ВИКТОР КАГАН / ИРИНА ЕВСА

Виктор Каган

То воздушная тревога,
то стакан за упокой.
Бездорожия дорога.
До конца подать рукой.

Больше тени. Меньше света.
Тише слово. Громче тишь.
Был сюжет и нет сюжета.
Ветром сносит шапки крыш.

Дым не сладок и не горек.
Крут времён круговорот.
Через триста лет историк
врак с три короба наврёт

и дыхание потомков
будет флаги развевать,
и последняя в потёмках
будет звёздочка мерцать.

Пусть подставят ей ладони,
чтоб не канула она.
Вьются тучи. Мчатся кони.
Не кончается война.

Мчатся кони, вьются тучи.
Дожирает тварь Творца.
Мир колотится в падучей.
Ни начала, ни конца.

10 сент 2024

Ирина Евса

Ты почти живой, но с приставкой «не».
Плоский жук жарой пригвожден к стене:
там лоскутная тень листвы
на ветру полощется где-нигде.
По-пластунски тело ползет к воде,
грезя о холодке Литвы.

А сухой и юркий сосед Колян
квартирантку водит курить кальян,
доставляя домой к утру.
И она повизгивает, пока
деловито рыщет его рука
по крутому ее бедру.

Но тебя колотит от сих забав,
задушевных пьянок, бесед «за баб»,
перепалок в чужом дворе.
Ты все меньше спишь и почти не пьешь,
прошмыгнув, как мышь, прошуршав, как еж,
к неприметной своей норе.

Для чего утек от большой резни,
если с телом столько теперь возни?
Юг — не в жилу, а в маету.
Там — ножи и пули, тут — ловкачи.
И не Фрези Грант по волнам в ночи, —
боль, бегущая по хребту.

И на кой тебе припасённый плот,
коль твоей башкой расплатился тот
за построенный впрок редут,
кто, пригнав конвой, вывозил татар?
Никому не свой, как Вазир-Мухтар,
жди, когда за тобой придут.