Наталья Громова

Почему я испытываю сдержанный оптимизм? Когда-то писала книгу «Распад» о самом мертвом советском времени. Когда власть надругалась над памятью о войне, над фронтовиками, которых судила и сажала. Кого за пребывание в плену. Кого за космополитизм. И в первую очередь над интеллигенцией, у которой, как и у Ахматовой в 1946 году, «переехала грудную клетку». Инструкции по удушению интеллигенции давала газета «Культура и жизнь» (в народе «Культура и смерть»), «Литгазета», «Крокодилы» с «Пиней из Жмеринки» Ардаматского.

Это было время расцвета антисемитизма, ненависти к западной культуре, о космополитах кричали из каждого утюга, время повторных арестов, голода, карточек, поиска националистов во всех республиках.

И вот из того ада и морока, каким-то непонятным образом, загнанная в глубочайшее подполье, в обморок — вдруг взошло живое Слово. Появилась оттепельная литература и искусство.

Когда сегодня смотришь на беснования зетов, которые уже всех выгнали, выжили, вычеркнули, надели на всех желтые звезды агентов, хотят завернуть их книги в черный целлофан, хотят, как и прежде, отрезать Цицерону язык, вырвать Копернику глаза, убить Шекспира, закидав его камнями, то видишь, что нет им, болезным, покоя. Все им мерещится, что им недодали, обманули, обнесли.

Конечно, все очень-очень плохо. Но я знаю абсолютно точно, что настоящее Слово неубиваемо. Они тоже про это знают, поэтому так мечутся.

Один комментарий к “Наталья Громова

  1. Наталья Громова

    Почему я испытываю сдержанный оптимизм? Когда-то писала книгу «Распад» о самом мертвом советском времени. Когда власть надругалась над памятью о войне, над фронтовиками, которых судила и сажала. Кого за пребывание в плену. Кого за космополитизм. И в первую очередь над интеллигенцией, у которой, как и у Ахматовой в 1946 году, «переехала грудную клетку». Инструкции по удушению интеллигенции давала газета «Культура и жизнь» (в народе «Культура и смерть»), «Литгазета», «Крокодилы» с «Пиней из Жмеринки» Ардаматского.

    Это было время расцвета антисемитизма, ненависти к западной культуре, о космополитах кричали из каждого утюга, время повторных арестов, голода, карточек, поиска националистов во всех республиках.

    И вот из того ада и морока, каким-то непонятным образом, загнанная в глубочайшее подполье, в обморок — вдруг взошло живое Слово. Появилась оттепельная литература и искусство.

    Когда сегодня смотришь на беснования зетов, которые уже всех выгнали, выжили, вычеркнули, надели на всех желтые звезды агентов, хотят завернуть их книги в черный целлофан, хотят, как и прежде, отрезать Цицерону язык, вырвать Копернику глаза, убить Шекспира, закидав его камнями, то видишь, что нет им, болезным, покоя. Все им мерещится, что им недодали, обманули, обнесли.

    Конечно, все очень-очень плохо. Но я знаю абсолютно точно, что настоящее Слово неубиваемо. Они тоже про это знают, поэтому так мечутся.

    Читать дальше в блоге.

Добавить комментарий