КАТЯ КАПОВИЧ / НАТАЛЬЯ СИВОХИНА

Катя Капович

АРЕСТ (памяти отца)

Они за ним пришли в начале года,
когда светились ёлочки в домах
и белым цветом красила природа
дворы зимы и улица впотьмах.

Из камеры таскали на допросы,
там лейтенант в подпитье по ночам
срывал на нем советские неврозы
подобно всем на свете палачам.

Он под портретом Феликса гнусавил
в тяжелом кабинете под орех,
тяжелым взглядом упираясь в табель:
«Зачем ты хочешь быть умнее всех?».

Там вывели однажды в телогрейке
в весенний просыпающийся двор
и повезли к вокзалу в «канарейке», —
прощай, тюрьма, баланда, грязный двор.

Там при движенье поезда на север
день белый длился сутки напролет.
А дальше шли колонною под ветер,
где сладок клевер, словно майский мед.

Вы видели толпу мужчин небритых
с синюшными разводами у глаз
после ночей бессонных, после пыток –
на них нельзя смотреть, не покрестясь.

На остановках кто-то миски лижет,
а он писал домой: «Все ничего!».
И номер двадцать пятый чётко вышит
был на спине несгорбленной его.

Наталья Сивохина

В этом краю нигде не найти опоры.
Звук, долетая, вспыхивает, как порох.
Камера поворачивается на шорох.
Нервные псы срываются с поводка.

— Милая — говорит он — тут ходят строем.
Мёрзлую землю мы сапогами роем.
Странно и страшно это — уйти героем.
Время сомкнулось медленно, как река.

Кто нас ломает, кто  расправляет плечи,
Кто принесёт цветы, зажигая свечи,
Нам ли с тобой не знать что оно не лечит.
В памяти свет случайный, рука в руке.

В этом краю — кровавые коридоры,
Каждая дверь — защёлка, кошмар Пандоры.
Ангелы ходят, крадучись, словно воры.
Вечно они со смертью накоротке.