Марина Шаповалова, писатель. О том, чем закончится эта война

Первое, что необходимо понять: выход из войны не там, где был вход в неё. Это очень простое, совсем банальное утверждение, но его обычно не понимают, даже соглашаясь. Мало признавать, что прошлое не вернётся. Важно принять изначально эмоционально неприемлемое для многих: война завершается изменением тех целей, которые владели умами воюющих сторон в момент её начала. Война всегда – результат бескомпромиссности. Декларируемые цели вступающих в войну сторон не содержат ничего взаимоприемлемого. И пока это так, война может периодически выдыхаться, временами может доходить до перемирия на основе никого не устраивающих компромиссов, но будет обязательно возобновляться.

Самым простым компромиссом, возможным без тотального истощения сторон, в прежние времена были территориальные уступки без, скажем так, религиозно-идеологического контекста: средневековые европейские монархи-родственники постоянно что-то друг у друга отвоёвывали, а население при этом изменений почти не замечало. Но нынешние государственные границы – вопрос почти религиозного характера. И текущая война совсем не про то, чьи «воловьи лужки», несмотря на захваты и освобождения территорий. Учитывая современный уровень вооружений, она – про существование. На выходе из неё, как и на входе, определяющим снова становится тот же вопрос: за что воюющие готовы умирать?

Когда вопрос ставится предельно, притом, обращён он не только к воюющим, но и к вовлечённым в широком смысле сторонам, выходом к миру становится отрицательный ответ: надо сформулировать, за что НЕ готовы умирать. Когда цели начала войны (а это всегда и для всех сторон – «восстановление справедливости», как стороны внутри себя её понимают) требуют полного и окончательного самопожертвования, альтернатива очевидна: либо надо принять смерть в религиозном экстазе, либо подвергнуть ревизии цели.

Если принципиальной целью Украины и украинцев является территориальная целостность государства в границах на момент провозглашения независимости, то плохая новость для них уже прозвучала в исполнении Илона Маска: что бы ни декларировали поддерживающие военную ресурсность Украины партнёры, на самом деле они не готовы ставить вопрос о своей жизни и смерти таким ребром. Но если предположить, что для украинцев эта цель истинная и не подлежащая пересмотру, то значит ли это, что сами они все готовы погибнуть ради неё без внешней поддержки? Я очень сомневаюсь, что это так. Тем более, что в случае стопроцентного национального самопожертвования вопрос о границах вообще становится праздным (фанатичные идеи легко доводятся до очевидного абсурда). Стало быть, истинные и реальные цели, за вычетом фанатичных идей, лежат в другой плоскости: украинцам нужна Украина, населённая живыми украинцами, в идеале – свободная, мирная, благополучная и развивающаяся, а границы тут, как ни крути, вторичны, и не являются для установления мира непреодолимым барьером.

Цели украинского мира (а не войны до изначально воображаемого победного конца) потребуют изменения отношения к «территориальной целостности», и раньше не будут осознаны и приняты необходимым большинством. После чего станет ясно, что достичь этих целей можно было и без войны, если бы массовое сознание было к тому готово. Но ясно это становится всегда после и никогда до.

С целями агрессора в этой войне разобраться сложнее. Учтём, что на стороне РФ тоже достаточно фанатиков «русского мира», готовых умирать за сей невнятный фантом, но и в их числе далеко не всё население страны, якобы страстно желающее в идеале сделать свой «русский мир» безлюдным. Так чего же они на самом деле хотят, яростно и смертоносно вываливаясь через границы своего государства? Где те истинные цели, ради которых русские хотят не умирать, а жить?

Тут стоит заметить (чтобы проще было отделить зёрна от плевел), что русские в своей массе пошли воевать в Украину не сами по себе, таких добровольцев было едва ли несколько сотен человек на 140 миллионов. Войну начал Путин и путинские элиты. С целью сохранения и распространения своей власти. Проверочный вопрос на истинность цели этой небольшой, но имеющей власть кучки людей: готовы ли они пожертвовать жизнью, чтобы не отказаться от цели? Похоже, что да, поскольку теперь отказ от цели им жизни не гарантирует. Из чего следует вывод неутешительный: тут нет никакого договорного пространства. Разве что, для временного перемирия на территориальных уступках, поскольку никакое передвижение границ их не остановит: принципиально необходимой для сохранения их власти и жизни уже стала перманентная экспансия. (Подтверждаю мой давний тезис: «Путин = неизбежная война».)

Если нам всем удастся как-то пережить эту недоговороспособную клику ценой вынужденных (временных?) территориальных уступок (что вероятно, но пока не неизбежно), вовлечённым в конфликт мировым элитам придётся признать, что дешевле было изначально согласиться на них без войны. Просто расстаться со «священной коровой» якобы нерушимых границ, приняв за основу более прагматичные принципы. Возможно (хотелось бы!), до них дойдёт, что было много более ранних и гораздо менее затратных способов предотвратить войну в зародыше. Но доходит это обычно после огромных потерь и никогда до.

Поймёт ли кремлёвская клика, что их власти, а тем более жизни, без войны вообще ничто не угрожало, кроме собственных амбиций и аппетитов, неизвестно. Тут случай вполне клинический, не позволяющий надеяться на перемену сознания.

Остаётся вопрос о целях русских, которые хоть и не по собственной инициативе стали захватчиками, но оказались достаточно вдохновлёнными идеей внешней экспансии. Что с их целями в этой войне, если таковые есть, кроме денег?

Безумная в своём предельном военном фанатизме идея «русского мира» потому зашла так легко, что она безгранична. Притом, зашла преимущественно в среды интеллектуальные или относительно затронутые интеллектуальным развитием, а не в совсем «глубинные массы», которым всегда ближе идея «чёрного передела». Нищим-убогим понятнее и приятнее если не отобрать деньги у «чубайса», то хоть спереть унитаз и стиралку. Но тем, кто оторвался от столь ничтожного бытового уровня, идея безграничности «русского мира» определённо не чужда. Из того, что они восприняли её в извращённом варианте кровавой бойни, не следует, что нормальных оснований для восприятия не было. Основание – подсознательная жажда безграничности. Которую путём ловких манипуляций превратили сначала в согласие с расширением государственных границ. А потом – в вооружённое содействие расширению. Убийственная подлость обмана выяснится, когда придётся внутри закрытых границ расхлёбывать его трагические последствия. Но это всегда происходит после расплаты по счетам за преступную глупость и никогда до.

Какой безграничности и почему на самом деле хотели русские, но сами не догадались и не тех слушали?
Русская европейская художественная и научная культура всегда находилась в глубоком диссонансе с культурой политической. В которой обычно усматривают дикую древнюю азиатчину, но которая, скорее, начисто отсутствует, концентрируясь в точечном образе «правильного царя». У населения, рассредоточенного в необъятных пространствах страны, исторически никогда не было шансов стать единым народом. Тем более политической нацией. (Причины многократно и по-разному описаны, но нас тут интересует главным образом результат.) Единственно возможное основание мыслимого единства (простите за тавтологию) – по языку и наследованию культуры «перворазрядного» масштаба и значения. Это единство эмигранты столетиями уносились с собой, разносили на все континенты – откуда в нём взяться представлению о государственных границах?

Идея русского единства принципиально экспансивна. Вопрос в том, как её трактовать. И какие силы способны эффективно популяризировать свою трактовку. С госпропагандой конкурировать трудно, а то и совсем невозможно, когда она тотальна. Несмотря на то, что извращение ею идеи культурной экспансии очевидно, когда через границы вываливаются толпы убийц и насильников, а не носители высокой культуры. Но если безграничность и экспансия имманентны русскому сознанию, то зачем ему вообще государство?

Было ли в истории время, когда государство в России хотя бы не унижало это самое русское сознание? Скорее и гораздо чаще оно его насиловало, закрепощало, запрещало, истребляло и изгоняло его носителей. От него, от государства настоящий русский мир бежал, если мог, куда глаза глядят, чтобы не сгинуть. И сейчас из последних сил из-под него пытается выскользнуть. Если задаться вопросом, откуда вообще взялись русские в Сибири и на дальнем Востоке, ответ простой: они туда веками бежали от своего государства. Они ох догоняло – они дальше и дальше бежали в тайгу, пока не упёрлись в океан. И пока окончательно границы государств не закрылись.

Настоящая цель русских – избавиться от государства. В крайнем случае – беззаконной свободой войны. Способ условно-годный для высвобождения личной воли, как правило – воли злой, но совершенно противоположный реализации истинной цели. Приводящий по итогу к обратным результатам, если не к смерти. Что выжившим обычно становится ясно, когда изменить уже ничего нельзя.

Хочется надеяться, что до этой крайности государство (в его нынешней, самой злокачественной форме) довело русских уже в последний раз. Что на этот раз русским выпадет шанс своё государство пережить и воспользоваться запоздалыми выводами.