Гасан Гусейнов. Кадетство вместо детства, или Почему болваны не ценят предупреждений (1 марта 2020 г.)

Loading

В одном отношении столица Российской Федерации может считать себя «Третьим Римом»: в отличие от большинства других славянских языков, русские исправно пользуются римскими — латинскими — названиями месяцев. Сегодня как раз первый день первого месяца римского календаря, названный братоубийцей Ромулом в честь бога войны — Марса.

Пацифист в России — ругательство. А все марциальное очень даже ценится. В 2014 году для народа третьеримского учредили проект под названием «Кадетский класс в московской школе».
Некоторые родители испытывают умиление, когда их крошек обряжают в военную форму. Говорят, за шесть лет в Москве появились кадетские классы более чем в 200 школах, в эти классы записано больше 20 тысяч мальчиков и девочек.

Начинается это дело с 7 класса, но готовиться некоторые начинают с пятого. Директриса одной из московских школ употребила новое русское слово, сказав, что и у них «практикуется подготовка к кадетству».
«В 5-6-х классах ребята маршируют, разбирают автоматы — правда, не за секунды, так как силёнок у них не хватает, а также занимаются танцами и плаванием, сдают ГТО. До 7-го класса ОЗК они не надевают, а если наденут, то утонут в нем, поэтому начинают с противогазов».

В общем, пока у одних детство, у других уже кадетство. Образовательная траектория смещается в сторону разборки автомата, прощального бала и военной службы. Одна девочка, кадетка Аэлита В., сказала корреспондентке, что вообще-то любит литературу, но ей хотелось бы как-то совместить эту свою любовь с военным делом. Аэлита надеется преподавать литературу в военном вузе. Но литература опасна. Даже художники-баталисты представляют себе апофеоз войны совсем не так, как радетели третьеримского кадетства.

Но мать кадета, сказала мне тридцатилетняя женщина, должна отдать своего сына народу — как Сикстинская Мадонна — своего младенца. Достоевщиной потянуло.

Беллетризацию жертвоприношения — вместо бога тут возникает народ, воевать за который должен школьник, наряженный в униформу с аксельбантами и лычками, — Достоевский вполне предчувствовал. Прозревший Степан Трофимович Верховенский в «Бесах» прямо-таки орет (капслоком дается этот текст в одиннадцатом томе ПСС Ф. М. Достоевского (Ленинград, 1974) с черновиками и заметками к роману: «СТЕПАН ТРОФИМОВИЧ ПРОВОЗГЛАШАЕТ, ЧТО ШЕКСПИР И РАФАЭЛЬ ВЫШЕ МУЖИКА, ВЫШЕ НАРОДНОСТИ, ВЫШЕ СОЦИАЛИЗМА, ВЫШЕ НАРОДА, ВЫШЕ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ НУЖД ЕГО, ВЫШЕ ПОЧТИ ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА — ИБО ЭТО ПЛОД ВСЕЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ, ВСЕ, ДЛЯ ЧЕГО НАДО ЖИТЬ, ВСЕ БЕЗ ЧЕГО Я НЕ ХОЧУ И ЖИТЬ». Так он отвечает сыну — Петру Степановичу, для которого «Стук телег, подвозящих хлеб человечеству, полезнее Сикстинской Мадонны».

Может быть, сдавая ребенка в кадеты, мамаша думает, что мыслит утилитарно. Что же она прочитала у Достоевского, что решила приделать к телу писателя голову Бакунина. По воспоминаниям Герцена, Бакунин (возможно, в шутку) предлагал бойцам мартовской революции 1849 года в Дрездене выставить против наступающей на баррикады саксонской армии Сикстинскую Мадонну: «Классическое образование офицеров не позволит им стрелять по Рафаэлю!»

Жертвоприношение на алтарь Марса некоторые оправдывают еще и тем, что, дескать, пусть лучше у мальчика в голове будут кадетские балы и маршировка, чем эта изнеженность и расхлябанность шпака, слабака, салабона, чем общаться в кругу всех этих гиков, фриков и ванилек, пусть лучше разбирает автомат Калашникова. И потом ведь — стрелять будет только он, а не в него!

Несколько дней назад, 26 февраля 2020 года, Дрезденскую галерею снова открыли после многолетней реставрации, и в зале, где висит «Сикстинская Мадонна», с противоположной стены смотрит на творение Рафаэля рыдающий Ганимед кисти Рембрандта.

До некоторой степени тут тоже совершается жертвоприношение. Но жертвоприношение, конечно, слишком чувственное. Несмотря на полет в лапах орла-похитителя, Ганимед исторгнут из мира смертных людей в мир богов. Был человеком — стал богом. Если бы не световое загрязнение, мы бы и сейчас вечерами могли созерцать силуэт прекрасного отрока, превращенного в созвездие Водолея. Но нам не до того. Да и Рембрандту было уже не до того. Мастер посмеивается над описавшимся от страха мальчиком, которому суждено стать не только возлюбленным Зевса, но и виночерпием всех олимпийских богов.

Спрашивается, да как посмели дрезденские богохульники разместить педофильское полотно величайшего из барочных живописцев прямо насупротив почти иконы Рафаэля? О чем должен подумать посетитель? Мы помним, что Василий Андреевич Жуковский, один из первых выездных русских писателей, при посещении Дрезденской галереи в начале XIX века жаловался, что рядом с Сикстинской Мадонной осмелились повесить шедевр Тициана — портрет Пьетро Аретино. И вообще, какое тут может быть соседство?

С одной стороны — бог, ставший человеком. Пусть и непорочно зачатый, он будет отдан миру на растерзание. И мир этот, увы, не станет лучше и не исправится за две тысячи лет. А с другой стороны — человек, ставший богом, всю последующую жизнь только и делавший, что ублажать богов. Да и сейчас, если присмотреться, Ганимед подмигивает из всеми звездами своего созвездия. В том числе, разумеется, и тем, кто рассматривает картины в Дрезденской галерее в первой половине XXI века.

Прообраз всех панков и эмо, ванилек и ламберсексуалов, этот развратный герой с картины Рембрандта, как и сам орел Юпитера, цинично намекающий не то на генералиссимуса Суворова, не то на самого императора всех русских композиторов — Чайковского, — ну вот куда, черт побери, может завести размышление о развеске картин в Дрезденской галерее наших российских туристов, попади они, по следам Жуковского и Достоевского, в великое собрание Галереи старых мастеров?

Перед всеми мамашами в полный рост встает вопрос, что делать с мальчиками и девочками. В первый день первого месяца древнеримского года кому-то из мамаш может показаться, что кадетство вместо детства — это как раз золотая середина между экстремистскими, если пользоваться современной терминологией, предложениями великих художников? Ренессансный мастер обнажает всю бездну страдания матери, сын которой будет убит римскими колонизаторами за попытку воззвать к человечности. А мастер барочный разоблачает порок, к которому простых смертных склоняет олимпийская мифология во всем ее историческом развитии.

А Достоевский писал в Дрездене «Бесов». Когда сегодня читаешь слова Степана Трофимовича «Жду Петрушу! Приедет ли мой мальчик? Мой добрый, милый мальчик?», слезы ведь навернутся на глаза.

И тогда совсем по-новому начнешь понимать слова, написанные Достоевским еще в 1861 году:

«Чем более человек способен откликаться на историческое и общечеловеческое, тем шире его природа, тем богаче его жизнь и тем способнее такой человек к прогрессу и развитию. Нельзя же так обстричь человека, что вот, дескать, это твоя потребность, так вот нет же, не хочу, живи так, а не этак! И какие ни представляйте резоны — никто не послушается. И знаете еще что: мы уверены, что в русском обществе этот позыв к общечеловечности, а следовательно, и отклик его творческих способностей на все историческое и общечеловеческое и вообще на все эти разнообразные темы — был даже наиболее нормальным состоянием этого общества, по крайней мере до сих пор, и, может быть, в нем вековечно останется…

И неужели вы, например, думаете, что маркиз Поза, Фауст и проч. и проч. были бесполезны нашему русскому обществу в его развитии и не будут полезны еще? Ведь не за облака же мы с ними пришли, а дошли до современных вопросов, и, кто знает, может быть, они тому много способствовали. Вот почему хоть бы, например, все эти антологии, „Илиады“, Дианы-охотницы, Венеры и Юпитеры, Мадонны и Данте, Шекспир, Венеция, Париж и Лондон — может быть, все это законно существовало у нас и должно у нас существовать — во-первых, по законам общечеловеческой жизни, с которою мы все нераздельны, а во-вторых, и по законам русской жизни в особенности.

— Но что вы нас учите! — скажут нам утилитаристы. — Мы очень хорошо и без вас знаем, насколько все это нам было полезно, как связь с Европой, когда мы вдвигались в общечеловечество; знаем очень хорошо, потому что мы сами из всего этого вышли. Но теперь нам покамест не надо никакого общечеловечества и никаких исторических законов. У нас теперь своя домашняя стирка, черное белье выполаскивается, набело переделывается; теперь у нас повсюду корыта, плеск воды, запах мыла, брызги и замоченный пол. Теперь надо писать не про маркиза Позу, а про свои дела…»

Эк, куда повернули утилитаристы. От детства к кадетству. От проповеди общечеловечества к проповеди суверенной нации. От проповеди мира — к проповеди войны. Вырывая и младенца из рук матери, и Ганимеда из страшного клюва Юпитера. А чтоб не ссал — оденут его в камуфляж. Главное — подальше выдвинуться из общечеловечества, оттуда, где Достоевский напрасно всматривался в глаза Сикстинской Мадонны. На нас смотрит Марс!

Один комментарий к “Гасан Гусейнов. Кадетство вместо детства, или Почему болваны не ценят предупреждений (1 марта 2020 г.)

  1. Гасан Гусейнов. Кадетство вместо детства, или Почему болваны не ценят предупреждений (1 марта 2020 г.)

    В одном отношении столица Российской Федерации может считать себя «Третьим Римом»: в отличие от большинства других славянских языков, русские исправно пользуются римскими — латинскими — названиями месяцев. Сегодня как раз первый день первого месяца римского календаря, названный братоубийцей Ромулом в честь бога войны — Марса.

    Пацифист в России — ругательство. А все марциальное очень даже ценится. В 2014 году для народа третьеримского учредили проект под названием «Кадетский класс в московской школе».
    Некоторые родители испытывают умиление, когда их крошек обряжают в военную форму. Говорят, за шесть лет в Москве появились кадетские классы более чем в 200 школах, в эти классы записано больше 20 тысяч мальчиков и девочек.

    Читать дальше в блоге.

Добавить комментарий