Бабье лето – это последний шанс для тех лягушек, которые еще не стали царевнами. Они теперь хватаются не только за упавшие стрелы, но даже за соломинки. Да только пойди, найди теперь Ивана царевича. Нет, Ивана, конечно, еще найти можно, но царевича… У хозяйственной лягушки уж и вышитые рубашки для него запасены, и хлеба пышные испечены, и бутылка водки в морозилке закоченела от холода, а царевич все никак жену не умолит отпустить его на рыбалку с ночевкой или торчит в пробке на выезде из города. Или не в пробке, а в бутылке. Теперь такие царевичи… Пока до болота доберется – бабье лето и кончится.
Бывает так, что их и вовсе не случится. Ни царевича, ни бабьего лета. Царевич подумает, подумает да и вернется к жене, а вместо золотой осени зарядят бесконечные дожди. Только и приснится лягушке какой нибудь сон про то, как стоит она одна одинешенька посреди бесконечного скошенного поля под серым, в тяжелых тучах, небом. Вокруг нее печальные ромашки, на которых так и не оборваны лепестки, кузнечики, поющие свои лебединые песни, и желтые листья, листья, листья, падающие, точно снег. И ни одного дерева вокруг – ни березы, ни клена, ни даже елки. Проснется она вся в слезах и будет лежать в темноте, с открытыми глазами, и гадать, к чему это поле, эти ромашки, эти кузнечики и эти желтые листья. Так ничего и не нагадает. Заснет к утру, напившись корвалола, через час встанет и невыспавшаяся, с тяжелой головой пойдет на работу.
*******************************
Берем уединение, но не простое, доступное всякому, у кого домашние ушли на работу или угомонились, наконец, и уснули, а чуть печальное, чуть холодное, с пристальным зеленым кошачьим глазом и еле заметной осенней горчинкой одиночества. Добавляем к нему немного красных рябиновых или желтых березовых осенних сумерек и щепотку-другую звезд. Не выдираем крупные, которые висят над головой и намертво впаяны в созвездия, а дожидаемся темноты и снимаем аккуратно мелкие из бесчисленных скоплений и туманностей по краям. Вливаем в уединение, сумерки и темноту со звездами рюмку кальвадоса, стакан крепкого чая, еще рюмку кальвадоса, кладем бутерброд с двумя колесами нарезанной косо полтавской колбасы. Все тщательно перемешиваем и долго раскатываем до такого состояния, чтобы звезды просвечивали сквозь шпик. Нарезаем то, что получилось, на квадратики или кружки, из квадратиков или кружков лепим колобки и час-полтора их обдумываем, ворочая в голове. Можно добавить еще кальвадоса или даже обычной водки, если колобки ворочаются тяжело или не умещаются в голове. Можно все окурить табачным дымом, если они ворочаются против общей часовой стрелки или каждый по своей. Само собой, не жидким сигаретным, а густым и душистым трубочным. Можно отдать часть колобков собаке – пусть не лежит у ног просто так, а тоже займется делом. И не слушать никого – даже собаку, когда она станет уговаривать не спать за письменным столом, вставать, идти умываться и ложиться спать, как человек, в кровать.
Один комментарий к “Михаил Бару. Две миниатюры”
Михаил Бару. Две миниатюры
Бабье лето – это последний шанс для тех лягушек, которые еще не стали царевнами. Они теперь хватаются не только за упавшие стрелы, но даже за соломинки. Да только пойди, найди теперь Ивана царевича. Нет, Ивана, конечно, еще найти можно, но царевича… У хозяйственной лягушки уж и вышитые рубашки для него запасены, и хлеба пышные испечены, и бутылка водки в морозилке закоченела от холода, а царевич все никак жену не умолит отпустить его на рыбалку с ночевкой или торчит в пробке на выезде из города. Или не в пробке, а в бутылке. Теперь такие царевичи… Пока до болота доберется – бабье лето и кончится.
Михаил Бару. Две миниатюры
Бабье лето – это последний шанс для тех лягушек, которые еще не стали царевнами. Они теперь хватаются не только за упавшие стрелы, но даже за соломинки. Да только пойди, найди теперь Ивана царевича. Нет, Ивана, конечно, еще найти можно, но царевича… У хозяйственной лягушки уж и вышитые рубашки для него запасены, и хлеба пышные испечены, и бутылка водки в морозилке закоченела от холода, а царевич все никак жену не умолит отпустить его на рыбалку с ночевкой или торчит в пробке на выезде из города. Или не в пробке, а в бутылке. Теперь такие царевичи… Пока до болота доберется – бабье лето и кончится.
Читать дальше в блоге.