Есть такая рифма, night – bright, и у Байрона:
So, we’ll go no more a roving
So late into the night,
Though the heart be still as loving,
And the moon be still as bright.
Вот как эта строфа звучит в переводе Маршака:
Не бродить нам вечер целый
Под луной вдвоем,
Хоть любовь не оскудела
И в полях светло, как днем.
Продолжим цитировать Байрона – вторую и третью, последнюю, строфы этого стихотворения:
For the sword outwears its sheath,
And the soul wears out the breast,
And the hearth must pause to breathe,
And love itself have rest.
Though the night was made for loving,
And the days return too soon,
Yet we’ll go no more a roving
By the light of the moon.
У Маршака окончание стихотворения выглядит вот как:
Переживет ножны клинок,
Душа живая – грудь.
Самой любви приходит срок
От счастья отдохнуть.
Пусть для радости и боли
Ночь дана тебе и мне –
Не бродить нам больше в поле
В полночь при луне!
Думается, многим эти стихи неуловимо знакомы – только скорее не по томику Джорджа Гордона Байрона, а по «Марсианским хроникам» Рэя Бредбери. Название седьмого рассказа «Хроник» – последняя строчка стихотворения, «В серебристой лунной мгле», By the light of the moon (кстати, light – еще одна рифма к нашим night и bright), но в переводе не Маршака, а представителя следующего поколения, Юрия Вронского.
Не бродить уж нам ночами,
Хоть и манит нас луна
Серебристыми лучами,
А душа любви полна.
Меч сотрет железо ножен,
И душа источит грудь.
Вечный пламень невозможен,
Сердцу нужно отдохнуть.
Пусть влюбленными лучами
Месяц тянется к земле,
Не гулять уж нам ночами
В серебристой лунной мгле.
Перевод, сделанный Ю.Вронским, показался мне намного лучше того, что сделал С.Маршак. Байрона, правда, тяжело переводить. Вон «Стансы к Августе» есть в нескольких переводах, и крупные люди брались — один Пастернак чего стоит — но как-то все-таки не так получается, и теряется какой-то важный элемент. Который я, конечно же, не могу не то что сформулировать, а даже и назвать 🙂