кричит он, трясясь от бессилия,
Поднимая ладони свои:
— Прочитайте Вы, Дева, фамилии,
Посмотрите хотя бы статьи!
Вы увидите, сколько уводится
Неугодного Небу зверья —
Вы не правы, моя Богородица,
Непорочная Дева моя!
Но идут, но идут сутки целые
В распахнувшиеся ворота́
Закопчённые, обгорелые,
Не прощающие ни черта́!
Через небо глухое и старое,
Через пальмовые сады
Пробегают, как волки поджарые,
Их расстроенные ряды.
И глядят серафимы печальные,
Золотые прищурив глаза,
Как открыты им двери хрустальные
В трансцендентные небеса;
Как крича, напирая и гикая,
До воло́с в планетарной пыли
Исчезает в них скорбью великая
Умудрённая сволочь земли.
И глядя́, как кричит, как колотится
Оголтевшее это зверьё,
Я кричу:
— Ты права, Богородица!
Да прославится имя Твоё!
Колыма. Зима 1940
Юрий Домбровский. Амнистия (апокриф)
Даже в пекле надежда заводится,
Если в адские вхожа края.
Матерь Божия, Богородица,
Непорочная Дева моя!
Она ходит по кругу прокля́тому,
Вся надламываясь от тяго́т,
И без выборов каждому пятому
Ручку маленькую подаёт.
А под сводами чёрными, низкими,
Где земная кончается тварь,
Потрясает пудовыми списками
Ошарашенный секретарь.
Читать дальше в блоге.