Автор: Духовный позвоночник французской литературы — мизантропия. Основу этому мировоззрению положил Вольтер, первый мизантропический роман написал Шодерло де Лакло, с некоторыми оговорками мизантропом можно считать даже Бальзака, определенно — Золя, но и тем более — Мопассана. В XX веке доминанта не меняется, мизантропию можно найти даже в творчестве очень поэтичного Пруста, ею дышат романы и католика Бернаноса, и гуманиста Сименона. До своего нового апогея мизантропия доходит в середине тридцатых годов, когда один за другим вступают в литературу Луи Фердинанд Селин, у которого Сартр позаимствовал эпиграф к «Тошноте», сам Сартр и чуть позже Борис Виан, чьи романы «Пену дней» и «Сердцедер» трудно воспринять, не прочитав «Тошноту». Мизантропия каждого из перечисленных писателей отличается от других, каждый из них обнажает отвратительную сущность человека именно с той стороны, которая его раздражает больше всего; но самый непримиримый, самый принципиальный мизантроп все же Сартр — он настолько принципиален, что презирает даже саму мизантропию, которую считает особой формой гуманизма. Ни до, ни после Сартра, если исключить некоторых его эпигонов, никто не осмеливался интерпретировать мизантропию как возможность ненавидеть не только человека, его убогие мысли, притворные чувства и омерзительные поступки, но и само существование, жизнь как таковую. Сартр не жалуется на бессмысленность жизни — он буквально издевается над всеми ее проявлениями: и социальными, и духовными, и физиологическими.
Читать дальше здесь:
Калле КАСПЕР. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ МИЗАНТРОПИИ. Несколько слов о «Тошноте» Жана Поля Сартра
Духовный позвоночник французской литературы — мизантропия. Основу этому мировоззрению положил Вольтер, первый мизантропический роман написал Шодерло де Лакло, с некоторыми оговорками мизантропом можно считать даже Бальзака, определенно — Золя, но и тем более — Мопассана. В XX веке доминанта не меняется, мизантропию можно найти даже в творчестве очень поэтичного Пруста, ею дышат романы и католика Бернаноса, и гуманиста Сименона. До своего нового апогея мизантропия доходит в середине тридцатых годов, когда один за другим вступают в литературу Луи Фердинанд Селин, у которого Сартр позаимствовал эпиграф к «Тошноте», сам Сартр и чуть позже Борис Виан, чьи романы «Пену дней» и «Сердцедер» трудно воспринять, не прочитав «Тошноту». Мизантропия каждого из перечисленных писателей отличается от других, каждый из них обнажает отвратительную сущность человека именно с той стороны, которая его раздражает больше всего; но самый непримиримый, самый принципиальный мизантроп все же Сартр — он настолько принципиален, что презирает даже саму мизантропию, которую считает особой формой гуманизма. Ни до, ни после Сартра, если исключить некоторых его эпигонов, никто не осмеливался интерпретировать мизантропию как возможность ненавидеть не только человека, его убогие мысли, притворные чувства и омерзительные поступки, но и само существование, жизнь как таковую. Сартр не жалуется на бессмысленность жизни — он буквально издевается над всеми ее проявлениями: и социальными, и духовными, и физиологическими.
Читать дальше по ссылке в блоге.