Карина Кокрэлл-Фере. «ВАГНЕРОВЕЦ» С КНИГОЙ…

Ни Библия, ни другие священные тексты, влияние которых насчитывает века и не сравнимо по охвату аудитории ни с какими толстоевскими, диккенсами и гёте, от человекоистребления никогда и никого еще НЕ спасли, в большинстве случаев — как раз наоборот…

Почему?

Потому что литература неспособна предотвращать кровопролития.

Если это не получилось у священных текстов, что же вы хотите от черных буковок на светлом фоне, расставленных в каком-то порядке (только им ведомом!) слабыми, грешными, часто не слишком умными, ведомыми эмоциями, впадающими в крайности, пристрастия, депрессии, алкоголизм и заблуждения странными людьми, прочно находящимися внутри стереотипов своей эпохи, которых называют писателями? Уф!

В англо-саксонской культуре, в которой я живу тридцать лет, у литературы есть разумная И ЧЕСТНАЯ задача— отвлечь от долгого и скучного полета над океаном, от монотонного путешествия в поезде, эмоционально разнообразить тусклую жизнь лондонских/барселонских итд комьютеров, домохоязяек, которые отправили в школу детей и мужа на работу, и, пока не закончился цикл стиралки, решили, удобно устроившись в кресле, «пожить для себя» и потратить немного времени с Анной Карениной, стивенкинговской Мизери. Или с мистером Дарси. Еще у буковок и другая важная роль— послужить сырьем для зрелищного (и потенциально весьма доходного!) изображения на экране, которое заменяет и тысячу слов, и тысячу гомеровских кораблей. Также, литература помогает ощутить в клюве кусочек сыра и в лапке бокал вина нам, филологам, неспособным запомнить таблицу умножения на 7 и 8.

И ВСЁ.

Кто и когда приписал бумажным листочкам с черными жучками какую-то невероятную силу влияния?!

Убивает идеологическая пропаганда. Она проста и сводится к лозунгам из максимум четырех слов. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь», «Бей **** спасай Россию», итд. А литература, становящаяся пропагандой, перестает литературой быть. Там совершенно другие цели и задачи и совершенно другой уровень сложности. Для того, чтобы это понять, надо воспринимать литературу как вещь в себе и для себя.

Большинство населения планеты, как подтверждает статистика, не читало и не читает вообще. И мотивацию на свершения черпает отнюдь не из литературы, а, например, из «радио тысячи холмов»…

И все исторические ошибки и геноциды совершались совершенно независимо от приключений хитроумного Одиссея, подвигов Ахиллеса, Пелеева сына, видений Болконского, монологов Раскольникова и пиастров британского империалиста Джона Сильвера, а равно как и его попугая. Похоже на иллюзию некоторых, что после книжки о геях человек обязательно побежит искать бразильский купальник и головной убор из перьев для ближайшего гей-парада, если до этого имел совсем иные склонности. Это, увы, так не работает.

И «Алиса в Зазеркалье»— вовсе не «отражение викторианской Британии», а замечательно забавное отражение говорящих гусениц в отдельно взятой голове одного профессора математики, а Печорин — не «типичный представитель эпохи реакции», а мастерски созданный одним шотландцем сукин сын.

Приписывать «сакральное» значение литературе и верить в ее способность влиять на эпохи и содержимое миллионов черепных коробок характерно только для пожилых советских учительниц. Или тех, кого они все-таки воспитали.

Нет ни «властителей дум», ни «величия» а только пыльные скучные портреты и сочинения о «типичных представителях» в старом запертом школьном классе.

Что же есть?

Только я и книга, и возможность с помощью иллюзиии на время отгородиться от невменяемого мира.

Настоящая книга может только вести диалог, как парамедики говорят и говорят с теряющим сознание человеком, чтобы не дать ему впасть в кому и умереть.

А больше литература ничего не может.

Если это литература.