ПЕДОФИЛ ЖЕНЕЧКА (отрывок из книжки Дмитрия Запольского «Путинбург»)

«Старая таможня» – это огромный подвал возле стрелки Васильевского острова. Никому в голову не приходило открывать рестораны в подвалах – как‑то неприятно спускаться по ступенькам в сырое подземелье. Как в склеп входишь.

Но Пригожин смог развести какого‑то инвестора и сделать модный ресторан. Меня пригласили зайти, познакомиться с хозяином. Посредница была типа светской львицей, облезлой немного от жизни неправедной. Она числилась любовницей мелкого казанского бригадира, курда по национальности, дальнего родственника Деда Хасана. Ну они там все родственники. Но этот вроде даже был действительно племянником – низкорослый дебиловатый психопат‑отморозок.

Звали посредницу Лена Зеленкова, и была она стареющей манекенщицей. Работала в восьмидесятые моделью Дома мод на Петроградской. Тогда ей было уже хорошо за тридцать, крутилась она в каких‑то модельных агентствах, ну и сутенерствовала, естественно, поставляя малолетних шалав казанской братве под гарантию своего дружка. Иначе бандиты не расплачивались.

Лена одно время работала на «Пятом канале» администратором молодежного ток‑шоу. Встретились в коридоре телецентра.

–Слушай, тут Дедушка открыл суперресторан. Очень просили тебя зайти, ты же любишь модные места! Можешь сегодня вечером?

Я согласился. Модные места посещать необходимо. Но особенно мне показалось интересным, что Дед Хасан, московский вор, открыл точку. Естественно, не сам. Но ведь это первый случай такой экспансии. До этого никогда московский криминал не заходил в Петербург так открыто. Ресторан – это не рынок, не магазин, не завод. Это не бизнес – это ПУНКТ. Представительство. Там встречаются, там собираются, там «экстерриториальное право», как в посольстве. Любопытный поворот! Как к этому отнеслись тамбовские? А как губернатор с супругой? А как ФСБ? Вроде бы для Деда Хасана вход в Петербург был напрочь заказан. Что‑то изменилось?

В десять вечера я спускался по мраморным ступенькам в подвал. Поразился роскоши и дизайну.

Действительно – современно, стильно, дорого. Ну немного китч, конечно, но это как бы в расчете на таргетную группу. Именно так должен выглядеть кабак под эгидой московских воров в законе с петербургским акцентом: кирпичные стены, витиеватая мебель и легкий запашок каменного погреба – место‑то сырое, Нева в ста метрах, при каждом наводнении, небось, заливало. А здание при Петре I построено. Стены помнят.

–Здравствуйте, меня зовут Энтони Уильям Гир! – Карикатурный низенький толстяк в смокинге с пунцовым лицом, словно персонаж Диккенса со старинной гравюры, протянул пухлую ладошку.– У нас есть чудесное молодое божоле, сегодня прислали. Попробуете?

–Кто это? Хозяин? – спросил я спутницу.

–Да нет, клоуна из Лондона выписали. Типа сомелье. А хозяин наш, питерский. Мой старый друг.

–Коллега по бизнесу? – подмигнул я, намекая на сутенерские дела.– Вроде ведь для воров зашквар!

–Ну есть немного. Свой парень. Засиженный. Но петух, конечно, и сука красноперая. Сейчас на это внимания уже не обращают – понятия в прошлом, теперь чисто бизнес. И она потащила меня к столику. Там двое: ушастые, лысые, дебелые маленькие мужики.

–Женюльчик! – пропищала Лена Зеленкова.– Я привела к тебе звезду!

Мужичок встал из‑за столика, согнулся как лакей, но руку не протянул. Я сначала не обратил на это внимания, вцепившись взглядом во второго ушастика. Это был мой хороший приятель Витя Кирьянов, начальник ГАИ и милицейский генерал. Когда‑то, еще в звании подполковника, он, в жопень бухой, вечером простоял полчаса под дверью моей квартиры с бутылкой Chivas. Пришел умолять не показывать какой‑то очередной сюжет про взяточников в его управлении. Я тогда его так и не впустил. Видимо, это вызвало у гаёвых невероятное уважение, и Витя испытывал ко мне и моей программе пиетет, приглашая меня к себе на Профессора Попова и часами выспрашивая мое мнение о расстановке сил в МВД и ФСБ, о влиятельности вице‑губернаторов и надежности разных бандитских авторитетов. Экспертом меня считал ушастый генеральчик. Кстати, потом стал замминистра МВД и долго властвовал в роли императора ГАИ всея Руси. Все время объяснял мне, почему невозможно реформировать дорожную полицию – потому что ГАИ существует не столько для порядка на дорогах, сколько для обеспечения проезда тех‑кому‑надо туда‑куда‑им‑надо. Ну да ладно. Речь не про Витю, а про Женюльчика. Хотя Витя тоже любил мальчиков.

–Женюльчик, угости нас,– снова пропищала Лена.

Хозяин кабака уже показывал жестами немолодым официантам, что надо обслужить гостей. Опять согнувшись, как половые в дореволюционном трактире, стали пододвигать стулья. Мы присели. Ощущение было неприятное. В хозяине явно проглядывалась петушачья манера. Он инстинктивно старался не прикасаться к предметам, которыми пользовались гости. Вот такая повадка. Ох, господи! Времена и нравы… Приехали… Я врубился, зачем на входе англичанин – чтобы пожимать гостям руки. Хорошая работа у парня.
Мы выпили божоле, пожевали салатик. Лена спросила:

–Как тебе наш Женюльчик?

–Жаба.

–Ну есть такое дело. Жизнь у него, знаешь, какая трудная была? Девятку отмотал. Сам понимаешь, как на зоне к сутенерам относятся. Вышел по помилованию – видимо, хорошо сосал у кого‑то. И вот поднялся. Жаба, но вкус отличный! Сам ничего не трогает на кухне – только повара. Немного придурковат, но в орбите! За ним большое будущее. Ну ладно, мне пора!

Я посидел, выпил бокал кальвадоса, покурил сигару. Стало понятно, зачем меня позвали. Женюльчик предложил сделку: я рекламирую его ресторан у себя в программе, а сам за это получаю «кредитку» – право бесплатно есть и пить в «Старой таможне». Типа бартер. Но идея меня не вдохновила. Столоваться у воров? Нет. Как говорил Мимино: «Спасибо, я пешком постою!».

–Ну тогда сам за свой ужин и плати! – злобно сверкнул глазами Женюльчик.– Принесите господину счет!
Я достал всю наличность из бумажника, долларов примерно триста пятьдесят, положил под тарелку и направился к выходу. Кирьянов догнал меня у лестницы:

–Он ебнутый, ну сам пойми, столько лет гнобили! Теперь отрывается. Но место клевое! А ты правильно сделал, я сам всегда здесь за себя плачу. У них хоть рубль взять – не отмоешься!

–Ага. То‑то твой зам себе дом в Репине за миллион отгрохал!

–Так то же нормальные деньги, наши. Дань. Ты же систему знаешь!

Витя всегда умел смотреть на собеседника как охотничья собачка– печальным взглядом. Если бы у него был хвостик, он бы его поджимал и вилял кончиком. Конечно, если собеседник – не подчиненный.

Кто бы мог тогда подумать, что Путин полюбит хозяина «Старой таможни» как родного! И что станет Пригожин не только придворным ресторатором, но и одной из самых циничных и жестоких тварей в стране. Впрочем, угадать было нетрудно. Гнида остается гнидой, даже взлетев на самый верх.