ТАТЬЯНА ВОЛЬТСКАЯ / РИТА БАЛЬМИНА

Татьяна Вольтская. Баллада о венском стуле

Симе

Вряд ли я доживу до прекрасной поры,
Когда военная вошь
Лопнет, останется вне игры,
Но спорим – ты доживешь.

И будет считаться не тот герой
С глазницей своей пустой,
Кто трупы врагов навалил горой
Под взятою высотой,

Не тот, что украл, не тот, что убил,
Сорвав автомат с гвоздя,
Не тот, что соседа стирает в пыль,
За ленточку перейдя.

И нет, не того, кто весь мир надул,
Прославят, рукоплеща, –
А того, кто выдумал венский стул
И вешалку для плаща,

Кто выдумал для жены своей
Газовую плиту –
Чтоб взять кастрюлю горячих щей,
А не грёбаную высоту.

И в мире, склеенном из кусков,
Ты сядешь на венский стул,
Глядя, как призраки дураков
Плывут из июня в июль,

Похожи на тополиный пух,
По тихой широкой реке,
Под лёгкими облаками мух,
Зажав автомат в руке.

Ты скажешь – и это плывут враги?
Могли поливать цветы,
А не падать – разве не дураки –
У чьей-то чужой высоты,

И раз уж ни чести, ни славы нет,
И выгоду ветер сдул, –
Да здравствует великий Тонет,
Придумавший венский стул –

Не дрон, не ракету, не танк, не яд,
Не ружьё – ходить в караул,
А просто стул, на котором сидят,
С гнутой спинкою венский стул.

  Есть геометрия, в которой нет
Ни Лобачевского с Эвклидом, ни Дезарга,
Ни Пифагора — И такой предмет
Не изучают дети в тесных классах,
И на доске не чертят биссектрису,
Разрезавшую ровно пополам
Наш уголок… я убрала цветами…
У провожающих в руках цветы.
А перемена мест не изменяет
Ни суммы неизвестных, ни значенья
Таких условий, при которых ты
Возводишь в степень страхи и сомненья.
И только боль день ото дня сильней
От извлеченья собственных корней.