Александр Иличевский. Две миниатюры

Писательство в целом дикое дело, однако без него далеко не уедешь. Кафка знал это хорошо, потому и писал: «Сегодня ночью я нырну в свою новеллу, хотя и порежу себе лицо». Сравните с тем, что писал Хармс примерно в это время: «Стихи надо писать так, чтобы ими можно было, как камнем, разбить окно». Или: «Книга должна быть ледоколом для замерзшего моря внутри нас» – это снова Кафка. Иными словами, случается так, что отдельному человеку без литературы не обойтись. Этому можно предъявлять какие угодно натуралистические объяснения, но метафизика словесности все равно их перекроет. Словесность – это возможность побега не столько _туда_, сколько прочь, из невыносимого отсюда.

Есть ирония в том, что знаковые системы зародились из нужды бухгалтерского учета. Как люди раньше обходились без них – не очень понятно, наверное, пели или слагали былины километрами, что-то такое должно было такое происходить – то, что отдает дань логосу в целом. В самом деле, каким еще образом люди разбивают свои внутренние замерзшие моря? Семейные альбомы, шкатулки с письмами, фамильный хрусталь, посуда, драгоценности, фарфор… Все это – та или иная форма учета человеческого вещества. Ибо мы стоим лицом к лицу с небытием и вечностью – и в такой ситуации годится любой подручный материал. Вернувшись после трудового дня из страховой конторы, Кафка отправлялся в свои новеллы, как полночный маг – за тридевять земель ради одной сверх тысячи ночи. Царство вымысла парадоксально обладает тем значением, что расширяет саму реальность. Откуда следует нехитрый вывод: когда-то реальности просто не существовало. Вот почему все вокруг есть вымысел, воплощенный не столько в камне, сколько в факте искусства. Разумеется, это еще не теодицея. Но лично меня эта мысль утешает.

******************************************************
Ключ к значительности или бессмысленности сновидений содержится в самом принципе сочинения — кино ли это, текст, или даже музыка. В принципе произведение искусства — это тщательно переписанный сон. Дело не только в мощности метода, когда структура и мотивы одних произведений берутся за основу какого-нибудь шедевра. Кстати, лучше всего проиллюстрировать это на примере… Led Zeppelin, благодаря которым почти фольклорные корни становились садами цветущих симфоний типа Kashmir или Since I’ve Been Loving You. Сложность и парадоксальность связи сочинения и сновидения в том, что это тоннель, который пробивается с двух сторон разными бригадами тех же творческих мощностей, но точка встречи лежит в будущем. Изложенные сны всегда, при любых обстоятельствах абсолютно скучны, как скучны исповеди в церкви или на кушетке аналитика. Ничто из этого в сыром виде не годится для искусства. Иначе лучшими романистами были бы психоаналитики и священники. В то же время состояние письма, будучи однажды испытан, не оставляет сомнения, что вы находились в состоянии сновидческого бодрствования. Это важнейшее, на мой взгляд, наблюдение, которое раньше и сейчас практически невозможно было верифицировать (примерно, как нельзя проверить опыт потустороннего переживания) — но в будущем, особенно благодаря развитию искусства виртуальной реальности — это станет очевидно и откроет мощный источник практического применения. Иными словами, искусство — это сон, приснившийся сразу нам всем, в то время как онейрическое произведение — это то, что снится только вам. Кроме того, вот в этом невозможном возможном — в переносе из предельного субъективизма в ранг общезначимости как раз и находятся многие проблемы не только сознания как такового, но, собственно, и искусства.

Один комментарий к “Александр Иличевский. Две миниатюры

  1. Александр Иличевский. Две миниатюры

    Писательство в целом дикое дело, однако без него далеко не уедешь. Кафка знал это хорошо, потому и писал: «Сегодня ночью я нырну в свою новеллу, хотя и порежу себе лицо». Сравните с тем, что писал Хармс примерно в это время: «Стихи надо писать так, чтобы ими можно было, как камнем, разбить окно». Или: «Книга должна быть ледоколом для замерзшего моря внутри нас» – это снова Кафка. Иными словами, случается так, что отдельному человеку без литературы не обойтись. Этому можно предъявлять какие угодно натуралистические объяснения, но метафизика словесности все равно их перекроет. Словесность – это возможность побега не столько _туда_, сколько прочь, из невыносимого отсюда.

    Читать дальше в блоге.

Добавить комментарий