Михаил Берг. ФОРМУЛА ПУТИНСКОГО УСПЕХА, ИЛИ ЛОЖЬ В ИТОГЕ

 

Война, особенно затяжная, – великий упроститель. С течением времени она приобретает очертания экзистенциальной битвы добра и зла. Многим кажется, что они различают добро и зло точнее, чем политический или социальный конфликт. И первой жертвой становится сложность.

Сложность, многочисленность оттенков, не разбираемых на фоне укрупнения полюсов, которые растут как сугробы. Взгляд на войну превращается в снегоуборочную машину, которая вроде как пытается расчистить завалы снега на проезжей части, но попутно увеличивает сугробы по обеим сторонам.

Если говорить о конкретной войне России с Украиной, то из-за агрессии России и жестокого, часто варварского способа ведения войны Путин — давно канонический злодей, сеющий вокруг исключительно смерть и ложь. И то, что его поддерживает внушительная часть российского населения, побуждает интерпретировать большинство русских как безмозглых и послушных воле злодея только потому? что они неизлечимо больны, например, имперским синдромом или просто врожденным чувством послушания и покорности власти.

И в этом переходе теряется такое количество информации, что жертвой упрощения становится само понимание того, почему Путина поддерживает, скорее всего, действительно большинство и почему крах путинского режима все откладывается. Вот и вторая мобилизация на подходе, и брать собираются, возможно, всех, а широких протестов нет, и скорее всего, не будет. Как и заговора элит или бунта военных.

Все это имеет отношение к той процедуре различения, которую я предложу, чтобы прояснить, почему Путина поддерживает российское общество. И одновременно попытаюсь еще раз бросить взгляд на феномен Путина.

Путина ощущают своим не потому, что он лжет, а потому что интерпретируемое как ложь многосоставно, и в нем присутствует большая доля того, что некоторыми расшифровывается как правда, несмотря на то, что вывод, который он делает в самом конце почти любого куплета, ложен.

Более века назад философ Владимир Соловьев — распространённость этого имени кажется не вполне случайной в этом нарративе — вывел формулу заблуждения, разделяемого многими. Он, казалось бы, в боковом фрагменте своей мифологемы о триединстве истины, добра и красоты рассуждал о феномене пожара. И о том, почему многих столь привлекает пожар, языки пламени, грандиозность зрелища, которое ошибочно – по его мнению — интерпретируются как красота. И приходит к важному соображению, что заблуждение в оценке разрушительных, но ярких явлений основано не на том, что они изначально ложны и вредны. А потому что они почти до самого последнего момента как раз верны, просто в этот последний момент поворот делается в другую сторону. И, даже ощущая этот логический сбой, инерция восприятия продолжает числить всю конструкцию как верную несмотря на последствия поворота, противоположного и отчасти отрицающего предыдущее.

Можно заметить, что точно так же сконструирован и анекдот: сам разбег мысли выглядит обычным и как бы правильным, но в последний момент мысль виляет и выбирает поворот почти в противоположную или просто контрастную сторону, и это нелепое сочетание вызывает смех одобрения.

В принципе так же построены те путинские идеологемы-пароли, которые и вызывают сочувствие к ним со стороны российского населения. Рассмотрим те из них, которые имеют отношение к идущей войне. Путин называет украинский режим нацистским, но в примерах и разборе причин приводит черты обыкновенного национализма. И все предшествующие последнему выводу оценки в той или иной степени разделяются русским обществом. Оценка вытеснения русского языка в украинской практике и возвеличивание тех исторических явлений и персон, которые занимали в украинской истории антирусские позиции. Здесь я не буду перечислять все претензии к украинскому национализму, но они в общем и целом характерны для любого национализма, в том числе русского.

Тут, однако, важна не возможность взглянуть на себя в зеркало и увидеть, что ты никак не меньший националист, чем украинцы (хотя национализм большой и малой нации различаются: на самом деле только количественно, но количество переходит в качество), а право видеть только то, что в какой-то степени справедливо. Формально ноу хау Путина в том, что он как бы в последнем штрихе своих доводов национализм подменяет нацизмом, и это поддерживается не потому, что украинский режим нацистский. А потому что предыдущая критика украинского национализма представляется справедливой до такой степени, что переход от национализма к нацизму кажется чем-то вроде преувеличения, риторической фигурой речи, не отменяющей сути. Это помимо подразумеваемой части, в которой младший брат обязан слушаться старшего.

Но в том-то и дело, что путинские пропагандистские стрелы не увеличивают скорость в последний момент, а принципиально меняют направление. По принципу подъема с переворотом, когда сам переворот противоречит подъему, потому что делается в обратную сторону, что как бы не замечается как избыточная деталь.

Скажем, Путин утверждает, что Запад всегда ненавидел Россию, способствовал ее унижению и сдерживанию, и, если бы Путин не начал войну, Запад начал бы ее сам. Почти всегда война действительно приходила с западной стороны, как Наполеон, как польское нашествие во главе с Лжедмитрием, как Гитлер. Здесь точно такая же конструкция: Запад безусловно на протяжении многовековой истории опознавал в России своего противника или соперника, в том числе из-за русской империалистической политики по захвату все большей и большей территории. И вообще великодержавным практикам, характерным почти для всех больших наций. Это было и до советской эпохи, и во время ее. А перестройку действительно интерпретировал как поражение советской имперской политики и воспользовался этим для усиления собственных позиций.

И такое отношение было рефлекторно, если ваш многовековой соперник слабеет, это вызывает вздох облегчения и спазматическое желание закрепить эту ситуацию, дабы он не возвысился до уровня очередной угрозы. Понятно, что все это не аксиомы, а вполне дискуссионные утверждения, которые могут быть оспорены в тех или иных моментах. Но важно, что примерно такое изложение событий находило отклик у тех, кто, как очень часто у русских, испытывал комплекс неполноценности от хода русской истории. И был признателен любому, предлагающему перелицевать комплекс неполноценности в комплекс превосходства.

И путинские интерпретации Запада и его политики находили отклик у многих. Именно поэтому эти многие поддерживают путинское противостояние Западу. Ибо в нем почти до самого края все было близко и понятно, кроме последнего вывода, что если бы Путин не напал на форпост Запада в виде Украины, Запад напал бы на него первый. Не напал бы. Но эта критика Запада, вполне совпадающая с ожиданиями русского ресентимента, принципиально ложна только в последнем перевороте после подъема, когда из настороженного отношения к путинской агрессивной политике делался вывод о неизбежном нападении Запада на Россию.

И так построены все путинские идеологемы – они по большей части состоят из довольно-таки тривиальных и поэтому понятных рассуждений или намеков, которые набирают скорость и популярность по мере их усиления. А в самый последний момент делается вывод, перпендикулярный предыдущей инерции, но он воспринимается лишь как преувеличение, хотя на самом деле является ложным.

В принципе это и есть формула путинского успеха. И поддерживают его не только потому, что он использует банальность, греющую сердца, для поворота почти в противоположную или мало кем поддерживаемую сторону, а несмотря на это. То есть Путин, как говорящая голова, а тем более те говорящие головы его пропаганды, которым делегирована полномочия по представлению позиции государства, врут, конечно, все больше и больше по мере того, как ситуация на войне с Украиной ухудшается, а уровень репрессий внутри страны растет. Все равно не 24 часа в сутки, как утверждают пропагандисты и бойцы информационного фронта, которым кажется удобным и правильным изображать Россию империей зла. Да, Путин чем дальше, тем больше превращается в канонического злодея, но его поддерживает не за его ложь, а несмотря на нее. А то, что понимается под злом, поддерживается не по причине того, что это зло и ложь, а потому что вся история разбега в той или иной степени справедлива или совпадает с доминирующим дискурсом, просто ракета в последний момент меняет траекторию почти на противоположную.

Это формула путинского успеха, которую он разглядел в комбинации Березовского, Юмашева и компании, приведшей его к власти из почти никому неизвестного чиновника средней руки. Там была такая же конструкция, позволившая в последний момент почти в полном противоречии с предыдущим объявить его спасителем и надеждой нации. За взрывы домов на Каширке и войну против Басаева в Чечне и Дагестане. И он правильно понял ценность этой конструкции и увидел, что самый последний поворот, вроде бы факультативный по отношению к предыдущей инерции, является как бы наградой за смелость. И фарт.

Понятно, что это манипуляция, вынуждающая при поддержке самообмана вписываться в самые преступные фрагменты путинской политики и жестокие способы ведения войны, но, каким бы огорчительным и постыдным это ни представало сегодня, имеет смысл видеть все детали механизма этой манипуляции со всей отчетливостью.

И сейчас я подумал, что еще одним, может быть, более точным уподоблением для этой манипуляции является не гимнастический подъем с переворотом, а вполне рутинная подножка. То есть Путин увлекает тело, поддавшееся инерции (читай: проповедям про обиду и коварный Запад), а в последний момент ставит подножку, но тело настолько во власти инерции, что не видит перехода из положения стоя в положение лежа. Это ничего не оправдывает, но, надеюсь, объясняет.

Путинская ошибка, которая уже совершена, состоит в уверенности, появившейся от безнаказанности в условиях подавления конкуренции, что любой разбег оправдывается, искупается последним рывком: не любой, а только тот, что бесплатно лечит раны от комплекса неполноценности, а не приводит к его усилению. И не стоит слишком дорого.

И Путину позволяется это как бы радикализирующее преувеличение, переворот или подножка, пока всё в общем и целом тешит русское тщеславие, а вот если самому тщеславию наносятся глубокие раны, пропагандистская конструкция приобретает неустойчивое состояние.

Но до краха этой конструкции, возможно, неблизко (или просто ничего не видно в кромешной темноте будущего без пронзительного света того же самообмана), и стоит задача куда более скромная, нежели прогноз скорой гибели путинского режима. Да, его гибель заключена в самой формуле успеха, потому и имеет смысл разбираться в этой процедуре, ибо она, как и все, имеет отдачу. А для этого отказаться от упрощений, от пропагандистских интерпретаций, видящих в Путине человека, сеющего исключительно зло и ложь без разбора. В то время как это всего лишь процедура манипуляции, которую Путин использовал и использует для своего успеха. Ну, а общество, увы, слишком готово тьму низких истин предпочесть сами знаете чему.

Конечно, почти любая война – тиран, оставляющей для подданных только две устойчивые позиции – раба или врага. Либо полностью соглашаться, либо полностью отрицать. В минусе именно те оттенки, в которых и заключено важное сообщение.